Марина Болдова - Рубины для пяти сестер

— И чему ты радуешься? Что делать собираешься? Соколов и Голованов, говоришь? Очень интересно! — Дохлый усмехнулся.

— Ты о чем? — насторожился Леон.

— Тебя не касается. Вот что. Я сейчас заберу эти твои каракули и по своим каналам проверю информацию. Ты пока не дергайся, отдохни. Без моего разрешения в Самару чтоб ни ногой.

— И долго мне отдыхать? Время уходит.

— Не гони лошадей, сначала нужно хорошо подготовиться.

— К чему?

— Ты уверен, например, что они захотят продавать свои побрякушки?

— Не захотят, придется убеждать. Я найду к ним подход. Главное, чтобы камешки у них были. А чего ты так переживаешь? Ты же видел колье, оно одно перекроет все мои долги с лихвой.

— Я сказал, подожди пока, — повысил голос бывший друг.

Леон смотрел на Дохлого и не мог понять, что его так «завело». Не иначе с Самарой у него связаны не совсем приятные воспоминания. И почему он так напрягся, когда Леон назвал фамилии Соколова и Голованова? Знает их?

Дохлый сидел за столиком, словно забыв про Леона. «Вот уж точно говорят, Земля круглая. Кто б мог подумать, что через столько лет на моем горизонте возникнет вся эта компания в полном составе? Сначала дружок пропавший, а теперь еще и эти двое! — Ситуация ему активно не нравилась. — Хотя посмотрим, как дальше пойдет. Главное, не выпускать действующих лиц из поля зрения».

— Мама, здравствуй. — Леон наклонился к лежащей на больничной кровати матери и поцеловал ее. — Как ты себя чувствуешь?

— Ничего, сынок, нормально. Что так долго не приходил? — слабым голосом ответила она, пытаясь приподняться.

— Уезжал по делам. — Леон смотрел на потерявшее свои краски лицо матери, и в нем закипало раздражение. «Что она видела в своей жизни? Школа и дом, даже в отпуск они с отцом никуда не ездили. Что им мешало разыскать родных? Неужели не хотелось узнать про них или настолько страшно было? В сталинские времена — понятно, а позже?» Не понимал он отца, хоть убей. Весь результат его жизни — полунищее существование в старости. И это при возможности жить по-человечески, нужно было лишь приложить небольшие усилия. У других таких шансов нет, и то в люди выходят!

— Мама, я нашел сестер отца!

— Зачем, сынок? Его ведь уж нет!

— А я есть, мама, — разозлился Леон. — И теперь знаю, что у меня две сестры и племянники!

— Это как-то отразится на твоей жизни?

— Не понимаю, почему ты не радуешься! Я нашел наших родственников!

— Не наших. Твоих.

— Они и твои тоже, ведь ты член семьи… Такими родственными связями можно гордиться.

— Вот твой отец всю жизнь и гордился. Ни в грош меня, пролетарскую дочку, не ставил. Думаешь, легко было жить с человеком, который смотрит на тебя как на прислугу? А у меня высшее образование, я начитаннее его и интересней. Это мне с ним, а не ему со мной не о чем было разговаривать. Ты хоть раз видел, чтобы он книгу в руках держал? Я не имею в виду техническую литературу и учебники. Вот-вот!.. Ты думаешь, почему мы в гости редко ходили? Мне стыдно за него было. Все веселятся, а он сидит и молчит, насупившись. А потом выпьет рюмку-другую да как ляпнет что-нибудь, стыда не оберешься! Вот и сидели дома. Молча, по разным углам. Друзей у него никогда не было. Да и какие друзья при таком характере! Мог человека ни за что обидеть. Погодиных помнишь, ты еще с их Катей дружил?

— Помню, конечно.

— Мы с Катиной матерью, Светланой, вместе в институте учились, дружили еще со студенчества. А муж ее, Василий, с твоим отцом на одном заводе работал. Катя-то у них, сам помнишь, с малых лет какая красавица! Как-то за столом, не помню, кажется, день рождения Катеньки отмечали, твой отец высказался, да так, что дорога к Погодиным с тех пор была нам заказана. Напившись, посмотрел мутными глазами на их дочь и выдал: «Смотрите за ней лучше, за красавицей вашей, уже сейчас все при ней, и тут и там, удержать трудно будет. Все они такие, из молодых да ранних». Васька тогда взял его за воротник и вытолкал за дверь. А я со стыда чуть не сгорела. И ведь как накаркал! Знаешь, что с Катериной после школы случилось?

— Нет! — удивился Леон.

— Правильно, тебе тогда ни до чего было, в институт готовился. Изнасиловал ее твой дружок Пашка Дохлов. Хотя, возможно, и по согласию все случилось. Кто ж знает? Только забеременела она. Заявление в милицию написали, а через день забрали и из города уехали всей семьей.

— Куда?

— Не знаю, Света не попрощалась. И я понимаю ее. Позор-то какой!

— Так у Кати от Пашки, возможно, ребенок? — задумчиво произнес Леон.

— Все может быть. В любом случае не наше это дело. Ты мне скажи, что ты собираешься дальше предпринять? С новыми родственниками?

— Поеду в Самару знакомиться. А там посмотрим.

— Решил — поезжай, если тебе это так необходимо. — В голосе матери звучали нотки обиды.

— Мама, возможно, от этого зависит, как мы с тобой дальше жить станем!

— Не придумывай! — махнула она рукой. — Богатые родственники никогда не рады такой голытьбе, как мы.

— А нам и не понадобится их благотворительность, не переживай. Мы и сами будем в состоянии им помочь! — С этими словами Леон чмокнул мать в горячий сухой лоб и вышел из палаты.

Звонок внутреннего телефона отвлек ее от невеселых мыслей. Они съездили-таки в Беляевку, где задержались почти на неделю, не в силах оторваться от пирогов и блинов, которыми потчевала их Катина мама. Днем ходили на озеро, плескались среди ряски в стоячей воде и загорали под палящим июльским солнцем. А вечером, когда Катина бабушка, ворча на ненормальных «городских», мазала им обожженные спины деревенской сметаной, слушали рассказы прадеда Кати о семье Печенкиных. Там-то и родилась и окончательно сформировалась идея найти потомков всех пяти сестер, собрать всех вместе за большим столом на даче у Валентины Николаевны. Они даже запланировали поездку в Польшу, в Хойну, где раньше жила с мужем самая старшая из сестер — Зоя.

А потом они еще какое-то время пребывали в эйфории, подогреваемые интересом Галины и ее мамы. Поездка за границу все откладывалась, хотя Ляля не видела причин для этого. Муж вновь стал зависать в офисе, ссылаясь на прибавившийся объем работы. Ляля, по привычке готовя ужин на двоих, все чаще съедала свою порцию без него. Самое странное было, что ее вполне устраивало его долгое отсутствие — так ей было комфортнее. Она полюбила эти вечерние часы полного одиночества. Появилась даже мысль открыть страничку в соцсетях, несмотря на то что она всегда была противницей афиширования своей личной жизни в Интернете. Как-то сам собой разговор о путешествии затих…

Ляля нажала кнопку громкой связи.

— Елена Владимировна, тут к вам девушка, пропустить? — Голос охранника звучал неуверенно.