Ольга Баскова - Сокровище падишаха

— Ты боишься меня, — изрек луноликий. — Ты девственница?

Она кивнула, не смея поднять на него глаза.

— Всем когда-то приходится становиться женщинами, — философски заметил он. — Не бойся, я не причиню тебе боли.

Он взял пиалу и плеснул какой-то жидкости, пахнувшей мятой и эвкалиптом.

— Выпей. Тебе немного полегчает.

Не поднимая ресниц, отбрасывавших тень на пунцовые щеки, Гюльжан выпила ароматный чай. Падишах, обняв ее за плечи, усадил на ложе любви. Остальное черкешенка видела словно в тумане. Откуда ни возьмись вновь появились мулатки, принесшие большие светильники. Они встали по обеим сторонам любовного ложа. Падишах сам, без их помощи, умело раздел Гюльжан, восхищаясь красотой ее тела, потом разделся сам и, целуя девушку, раздвинул ей ноги и сел между ними. Черкешенка лишь на мгновение почувствовала боль, потом уже ничего не чувствовала. Разумеется, все наставления калф и Лейлы были забыты. Ясноликий пыхтел над ее телом, а она лежала, не шевелясь, ничего не соображая. Когда все закончилось, ее, полумертвую, отвели уже в другие покои. Упав на кровать, девушка заснула крепким, всепоглощающим сном.

Утром ее разбудила Лейла. На морщинистом лице старухи отражалась радость.

— Ты понравилась нашему повелителю, — радостно сообщила она. — Я только что разговаривала с валиде-султан. Наш господин нашел тебя умной, нежной, знающей. Он желает видеть тебя и сегодняшней ночью.

Гюльжан смотрела на нее заспанными, чуть воспаленными глазами. События вчерашней ночи обрывками носились в голове. О Аллах! Она стала женщиной, падишах лишил ее невинности. То, чего она боялась больше всего, все же произошло. Для чего теперь жить? Парень с голубыми глазами никогда больше не взглянет на нее. Ее никто не полюбит по-настоящему.

Лейла смотрела на одалиску, смутно догадываясь о ее печальных думах.

— Не грусти, детка, — ободряюще произнесла она. — У тебя нет для этого повода. Лучше погляди, что подарил тебе твой господин. — Старуха бросила на кровать цветастый халат. — Разверни. Если найдешь там подарок — значит, ты понравилась луноликому. Далеко не каждая, проведшая с ним ночь, удостаивается такой чести.

Дрожащими белыми руками Гюльжан развернула халат, и из него выпало ожерелье. Золотые бусинки перемешивались с жемчугом и какими-то другими драгоценными камнями.

— Какая роскошь! — невольно воскликнула старуха. — Видимо, ты хорошо постаралась, девочка.

Гюльжан ничего не ответила. Она решила: сегодня ночью вернет падишаху его подарок. Она его не заработала. Пусть он достанется другой девушке, более достойной. Позавтракав, бедняжка побежала в сад. Ее стройное гибкое тело трепетало при одной мысли, что молодой красавец, узнав о брачной ночи, перестанет любить ее. Вот и кусты с глянцевыми листьями, где вчера прятался Малех. А сегодня…

— Гюльжан! — послышался тихий оклик, и она обернулась на зов, не веря своему счастью. Малех казался красивее, чем прежде, он не шел ни в какое сравнение с толстым падишахом, и в маленьком сердечке черкешенки вспыхнула искра любви.

— Здравствуй, моя пери, — тихо шепнул он в изящное ушко. — Как ты прекрасна! — Малех отодвинул ее от себя, чтобы полюбоваться газельими глазами. — Но что с тобой? Ты плакала?

— Я расскажу тебе правду, Малех, — прошептала она в ответ, и он увлек ее в самые заросли, где деревья и кусты создали шалаш, готовый скрыть влюбленных от посторонних. — Вчера я была с нашим господином. Он выбрал меня для ночи. И сегодня…

Малех прижал ее к себе, целуя брови-полумесяцы:

— Я так и знал, любовь моя. Ты станешь его любимой наложницей. А потом и любимой женой, если родишь наследника. Многие мечтают о такой участи. Но хочешь ли этого ты?

Она покачала головой:

— Я хочу быть с тобой и бежать отсюда. В моем сердце никогда не вспыхнет любовь к падишаху. Сегодня я верну его подарок — дорогое ожерелье — и попробую рассказать правду.

Возлюбленный замахал руками:

— Прошу тебя, не делай этого, моя пери. Он убьет тебя. Я этого не переживу. И не отдавай его подарки. Они пригодятся нам, когда я договорюсь с капитаном какого-нибудь корабля. Просто так нас отсюда никто не вывезет, но за деньги все возможно. Когда все будет готово, я сообщу тебе, и мы подумаем, как нам выбраться из дворца. Мне это сделать гораздо легче, я убью своих стражников, я сильный и ловкий, перелезу через стену и окажусь на берегу моря. Но тебе не пройти таким путем. Подумай, как ты смогла бы присоединиться ко мне. У нас еще есть время. А сейчас иди… Не хочу, чтобы евнухи обнаружили это убежище.

Он поцеловал ее в алые губы, и Гюльжан показалось, что она потеряет сознание. Девушка трепетала в его сильных руках, каждая клеточка ее тела желала любви, и если бы Малех не отправил ее назад, она отдалась бы ему прямо в шалаше, забыв обо всем.

— Иди скорее, моя любимая, — он погладил ее по голове. — До завтра. И не думай о том, что я разлюблю тебя когда-нибудь. Падишах владеет твоим телом, но не владеет сердцем. Он мне не соперник.

Когда любимый исчез в кустах, Гюльжан медленно пошла по тропинке, не замечая, как колючие ветки эвкалипта царапают лицо. Она была счастлива. Впервые девушка любила. И действительно, что ей повелитель? Пусть получает ее тело, которое не собирается дарить ему ласки. Ее ласки получит лишь один человек, и этот день скоро настанет.

Несмотря на внутренние протесты Гюльжан и нежелание дарить повелителю любовь и наслаждение, стареющий падишах все больше и больше увлекался невольницей. Он никому, даже своей матери, знавшей много его секретов, не признавался, что обильные ласки невольниц, купленные за обещание хорошей жизни, его давно не привлекали. Эротический танец не возбуждал, а раздражал. Одни и те же музыкальные произведения, любовные послания, похожие, как две капли воды, вызывали отвращение. И вот впервые за много лет перед ним предстала невольница, которой от него ничего не было нужно и которая держалась не чопорно, заученно, а просто и естественно. Падишах предвидел, что она вернет его подарок, и предупредил Лейлу, чтобы Гюльжан этого не делала. Это его личная просьба. Не захочет надевать — пусть лежит до лучших времен. Повелитель надеялся когда-нибудь заслужить любовь гордой черкешенки. Да, когда-нибудь, когда-нибудь. И еще когда-нибудь она родит наследника и станет любимой женой. С султаншей номер один Айше он давно уже не проводил ночи, иногда испытывая по этому поводу нечто вроде стыда. Однако Айше никогда не пеняла ему. Она занималась наследником и благотворительностью — строила медресе, вечно была в благородных заботах и редко встречалась с мужем, разве что по делу. Исмаилу было невдомек, что благодаря его жене гарем не напоминал восточную сказку, а все более походил на огромную паутину, где главным пауком — Айше — плелись интриги, пропадали невольницы, беременные одалиски умирали при родах вместе с детьми. Его жена свято оберегала свой трон. С появлением еще одного наследника она бы осталась номером один, но ее ребенок подвергся бы большой опасности и мог не стать главой огромной империи.