Марина Крамер - Хирургия мести

Да мне ночами снился стол, ощущение скальпеля, ложащегося в руку, я почти физически ощущала во сне, как накладываю швы и проверяю степень натяжения нити.

Это очень тяжело — будучи оперирующим хирургом, вдруг оказаться за письменным столом вместо операционного. И только потому, что я сама прошла через это, теперь меня так беспокоило состояние Матвея.

— Хорошо, я поговорю с психологом и спрошу, когда бы он смог тебя принять. Кстати, у меня сегодня консультация, Васильков попросил, а я вот сейчас подумала — а ты не поможешь?

Матвей внимательно посмотрел мне в глаза:

— Деля, мы с тобой обсуждали тему благотворительности?

— С ума сошел? — возмутилась я. — Мне на самом деле не помешает еще одно мнение. Там какая-то странная ситуация, потому дядя Слава меня и привлек, это какие-то его знакомые, что ли. И речь там идет чуть ли не о кардинальных переменах во внешности, которые произойдут после ряда вмешательств. И потому заключение третьего хирурга будет весьма кстати — так почему я не могу просить тебя об этом? Чтобы ты, не дай бог, не решил, что я пытаюсь тебе как-то помочь против твоей воли?

Рука Матвея легла на мою и сжала.

Я же почему-то испытала такое раздражение, что удивилась — как можно чувствовать подобное по отношению к человеку, с которым живешь?

— Деля, прости, я действительно перегнул, — примирительно проговорил Матвей, сжимая мою руку. — Конечно, если тебе нужно мое мнение, я поеду с тобой в клинику.

— То есть я теперь не должна расценивать это как благотворительность? Ты заботишься только о своем достоинстве и гордости? — ну вот что я несу, зачем? Но, как известно, слово — не воробей.

— Ты хочешь об этом сейчас поговорить? — бросив взгляд на настенные часы, уточнил Матвей. — Или можем продолжить ссору после того, как осмотрим клиентку?

Чтобы не наговорить еще чего-то ненужного, я молча высвободила руку из пальцев мужа и ушла в ванную.

Прохладная вода, ударившая тугой струей по плечам и спине, вернула меня в чувство.

Почему я никак не могу отвыкнуть состязаться с Матвеем во всем, даже в мелочах? Почему мне так важно оставить за собой последнее слово? Разве это не самый верный путь к краху?

Когда та же Оксанка рассказывала мне о проблемах в семейной жизни, я легко раздавала советы вроде «умей вовремя закрыть рот», «не старайся стать выше мужа», «не унижай его» и тому подобное. Оказывается, советовать куда легче, чем следовать советам самой…

К тому моменту, когда я, уже накрашенная и уложившая волосы, вышла из ванной, Матвей успел собраться и теперь просматривал какие-то записи в ежедневнике.

Я подошла вплотную, уткнулась лбом в его плечо и пробормотала:

— Прости, а? Не с той ноги, что ли, встала…

— Сочувствую бывшим коллегам, — улыбнулся Матвей, захлопывая коричневую кожаную книжку. — Ты готова?

— Да. На моей машине поедем?

— Нет, на двух. Мне потом нужно на чем-то в город вернуться, не буду же я тебя до вечера в клинике ждать.

Я об этом совсем забыла.

Раньше, до ранения, когда мы уже жили вместе, но еще не поженились, мы часто ездили в клинику на одной машине, считая, что гонять две нет смысла — даже если один из нас дежурил, второй мог свободно уехать домой, а на следующий день мы уже возвращались вместе. Теперь все будет иначе, и мне нужно как-то к этому привыкнуть.

В клинике Матвея встретили очень радушно.

За то время, что он здесь проработал, Мажаров успел стать частью нашего коллектива, его уважали, к нему обращались за советом, и не только я жалела, что он наотрез отказался вернуться.

Пока муж общался с бывшими коллегами, я успела переодеться, сменить туфли и вернуться в ординаторскую.

— Во сколько приедет ваш знакомый? — спросила я у Василькова, сосредоточенно изучавшего что-то на экране монитора.

— Должен к десяти. Посмотрите фото, пожалуйста, не могу понять — есть асимметрия надбровных дуг или нет? — он развернул монитор ко мне, и я, нацепив на нос очки, тоже стала пристально вглядываться в снимок молодой женщины.

— Да, справа определенно выше.

— Ну слава богу, значит, я не совсем еще ослеп. Кстати, подруга ваша приехала, ждет в приемном.

— Да? — удивилась я. — Кажется, мы договаривались на завтра?

— Она мне вчера поздно вечером перезвонила, спросила, нельзя ли перенести, у меня как раз завтра есть окно между операциями, так чего тянуть? — пожав плечами, ответил Васильков.

— Странно, но пусть так. Вы ее, надеюсь, без моего участия оформите?

— Ну разумеется. Счета, как я понял, на вашу почту отправить?

— Верно.

Васильков покачал головой, но больше ничего не сказал.

У него в кармане завибрировал телефон, и, ответив, дядя Слава вышел в коридор.

— Матвей Иванович, вы бы халат надели, — сказала я, обращаясь к оживленно обсуждавшему что-то с анестезиологом мужу.

— Что, уже пора?

— Судя по тому, что Вячеслав Андреевич ушел, думаю, нам тоже пора.

— Ну ты же потом не сразу уедешь? — спросил анестезиолог, и Матвей кивнул:

— Да, мне же заключение дать нужно будет. Тогда и договорим. Или ты на операциях?

— У меня после обеда.

— Тогда увидимся. Пойду халат попрошу.

Мажаров ушел к сестре-хозяйке, анестезиолог уткнулся в телевизор, я же прошлась по ординаторской туда-сюда и тоже направилась в коридор.

Матвей шел мне навстречу, полы его белого халата развевались за спиной от быстрого шага:

— Идем, Васильков уже в приемном, подъехала его протеже.

Мы спустились в переход, и Матвей как-то машинально взял меня за руку и пошел чуть впереди.

Внутри разлилось что-то теплое — я никак не могла привыкнуть к тому, что обо мне ежесекундно теперь заботятся, стараются оберегать, защищать — все равно, от чего.

Оказывается, быть замужем — это действительно быть за мужем, за спиной человека, готового закрыть тебя грудью от всего мира.

Кто бы сказал мне пару лет назад, что я буду вот так думать о мужчине, я не поверила бы.

В приемном я увидела Оксану — та сидела в кресле, у ног стояла большая сумка, а на коленях она держала свою дамскую и нервно теребила ремешок.

Матвей приветливо кивнул ей и вопросительно обернулся ко мне:

— А чего же здесь? Надо было позвонить.

— Иди, пожалуйста, в первую смотровую, я сейчас, — развернув мужа в противоположном направлении, сказала я и подошла к подруге: — Посиди еще минут двадцать, хорошо? Мы сейчас консилиум проведем, и Вячеслав Андреевич тобой займется. Я же не знала, что ты на сегодня перенесешь.

— Да, решила не тянуть, — и по голосу я поняла, что назначенное на сегодня рандеву с потенциальным женихом сорвалось.

— Ну, отлично. Палату подготовили, располагайся, я зайду после обхода.

— Не беспокойся, все в порядке.