Ольга Баскова - Сокровище падишаха

Она покорно раскрыла сумочку и протянула ему бланк. Бывший муж впился взглядом в размашистые строки.

— Возможно, мне удастся достать все необходимое по гораздо меньшей цене, — проговорил он. — Это — во-первых. Во-вторых, не стесняйся и скажи: сколько вам с Еленой Васильевной нужно денег? Я могу одолжить… — Он покраснел и добавил: — Безвозмездно. Для Елены Васильевны мне ничего не жалко. Вспомни, твоя мать всегда хорошо ко мне относилась в отличие от тебя.

— В отличие от меня? — переспросила Галя. — Ты, наверное, забыл, дорогой, что было время, когда я к тебе тоже хорошо относилась. И это продолжалось бы по сей день, но ты сам все испортил.

Слава скривился.

— Давай не будем ворошить прошлое. Мое недостойное поведение — твоя выдумка, и я не хочу говорить на эту тему.

— Выдумка, что я увидела тебя в постели с другой женщиной? — усмехнулась Галя. — Выходит, мне не нужно было верить своим глазам?

— Я тебе сто раз объяснял, что ту ситуацию подстроила Лиля, между прочим, твоя лучшая подруга, которой не давало покоя наше счастье, — парировал он. — Стоило тебе уехать в командировку, как она приперлась ко мне и принялась соблазнять. В первый и во второй раз я ее послал, но в третий она жалобно попросила чашечку кофе, и я не мог отказать. Потом Лиля уговорила меня составить ей компанию, попросила печенье и, пока я искал его в буфете, что-то плеснула в мою чашку. Так что, милая, я ничего не помню, кроме того, что проснулся с ней в одной постели, а ты стояла рядом и глядела, как фурия.

Галя дернула узким плечиком.

— Все это я уже слышала, — вздохнула она. — Кстати, как поживает моя лучшая подруга? Вы еще не расписались?

— В тот день я обругал ее матом и попросил не приближаться на пушечный выстрел, — улыбнулся бывший муж. — С тех пор не видел и не слышал.

— Разве вы не поженились? — удивилась девушка.

— С какой это стати? — фыркнул он. — На кой она мне нужна? Мне нужна ты…

Галя покраснела и сменила тему.

— Слава, как бы то ни было, денег брать у тебя не хочется, — начала она. — Но выбора у меня нет. Как говорится, нищие не выбирают. Поэтому я займу у тебя немного, пока не устроюсь на работу, но потом верну все до копеечки.

— Знаю, знаю, гордячка! — Слава дружески похлопал ее по плечу и поднялся. — Много не одолжу, но недостающую сумму можно взять у моих друзей. А теперь идем в больницу. Я хочу увидеть Елену Васильевну и поговорить с Германом.

Галя кивнула.

— Идем.

В вымытом до блеска больничном коридоре стояла тишина. Галя и Слава надели бахилы и огляделись в поисках доктора. Его нигде не было.

— Не подскажете, где Герман Борисович? — спросил Слава у молодой смазливой медсестры. Та указала на дверь ординаторской:

— Там.

Бывший муж решительно вошел в кабинет. Галя осталась за дверью. Она боялась услышать печальные новости.

— Господи, Герман, ты ли это? — послышался голос Славы, радостный, визгливый.

— Разве я так изменился? — проронил Боростовский, явно не выражая восторга от встречи с однокурсником. — А ты какими судьбами тут?

— У тебя лежит моя теща, — бывший муж тоже перешел на серьезный тон. — Елена Васильевна Лопатина. Как она?

— Плохо, — откровенно признался Герман. — И поэтому не спрашивай, сколько ей осталось. Речь идет о паре месяцев, даже недель.

— Зачем же ты выписал моей бывшей такие дорогущие лекарства? — поинтересовался Слава. — У нее совсем нет денег.

— Твоя бывшая, как ты изволил выразиться, настояла на этом, — отозвался врач, взяв Славу под руку. Мужчины вышли в коридор, столкнулись с Галей, и Герман обратился уже к ней:

— Я все разложил по полочкам, правда, женщина? А вот домой забрать вы ее можете. Сам видишь, какие у нас условия, — он кивнул, указывая Славе на ряд коек, сиротливо стоявших возле стены, выкрашенной в крикливый темно-синий цвет. Старушка в белом платочке, укрытая цветастым одеялом, не сводила с посетителей глаз. Худощавый дедок, шевеля босыми желтыми ногами, что-то пил из пластиковой бутылки.

— Она пришла в себя? — выдавила Галя, набравшись храбрости. Раз Герман не говорит о ее матери в прошедшем времени, значит, Елена Васильевна жива. Доктор кивнул:

— Да, и просила пропустить вас к ней, если вы придете.

— Так почему же вы молчите? — Она рванулась вперед, но Слава удержал ее за локоть:

— Пойдем вместе.

Девушка высвободилась.

— Слава, прости, но я хочу побыть с мамой наедине, — виновато сказала она. Бывший муж, как всегда, все понимал с полуслова.

— Ладно, я зайду позже, — ответил он и повернулся к Герману: — Как поживаешь, дружище? Женат? Обременен детьми? Квартира, машина, дача?

— Холост, — коротко отозвался врач и подтолкнул Галю к выходу. — Пойдемте. Пока она в реанимации.

Ноги девушки снова сделались ватными от страха. Увидеть маму умирающей было выше ее сил, однако она храбро шагнула в палату, когда Герман распахнул перед ней дверь.

— Доченька! — донесся слабый голос, и в белизне простыней Галина разглядела лицо матери, озаренное радостной улыбкой. — Доченька пришла!

Она посмотрела на Германа, и тот приложил руку к груди:

— Ухожу, ухожу, только, умоляю, недолго.

Галя присела на стул возле койки.

— Мамочка, как ты?

— Лучше, слава богу, — голос Елены Васильевны был, на удивление, бодрым. — Уже не задыхаюсь, значит, иду на поправку.

— Да, доктор сказал, что ты поправишься, — бросив эту фразу, Галя подумала о том, что она прозвучала неубедительно.

Мать вздохнула.

— Ты так и не научилась врать, вся в меня, — она подавила улыбку. — Доченька, мы с тобой взрослые люди, и поэтому давай поговорим как взрослые. Я прекрасно знаю, что мне осталось недолго.

— Мамочка, что ты такое говоришь? — Девушка в бессилии развела руками. — Ну, давай пригласим Германа Борисовича, пусть он тебе скажет…

— Никто в нашей семье не доживал до пятидесяти пяти, — проговорила Елена Васильевна. — А все из-за проклятого перстня. Дочка, обещай продать его завтра же — сегодня все магазины уже, наверное, закрыты. Продай, деньги понадобятся на похороны и на жизнь.

Галя открыла рот. Черные, сросшиеся на переносице брови удивленно приподнялись:

— Какой перстень? — проговорила она, заикаясь. — Ты мне раньше не рассказывала.

— Этот старинный перстень я нашла на остановке автобуса, — продолжала Елена Васильевна. — Нашла и указала на него твоей бабушке. Лучше бы я этого не делала, потому что с него начались все наши несчастья. Твой отец, дед, бабушка… — Она снова стала задыхаться. Лоб покрылся потом. — Доченька, позови врача, мне плохо. Перстень лежит в деревянной шкатулке, где бабушка хранила серебряные ложки.

Она упала на подушку, а Галя опрометью бросилась в коридор. Герман, словно предчувствуя такой исход разговора, стоял возле двери. Увидев бескровное лицо девушки, он все понял и крикнул медсестре: