Вячеслав Мусиенко - Три цвета белой собаки

Такие же «семинары кардиологов» были у нас в Каменце-Подольском, Львове, Черновцах. Мы ездили в Олесский и Мукачевский замки, бродили по Белгород-Днестровской крепости. Я смотрел, как радуется Марина, и думал: Аня и Оксана уже не всегда радуются и Парижу, если не та погода или не то настроение, а эта девушка счастлива, и сделал ее счастливой я!

Эти поездки все больше становились для меня наркотиком. И, если быть честным, зависел я не столько от секса с молодой красивой женщиной, сколько от ее неподдельного восхищения и искренней благодарности. Таких сияющих глаз я давно не видел ни у Ани, ни у Оксаны. Причем это не был восторг Золушки, которую фея приодела на бал, нет. Это была признательность женщины, прекрасно осознающей свою самость, с высокой самооценкой, профессионально и лично состоявшейся. Это была благодарность женщины, которой интересно вместе с мужчиной радоваться нехитрой повседневности. С ней не нужно было придумывать головокружительные маршруты для путешествий или заранее планировать затейливую развлекательную программу. Не надо было устраивать фейерверки и добывать с неба далекие звезды. Марина радовалась вкусному мороженому, купленному в киоске райцентра; увлекательной экскурсии; смешным котам, попавшимся на глаза. Ей легко было угодить. Вот он, понял я, вот секрет моей зависимости от нее: при всей своей ослепительности, эффектности и смышлености Марина не была капризной взбалмошной красоткой. Мне было легко с ней. Она воодушевляла. При этом вовсе не было ощущения, что мне, мастеру спорта, берущему приличную высоту, взяли и снизили планку. У меня было чувство, что за спиной крылья и я могу прыгать все выше и выше, однако взятия высоты от меня не ждут, вернее, не вменяют в обязанность, и это успокаивало. Мужчины меня поймут.

В отелях я всегда брал два номера по соседству. Когда мы первый раз отправились в Одессу, по пути я думал: а будет ли нам комфортно жить нос к носу эти три дня? Бурный секс и милый завтрак в постели — это прекрасно, но романтика плохо переносит чужой храп, чужие запахи, все то, что неизбежно присутствует, когда два тела поселяются бок о бок. К тому же эти тела не планируют в будущем совместную жизнь — так зачем же нам знать друг о друге больше, чем мы знаем? Видимо, в голове Марины мелькали подобные мысли, потому что она обрадовалась, узнав, что будет жить в отдельном номере. С тех пор мы так и жили в поездках — ходили друг к дружке в гости. У каждого было свое пространство, возможность без неловкости звонить близким. Я звонил Ане и Оксане, Марина — мужу. Нас устраивало такое положение дел.

Однажды я спросил:

— Как вы думаете, муж изменяет вам?

— Конечно, нет! — Ее категоричность меня позабавила.

— Ну а вы почему решились? — Я понимал, что веду себя беспардонно, однако любопытство взяло верх.

— Захотелось что-то поменять. — Марина посмотрела чистыми невинными глазами.

В одной из наших поездок она внезапно сообщила:

— А муж мне все же изменяет. Когда возвращаюсь, нахожу следы женщин в квартире. То волосы, то еще что-то подобное.

— Ну, вот вы и квиты, — рассмеялся я. — Давайте же ему мстить!

Мы долго не переходили на «ты», очерчивая этим чудачеством четко выставленные личные границы своих жизней. Зная, что не собираемся быть вместе и жить общую жизнь, мы продолжали общаться на «вы» четыре с половиной года.

При всей своей сексуальности Марина была религиозна. Ей очень нравилось, что я участвую в строительстве храма, дружу с батюшками, получаю церковные награды.

Однажды на Покрова мы с ней отправились в Почаевскую лавру. GPS выбрал самый короткий путь, но не самую лучшую дорогу, поэтому ехали медленно, заселились в отель поздно. И отправились на прогулку. По пути встретили цветочную лавку, и я подарил Марине большой букет роз. Она обожала розы и как-то призналась, что редко их получает.

После ужина разошлись по своим номерам. Она попросила меня ждать звонка. Я набрал Лешу, узнал, как прошел день в банке, затем принял душ, полистал каналы телевизора и уже начал слегка злиться, когда позвонила Марина и пригласила меня.

«…Марина стояла у выхода на балкон в бирюзовом прозрачном пеньюаре…»

Вошел — и замер. Ее полулюкс освещался свечами, расставленными по всему периметру комнаты, Марина стояла у выхода на балкон в бирюзовом прозрачном пеньюаре, а за ней горели огни соборов лавры.

Я пал на колено и воскликнул: «Мадам, вы покорили мое сердце навек!», Марина прыгнула в мои объятия, мы начали резвиться, свечи опрокинулись, ковровое покрытие загорелось, мы бросились тушить огонь. Погасить пламя удалось не сразу.

После бурного секса Марина в пеньюаре, несмотря на нулевую температуру, курила на балконе, я обнимал ее, а перед нами в свете прожекторов сверкала святая обитель.

Оказалось, что рядом с Почаевской лаврой находится источник Святой Праведной Анны, и Марина целенаправленно ехала, чтобы его посетить. Гид, интеллигентный школьный учитель, отвез нас к источнику. Был ясный солнечный день, довольно прохладный. У источника толпилось много народу. Мы купили длинную сорочку и платочек. Холод не остановил Марину, она переоделась в купальне и вышла окунуться в источнике. Мокрая сорочка облепила ее тело, придавая эротичности торжественному моменту.

Гид сказал, любуясь Мариной:

— Женщины купаются в этом источнике, потому что он излечивает от болезней и помогает в деторождении. У вас есть с супругой детки?

Я растерялся и невнятно пробурчал:

— У нее нет.

Гид сгладил неловкость, предложил заехать к нему купить меда. Мы так и сделали, мед оказался очень вкусным.

Наверное, купание в источнике задело какие-то струны в сердце, разуме или теле Марины: через несколько месяцев она затеяла бракоразводный процесс.

Я знал, что ее семейная жизнь дала трещину. Четыре года она, казалось, была вполне довольна замужеством, а потом что-то стало портиться. Мы никогда не говорили о наших семьях. И четыре с половиной года (полгода до ее свадьбы, четыре — время ее замужества) мы наслаждались нашими отношениями, не предпринимая попыток как-то нарушить установленные однажды границы. Марина стала приходить на свидания подавленной, уставшей, пару раз со следами недавних слез. Конечно, я интересовался, в чем дело. Оказалось, у ее мужа — финансовые проблемы, он влип с кредитом, кто-то его подвел, и теперь на него наезжают кредиторы, дома постоянная нервотрепка, скандалы. Я слушал, однако помочь не мог — это была чужая жизнь чужой, незнакомой мне женщины. Марину — чужую жену я не знал. Это были чужие запахи, которым надлежало не покидать пределы своего пространства.