Марина Крамер - Хирургия мести

Я дотянулась до стола, взяла сигарету и закурила. Иващенко по-прежнему не поднимал головы, но я видела, что слушает он меня внимательно.

— Понимаете, Иван Владимирович, все эти разговоры об отсутствии работы и какой-то цели всего лишь словесная мишура, за которой Оксана умело маскировала свою единственную потребность. Я очень ее люблю, но никогда этого не пойму. Она много раз устраивалась на работу, но тут же начинала искать там избранника, а не вникать в процесс. Ей просто нужно было новое поле для охоты, так как старые она уже исчерпала. Я сейчас вам, наверное, кажусь чудовищем, потому что рассказываю такие вещи о собственной подруге, но я делаю это с практической целью — мне нужно, чтобы вы помогли Оксане. Я не хочу отправлять ее в психиатрию. И я чувствую, что вы сможете помочь, раз уже имели печальный опыт. По моим ощущениям, только тот, кто сумел преодолеть тяжелую ситуацию, сможет вытащить из ямы другого. И в вас я верю, Иван Владимирович. Вы нужны друг другу — вы и Оксана. Так помогите друг другу.

Иващенко посмотрел мне в глаза и медленно кивнул. В его взгляде я прочитала некое подобие благодарности, но предпочла ничего не заметить. Я ему действительно верила, как верила в то, что он в лепешку разобьется теперь, но мозги Оксанке на место поставит. Ему просто необходимо реабилитироваться даже в собственных глазах в первую очередь, и судьба невольно дала ему такой шанс в образе моей подруги. Они действительно необходимы друг другу.

Единственное преимущество одинокой жизни состоит в том, что по утрам не нужно готовить завтрак и не нужно сталкиваться с кем-то по дороге в ванную. И там, кстати, можно провести ровно столько времени, сколько тебе захочется. Странное дело — нам с Захаром не нужно было в офис к девяти, и, тем не менее, стычки по поводу ванной возникали едва не каждое утро. Мне всегда казалось, что он делает это нарочно — идет туда же, куда и я, старается помешать, сделать назло, не учитывать мои привычки. Но вот уже которое утро я была полновластной хозяйкой в собственной квартире, правда, не особенно радовалась по этому поводу. У меня внутри шла постоянная борьба, я металась и не могла определиться, как поступить, какой выбор будет правильным. Одна часть кричала — да, соглашайся, уходи с Павлом, это как раз то, о чем ты мечтала. Но другая негромко, но настойчиво нашептывала — нет, не делай этого, ты ошибаешься, а цена этой ошибки будет страшной и неподъемной. Это напоминало борьбу ангела и беса, только я никак не могла понять, кому какой голос принадлежит, а главное — к какому из этих голосов прислушаться.

Позвонила мама, и я внутренне сжалась, прежде чем взять трубку, однако сегодня у нее было хорошее настроение, и мы довольно мило поговорили, обсудив ремонт, который она затеяла на даче. Я не очень любила туда ездить, но, к счастью, мама и не настаивала.

Закончив разговор, я села за стол в кухне и уставилась в стену бессмысленным взглядом. Ну, и чем мне заняться сегодня? Перестирать белье? Перемыть окна? Пойти за продуктами? А зачем? Того, что есть в холодильнике, вполне хватит на несколько дней. Да и вообще — мне бы стоило посидеть на диете и сбросить несколько килограммов. Короче, заняться нечем, а это означает только одно — я буду вот так сидеть весь день и пялиться в стену. День, второй, третий… и — ждать. Ждать, ждать, ждать. Звонка от Павла, звонка от мамы, от Стаськи, которую я в очередной раз, кажется, обидела. Я как та собака без хозяина — все время сижу и жду, что кто-нибудь подберет.

И вдруг я решила — а поеду-ка в клинику, где лежит Стаська. Она меня не ждет, но это будет как бы моей попыткой извиниться. Да и вообще — ну каково это, лежать в больнице, когда тебя никто не навещает?

Приняв решение, я заметно повеселела — вот и нашлось занятие на весь день, да еще и с выездом. Я решила ехать на машине и тут же испугалась — а вдруг Захар забрал ключи, а я даже не проверила? Но нет, связка оказалась на месте, и я с облегчением выдохнула. Захар не очень любил ездить за рулем, предпочитал общественный транспорт, а в районе, где жила его сестра, припарковать машину представляло собой огромную проблему. Зная мужа, я не сомневалась — он просто не захотел с этим возиться. Ну, тем лучше, мне не придется ехать на вокзал и трястись в электричке или в автобусе.

Оказалось, что добраться до клиники — не вещь, главное попасть внутрь. Когда я подъехала и увидела шлагбаум, то подумала, что это простая формальность. Но вышедший охранник устроил мне форменный допрос, а потом объявил, что на территорию меня не пустит, так как никто не подавал заявку на пропуск на мое имя. Сказать, что я обалдела, это вообще не поделиться эмоциями. У меня даже в затылке закипело от злости — ну вы смотрите, режимный объект, сверхсекретная лаборатория! Как будто тут не носы отпиливают, а выращивают в пробирках новое поколение с супер-способностями! Пропуск! Особое разрешение! Еще отпечатки пальцев и скан радужки потребуйте!

Я отъехала чуть в сторону, припарковала машину и, все еще кипя от негодования, принялась думать, как и что делать. Не зря же я тащилась в такую даль по жаре, я должна увидеть Стаську, раз уж приехала. Может, позвонить Захару и попросить помочь? Не хочется, он может понять это как призыв помириться, а я пока не решила, что делать. А как попасть на территорию клиники по-другому, если у Стаськи выключен телефон? Хотя с чего я так решила? Она вполне могла его включить, надо просто попробовать позвонить. Я так и сделала и с замирающим сердцем ждала, раздадутся в трубке гудки или снова механический голос сообщит, что телефон выключен. И тут мне впервые за долгое время повезло — из трубки донесся первый гудок, и я от радости даже подскочила, едва не ударившись головой о крышу машины.

— Да, — ответила Стаська на пятом гудке.

— Стася, не бросай трубку, я тебя умоляю! — сразу кинулась я в атаку. — Я приехала к тебе, но меня не пропускают, тут, оказывается, как на военной базе, просто так не попадешь. Пожалуйста, попроси пропуск, мне нужно тебя увидеть!

Я очень боялась, что своенравная Станислава может бросить трубку или сказать, что видеть и слышать меня не хочет, у нее и своих проблем достаточно, но она только спросила:

— Ты на машине?

— Да.

— Ну жди, это минимум на полчаса процедура. Я тебя на парковке встречу, тебе объяснят, куда ехать.

Убрав телефон в сумку, я с облегчением выдохнула и принялась ждать.

Стаська оказалась права — процедура выдачи пропуска здесь тоже смахивала на принятую на режимных объектах. «С ума сойти, — думала я, обмахиваясь бумажным веером. — Что же это за клиника такая, что больного навестить просто так нельзя? Наверное, за те деньги, что тут платят за операции, люди хотят полного уединения». Пропуск появился только минут через сорок, когда я заметила невысокую женщину в хирургическом костюме, которая быстрым шагом приближалась откуда-то из глубины огромного парка к проходной. Она вошла в здание, пробыла там недолго и снова удалилась в ту сторону, откуда пришла. Я решила испытать судьбу и снова подъехала под шлагбаум. И тут возникла новая сложность — у меня потребовали паспорт. Я чуть было не ляпнула, что у меня только справка об утере, но вовремя удержала язык на привязи и со вздохом принялась отдирать подкладку сумки. К счастью, охранник только сверил фамилию и фотографию, и я снова сунула паспорт под дно сумки. Надо будет не забыть убрать его с глаз подальше, когда получу новый.