Марина Болдова - Рубины для пяти сестер

— Да, это известно. Думаю, Дохлову такая «остывшая» месть через столько лет ни к чему. Но проверить нужно. Артем, поедешь в Оренбург, тебя встретят. Плюс пороешься в архиве — все о Печенкиных. А я сегодня поговорю с Еленой Соколовой и ее матерью. Вдову пока трогать не будем. Все, голуби мои, разлетаемся.

— Зайка, иди отдыхай, а я приготовлю что-нибудь на ужин. — Ее муж, подхватив пакет с продуктами, удалился на кухню. Что-что, а готовить Сашка любил. Во времена почти тотального отсутствия в магазинах съестного умудрялся из того, что удавалось добыть в очередях, приготовить так, что Ляля, не большая любительница поесть, съедала все. Частенько поздним вечером, уложив искупанных и накормленных детей, он шел на кухню и возвращался с тарелкой, на которой красиво уложенной пирамидкой высились бутерброды с «чем-то там». Это «что-то» оказывалось или килькой в томате на колечках золотистого лука, или холодной картофелиной, нарезанной на тонкие кружочки. Райская еда, деликатес, заслуженная награда за дневной труд. До сих пор Ляля любила кусочничать…

Переодевшись в домашний костюм из легкого трикотажа, Ляля подошла к зеркалу, встроенному в дверцу шкафа-купе. Бледное, как плохо прожаренный блин, лицо, прическа «фик фок на один бок», как любила говорить няня Нюша, и полная тоска в глазах. «Краше в гроб кладут», — подумала она.

Звонок внутреннего телефона оторвал ее от созерцания своей убогости.

— Елена Владимировна, к вам следователь Борин.

— Хорошо, жду.

В коридор выглянул Соколов. В фартуке, с молотком для отбивания мяса в руке, он выглядел заправским поваром.

— К нам гости?

— Следователь.

Ляля впустила в квартиру Борина и жестом предложила пройти в комнату.

От запахов, доносившихся с кухни, у Борина потекли слюнки. Вроде бы всего ничего он жил у Даши, а успел привыкнуть к хорошо приготовленному ужину. При мысли о вчерашнем вечере у Борина защемило сердце и на лице проступила улыбка…

Ляля с интересом наблюдала, как меняется выражение лица Борина. «Покопаться бы в голове этого сыщика, много любопытного можно было б узнать. Например, вот чему сейчас улыбается? Пришел к пострадавшей, а думает явно о чем-то своем… Или я так потешно выгляжу? Кстати, и пиджачок погладил. Что это с ним произошло за пару дней?» — Она невольно хмыкнула.

Борин присел на диван, перед которым стоял небольшой стеклянный столик.

— Елена Владимировна, вы знаете, что у Валентины Николаевны пропали серьги из фамильного гарнитура?

— Да, знаю.

— А где вы храните принадлежащие вам семейные украшения?

— В спальне, в сейфе. Но я проверяла, все на месте. Вы думаете, что тетушку и Галиного мужа убили из-за них?

— Такую версию я не исключаю. Поэтому хотел разобраться, что могло так заинтересовать преступника. Серьги сами по себе, конечно, вещь ценная, но пойти на двойное убийство…

— Леонид Иванович, я тоже думала об этом! Видите ли, с нашей семьей связана одна легенда… Но правда это или вымысел, никто не знает. Никто не видел завещания нашего прадеда, а он был одним из самых состоятельных горожан Оренбурга. По утверждению моей мамы и тетушки, ключом для получения какого-то мифического наследства станет полностью собранный в одних руках фамильный рубиновый гарнитур. Что за наследство, где и в каком размере — тайна… Поэтому я очень слабо верю в эту сказку. Но собрать информацию о семье мы с Галиной все же решили! Если вам интересно, могу подробно изложить результаты…

— Да, пожалуйста.

Ляля принесла альбом с портретом и раскрыла его перед Бориным:

— Этот портрет моей прабабушки Анны Печенкиной — из музея в Оренбурге. С него-то все и началось.

И Ляля рассказала все, что знала от матери и тетушки о сестрах Печенкиных. О том, как погибла в блокаду одна из них, как две младшие всю жизнь мечтали узнать о судьбе старших, но так и не смогли. Как попала к ним заколка Анастасии. Рассказала и о семейном склепе на церковном погосте в Беляевке и сожженной усадьбе…

Борин всегда умел слушать. Многое он уже знал, но рассказ Елены был подробным и эмоциональным. Оставалось неясным одно: по-прежнему не было мотива для столь жестокого преступления.

— Елена Владимировна, а вы не пытались найти завещание? Допустим, в архивах Оренбурга?

— Конечно, пытались! Мы узнали фамилию поверенного, кто занимался делами семьи Печенкиных. Некий Кац Семен Яковлевич. Он был другом прадеда, жил в соседнем имении. Но оно сгорело одновременно с нашим. Семена Яковлевича застрелили солдаты в тот день, когда тот пытался вывезти младших дочерей из усадьбы во время погрома. Это произошло у них на глазах. Их спасли кучер и няня. Они и довезли девочек до Петрограда, переодев в крестьянскую одежду. Вывезли и украшения — серьги и кольцо. Наталья, бабушка Галины, жила в Петрограде до замужества. Выйдя за военного, уехала с ним в Куйбышев к месту службы. Позже и Елена, моя бабушка, вышла замуж за их соседа. Все это мы узнали от наших мам. Тетя Валя особенно часто вспоминала эти истории, наверное, чтобы мы не забывали их. Да, вот еще что! Старшая из сестер Печенкиных, Зоя, которая жила в Польше, носила фамилию Кац! Мы с мужем собирались поехать в Хойну, но пока не получилось. В Интернете никаких сведений о семье Кац мы не нашли.

— Но вы все же собираетесь туда поехать?

— Да, обязательно! — ответил за жену незаметно вошедший в комнату Соколов.

— Что вас задержало?

— Эта история с якобы моей дочерью, — спокойно ответил Александр.

Ляля и Соколов переглянулись. Борин понял, что мир в этой симпатичной ему семье еще не восстановлен окончательно. Но Соколов сделает все, чтобы вернуть доверие к себе этой маленькой сильной женщины.

Отказавшись от предложенного ужина, Борин попрощался с ними и отправился в гости к Анне Андреевне Анфимовой.

Борин сидел в кресле и пытался удобно устроить ноги. Он терпеть не мог этих низких новомодных кресел с чересчур мягкими подушками, которые жарко обнимали тело жертвы, рискнувшей на них присесть. Кроме того, его длинные ноги оказывались чуть ли не выше головы. Сама хозяйка, устроившись напротив точно в таком же кресле, видимо, чувствовала себя прекрасно.

— Анна Андреевна, что вам известно о завещании вашего деда?

— Лишь то, что оно существует. И то, что там хитрое условие для получения наследства.

— То есть вы уверены, что наследство — не миф? Но завещания не читали.

— Если об этом твердят из поколения в поколение, логично предположить, что ценности есть. Или были, по крайней мере. Никто не читал завещания и не видел его, могу гарантировать.

— Вы с кем-нибудь обсуждали эту тему?

— С дочерью, с сестрой… да и с остальными родными… В нашей семье только об этом и говорят в последнее время! А на днях объявился еще один родственник! С весьма любопытным, знаете ли, предложением… — Она замолчала, словно решая, выкладывать ли подробности.