Ольга Баскова - Сокровище падишаха

— Слышал? — обратился к Василию Сарчук. — Рентген, брат, не обманешь. Кайся, что слопал.

— Операцию! — прохрипел несчастный. На него было жалко смотреть.

— Э брат, после операции жди, когда ты очухаешься, — невозмутимо ответил Виктор, тряхнув чубом. — А нам преступников сейчас нужно ловить. Так что давай не задерживай следствие.

Большаков вздохнул, видимо, осознав тщетность упорства, и начал рассказывать, пока его вели в палату. Пару дней назад на него вышли солидные люди. Понятное дело, солидными они значились в криминальных кругах. Кто — пусть товарищи сыщики не спрашивают. Если он назовет хотя бы парочку фамилий — ему не жить. Говоря о сообщниках, Вася заикался и запинался, но, подбадриваемый Петрушевским, продолжал дальше. По словам этих серьезных людей, один человек хотел сбыть старинную коллекцию украшений по смешной цене. Когда ему перечислили примерный список драгоценностей и назвали сумму, Большаков сразу понял, что речь идет о краденом.

— И чего же позарился? — спросил Анатолий. — Не позарился бы — геморроя бы не было.

Жулик стукнул себя по лысеющей голове.

— Да бес попутал, товарищ начальник, — признался он. — Цена больно привлекательная. За такую порой и десяток колец не купишь, а тут — старина, да какая! Короче, сломался я, каюсь, грешен.

Они уже подошли к гастроэнтерологическому отделению, и молодая медсестра, уточнив, кто они, указала на отдельную палату.

— Вам сюда. Операция через три часа. Сейчас возьму анализы.

Коллеги подтолкнули Большакова в его временные хоромы.

— Повезло тебе, — усмехнулся Виктор. — Лежи, отдыхай, жизнь свою никчемную перебирай да думай, как в тюрьму не загреметь. Впрочем, ты это уже делаешь. Продолжай, голуба ты наша.

Вася нервно глотнул, и острый кадык дернулся на его шее.

— В общем, потом мне позвонил тот самый продавец, — признался он, — и сразу назначил встречу. Меня удивило, что она планировалась в сквере спального района в полночь. Я должен был сидеть с деньгами на скамейке и держать в руках «Комсомольскую правду». И я выполнил его условия, — мужчина поежился. — Мне было жутко торчать под фонарем в совершенном одиночестве, шелест листвы пугал меня, любые звуки наводили на зловещие мысли. Продавец появился, как дьявол: в черном длинном пальто, несмотря на жару, и в черной шляпе, скрывавшей лицо.

— Вы Большаков? — быстро уточнил он. Я кивнул.

— Покажите деньги, — велел продавец. Я повиновался, хотя должен был попросить его предъявить товар. Впрочем, он меня не обманул.

— Взгляните сами, — незнакомец развернул пакет, и при свете фонаря блеснули бриллианты. — Как я и обещал, старинные гарнитуры. Правда, в одном не хватает сережки. Но это уже не моя вина.

Я почему-то подумал, что он потерял ее при ограблении.

— И ты не ошибся, — вставил Виктор, подумав, что, может быть, от страха Большаков заговорил красиво, как писатель. — Давай дальше.

— А дальше ничего интересного не было, — Василий дернул плечом. — Я отдал ему деньги, он всучил мне сверток и растаял в темноте, — модник жалостливо посмотрел на Анатолия: — Товарищ следователь, если вы меня спросите, как он выглядел, ей-богу, не скажу не потому, что не хочу, а потому, что он замаскировался, гад. Роста вроде высокого, по голосу не старый — а больше ничего, хоть убейте.

— Вася, ну ты же наблюдательный человек! — улыбнулся Анатолий. — При твоем занятии иначе нельзя. Неужели ты не обратил внимания на какую-нибудь мелочь?

Белый лоб задержанного сморщился. Казалось, он собрал все усилия, чтобы хоть что-то восстановить в памяти.

— У него были билеты «Спортлото»! — вдруг радостно проговорил Большаков. — Когда он клал в карман деньги, сперва достал из него пачку. Много билетов, понимаете?

Сотрудники это понимали, пока не понимая другого: как эта информация поможет следствию. Вася обхватил голову руками, стараясь еще хоть чем-нибудь оказать содействие милиции, однако медсестра, подошедшая с баночками и пробирками, настоятельно рекомендовала слугам правопорядка покинуть палату: Большакова начинали готовить к операции. Оставив больного в покое, коллеги вышли в душный коридор больницы.

— Ничего нового не узнали, — огорченно заметил Сарчук. — Драгоценности нашли не все. Нет, например, знаменитого перстня с рубином, «Кровь падишаха», кажется. То ли преступник потерял его, как и сережку, то ли запрятал куда-нибудь на черный день. Впрочем, кто этот любитель «Спортлото», тоже неизвестно.

Петрушевский кивнул. Он почему-то подумал не о неведомом убийце, участвующем в лотерее, а о себе и своих попытках испытать удачу. Страна предоставляла возможность без очереди и бесплатно получить вожделенные вещи — машину, холодильник. Было время, когда он сам подсел на билеты и с волнением приникал к экрану телевизора, надеясь на заветный куш. Однажды ему повезло: он выиграл целых пять рублей и пригласил жену в ресторан, где халявные деньги были благополучно проедены. А вот его сосед, горький пьяница Игнатьич, с которым он не раз проводил разъяснительную работу, с первого раза попал на «Жигули». Прав у мужика, разумеется, не было, получение их не предвиделось: его не раз забирали в ЛТП на лечение, и он состоял на учете в наркодиспансере. Домочадцы надеялись, что он поступит как умный человек — продаст машину и сделает взнос за кооперативную квартиру, которая была нужна и ему, и его семье как воздух: они ввосьмером ютились в маленькой двушке. Однако Игнатьич об этом и не помышлял. Он поставил «Жигули» во дворе, словно на зависть соседям, на вопрос о расширении жилплощади огрызался, что это его дело, и вскоре все заметили, что у машины потихоньку пропадают запчасти. Сначала исчезло заднее колесо, потом переднее, затем и остальные, дело дошло до «дворников». Соседи посоветовали Игнатьичу найти какой-то выход, иначе от автомобиля ничего не останется, но в ответ услышали матерную брань. Почему расхитители добра соседа нисколько не беспокоили, Петрушевский понял позднее. Как-то ночью, возвращаясь с работы, он увидел Игнатьича, крадущегося к своей машине с инструментами. Это все прояснило. Хозяин сам воровал детали и пропивал их. Все прекратилось, когда от красных «Жигулей» остался один корпус. Несчастная жена алкоголика Рита каким-то образом ухитрилась продать последнюю часть даровой машины, чтобы сохранить хоть какие-то деньги от выигрыша. Хозяин устроил ей скандал, вероятно, намереваясь забрать себе барыш, однако Рита выстояла. Деньги не были пропиты. Вспоминая об этом, Петрушевский думал, почему судьба оказалась благосклонна к человеку, которому машина совсем не требовалась, вернее, требовалась, но вовсе не для того, чтобы на ней ездить. Может, ему давали шанс? Скорее всего, так.