Евгения Михайлова - Струны черной души

Да и третья по счету встреча у меня дома вечером — это не навязчивость?

Если задать эти вопросы Сергею как консультанту, он, конечно, скажет: «Не вздумай отказываться. Может, он на тебя и запал, может, ты показалась ему гениальной, — все это возможно. Но нас интересуют только подозреваемые. Твое дело — колоть объект, мое — следить».

Я так ясно услышала его голос, увидела выражение глаз борзой на охоте, что рассмеялась.

И позвонила. Все рассказала.

— Отлично, — сказал Сергей. — Процесс пошел. Причем у нас параллельно. Я как раз по рекомендации еду узнавать, кого и на каких условиях принимают в группу отбора персонала в агентстве Сергеева. Тоже собираюсь войти с сотрудниками в неформальный, дружеский контакт. Раз там все такие дружелюбные. Оба пишем диалоги, обмениваемся, думаем. Да, Марго, я в смысле деликатности тоже незаменим. Сергеев — мужик интересный, ты красавица, короче, жизнь никто не отменял. Даже не поинтересуюсь.

— Придурок. — Я уже хохотала до слез. — Ты можешь ничего не говорить, я слышу тебя без слов и на расстоянии, такой ты предсказуемый частник. Впрочем, последнее предположение — экзотика сухой, но нежной ментовской души. Спасибо за радужные надежды.

Не анализирую свои мотивы, но к вечеру я готовилась. Даже съездила на маникюр-педикюр. Приняла ванну с пеной и отдушками. Волосы тщательно вымыла, расчесала просто щеткой, а уложила ладонями, они так красивее и естественнее всего лежат. Обнимают голову мягким и теплым каштаново-золотистым облаком.

Когда приводила в порядок лицо, мне казалось, что я освежаю краски на том темном испанском портрете. Наши одинаковые глаза засветились томительной надеждой.

Все средства хороши, чтобы вернуться в облик, в границы и порядок Маргариты, той самой, в венах которой течет и свободная, страстная испанская кровь.

Деловой костюм и нарядные платья я вновь отвергла. Выбрала просто другой балахон, на этот раз цвета чайной розы. На стол поставила красное вино и фрукты. Нормальная обстановка для заключения официального контракта о платном сотрудничестве и выражения неформальной дружбы.

С богом!

Даже если, к радости Сережи, я вместо честного работодателя и галантного поклонника получу коварного преступника. Для записи нашего тайного разговора мне нужно было только нажать кнопку под салфеткой.

Звонок в дверь раздался точно в назначенное время.

Игорь вошел, серьезный и собранный, как обычно. Но я уловила легкую тень неуверенности в его небольших, светлых, довольно красивых глазах.

В руках он держал одну, крупную розу, чудо из бархатных лепестков темно-фиолетового цвета.

Я не сдержала восхищенного вздоха, а он легко прижал меня к себе. Почти по-дружески. И сразу отпустил.

Мы прошли в гостиную. Он сразу разложил документы.

Я подписывала, особенно не вчитываясь. Сумма ежемесячного оклада впечатлила. Вознаграждения за качество, за видимый успех — тем более.

Потом мы пили вино, ели фрукты, болтали обо всем и ни о чем.

Он очень тактично коснулся моего несчастья, произнес, как будто нечаянно вырвалось:

— Пока не увидишь настоящей беды, вот как у тебя, — можно считать проблемами и даже бедами любые сложности личной жизни. Нет, у меня ничего такого особенного. Все даже слишком обычно. Женат, брак династический по нашим понятиям. Серьезный дипломат выбрал меня для своей дочери. У меня не было ни причин, ни желания отказываться. Наоборот, был польщен. Эльвира — интересная женщина, умный и образованный человек, хороший партнер по жизни. У нас ровные, честные отношения. И нет любви. Того самого элементарного притяжения, на котором и держится союз мужчины и женщины, а не партнеров. В каком-то смысле даже хорошо. Нет лишних эмоций. Но иногда такая тоска. Вот как сейчас, когда я вижу такую прелестную, такую необыкновенную женщину, о какой не позволю себе даже мечтать.

Я нажала кнопку «выключить» под салфеткой.

Нет, мы не стали любовниками в тот вечер. Но мы приблизились к этому предельно близко.

Я не позволила себе окончательного горячего безумия за секунду до него. Даже не прошу понимания. Чего тут не понять? Больше двух лет иссушающего, бесконечного отчаяния. И все это в клетке и под надзором. Истукан «отрядник», отвращение к которому едва не убедило меня, что на сексе крест. Что желания женщины навсегда покинули мое истерзанное тело и полуживую душу.

Игорь ушел после полуночи. Крепко прижал меня на прощание и глубоко заглянул в глаза, как будто задавая безмолвный вопрос и заставляя ответить.

Я мягко вывернулась, закрыла за ним дверь. Вошла в комнату, прижала к губам первую розу своей свободы. И включила запись. Хотела убрать последнее откровение Игоря, перед тем как отправить Сергею. И тут же передумала. Отправила целиком. Тут же пришел ответ:

«Ок. Умница. Интересный объект. Особенно в части жены. Спасибо. Займусь. Кстати, у меня тоже кое-что есть. Я сейчас не один, на кухне сидит товарищ из группы по отбору персонала. До кондиции осталось немного. Это он выбрал тебя. До завтра».

И мысли сразу полетели в другом направлении. А тело все отказывалось остывать до нормальной температуры.

Скотина все-таки этот Кольцов.

Его миссия — облом всякой романтики. Для того и наняла. Теперь могу расплатиться за работу. И это неловкое понимание того, что он в деталях представил себе все, после того как я выключила запись. Даже раскидал на время — от выключения до отправки ему.

Да пошел ты. В конце-то концов. Я никогда и ни за что не теряю цели.

Когда Кольцов на следующий день приехал ко мне, у него было такое выражение на почти торжественном лице не отвлекающегося на пустяки профессионала, что не оставалось никаких сомнений: он со своим живым и натуралистичным воображением мысленно разглядывает мое вчерашнее свидание в деталях.

И мне хотелось сделать две вещи.

Сначала хлопнуть кухонной тряпкой по наглой роже, потом рассказать все самой, выделяя именно забавные моменты, о которых вспомнила с утра.

Как Игорь почтительно привстал над стулом, давая практически деловую характеристику своей высокородной жене.

Как во время самых страстных порывов он умудрялся произнести: «прошу прощения», «если ты не против». Причем даже тогда, когда у меня не было физической возможности шевельнуться в его крепких объятиях.

Как на подступе к экстазу у него вырвалось: «Ты так невероятно прекрасна, что мне все равно: убила ты или нет».

Хорошего я себе сыщика нашла.

В минуты смятения, в любой туманный, тягостный и неопределенный момент мы с ним можем превратить если не трагедию, то кусочек одной драмы в веселый и смешной водевиль.