Дамир Берхеев - Эра водолея [СИ]

— Ты… Вы… Не имеете право!

— Можете позвонить в полицию, — спокойствие и наглость детектива просто взбесили мужчину. Глаза налились кровью. Он начал щупать воздух, пытаясь за что-то ухватиться. После секундного помешательства мужчина набросился на детектива.

Фитцжеральд без труда заломил ему рук и отшвырнул в стену. От сильного удара головой у хозяина дома со лба потекла кровь. Это его успокоило.

— Что Вам нужно? — уже спокойным тоном спросил он.

— Во-первых, кем Вам приходится Луиза Митрич? — оттирая руки носовым платком, спросил детектив.

— Моя жена.

— Тогда нужно поговорить. Спокойно поговорить.

Пока постоялец дома перевязывал рану, Алекс изучал помещение. По полу всей квартиры были разбросаны, бутылки, шприцы, пакеты и прочий мусор. Казалось, здесь не убирались со времен строительства самого дома. Электрическое освещение и техника полностью отсутствовали. Однако все стены довольно широкой квартиры были увешаны распятиями. Их было больше сотни, разных размеров, разного цвета, было видно, что даже сделаны они были из различных сортов деревьев. Это множество слабых огоньков в совокупности давало света ничуть не меньше, чем мощные прожектора.

Подобное украшение дома походило не на церковные стены, а на пристанище маньяков, делающих жертвоприношение Сатане.

— Здесь можно где-нибудь присесть? — поинтересовался Алекс.

— Нет… Господь не велит наслаждаться жизнью, он велит отмаливать грехи, которые учиняют наши непосвященные братья.

«Если у меня сейчас начнутся галлюцинации, то это может закончиться разрывом мозга», — подумал про себя Фитцжеральд, доставая листок и ручку из папки.

— Как Вас зовут?

— Зоран Митрич. Я серб.

— Вы уже говорили, что Луиза Митрич была Вашей супругой. Сколько лет Вы с ней прожили?

— Мы с ней состояли ровно двадцать девять лет в совместном браке. И Вы ничего не знаете о ней…

Затем он очень долго рассказывал об их отношениях, об их деревенском доме, расположенном недалеко от живописного города Златибора. Упомянул и о двух сыновьях, ставшими смыслом жизни своих родителей… Этот промежуток истории мужчина рассказывал с какой-то помешанной улыбкой и с блестящими от слез глазами.

— Затем Бранислав и Милош вернулись с бессмысленной войны в цинковых гробах. Как только привезли гробы, так я и потерял Луизу. Она осталась жить, но это уже была не та женщина, с которой обручился перед Господом. Мы продали наш дом и все, что в нем было. Мы стали ходить из города в город. Луиза каждое утро говорила, что видела наших сыновей с нимбами на голове и рядом с Богом. Вскоре она начала спать только по два часа в день, после сна просыпалась и писала свою книгу «Завет современности». Как она говорила — Всевышний диктует ей во сне строки, ей же необходимо быстрее передать смысл сказанного. После странствий по Сербии она сказала, что нам нужно переехать в один из самых населенных городов на планете. На оставшиеся деньги от продажи дома мы купили билеты и приплыли на корабле до берега Нью-Йорка.

— Скажите, а Ваша супруга состояла на учете у психиатра? — при других обстоятельствах Фитцжеральд избежал бы подобного вопроса, но сейчас нужна была полная картина.

— Вы правы, — присев в позу лотоса, подобрав под себя ноги, сказал хозяин дома. — Моя супруга слетела с катушек. Но подумайте сами — мы с ней вместе около тридцати лет. Жизнь такая штука, что спустя годы, а Вам пока еще этого не понять, так вот вся жизнь замыкается в трех-четырех людях. Для меня это были дети и супруга. Детей лишила война, а жизнь оставила мне только сумасшедшую жену. И чтобы она не говорила, как бы не были нелепы ее слова, куда бы она не направилась — я всегда следовал за ней. Мне чуть больше пятидесяти, но я могу смело сказать — моя жизнь закончена. Все мои любимые, все мои родные ждут меня на том свете, сам же я на чужой земле, куда попал только из-за любимой. Не излечить ее, не помешать ей, не помочь сойти с выбранного ей пути я не мог… Я любил Луизу.

— А что все-таки случилось после приезда в Нью-Йорк.

— Она устроилась на работу. Сказала, что Господь велел ей это сделать. Меня, честно говоря, это как-то успокоило. Я устроился вслед за ней автослесарем. По выходным мы посещали церковь, где по завершению дня она оставалась читать главы своей книги. У нее стали появляться последователи… Затем она стала пропадать… Я как-то пытался проследить за ней, но тщетно. В последние дни жизни у нее погасли глаза. Она не была живой, как в молодости, в ее взгляде не было сумасшествия, как в последние годы после потери детей… У нее были пустые глаза. Затем она вошла в этот проклятый торговый центр и подорвала себя и еще сотню ни в чем не повинных людей… Какой бы помешанной не была Луиза, детектив, она сама этого сделать не могла. В нее вселился дьявол… Однако, после ее смерти, я прошелся по книжным лавкам и обнаружил, что ее книгу «Завет современности» выпустили несколько издательств. Критики так же тепло восприняли ее, а в газетах про жену писали никак о террористке, а как о мученице. Журналисты откуда-то разнюхали историю ее биографии и расписали так, что Луизу можно было отнести к лику святых. Но говорю Вам откровенно, в последние дни — это была не моя милая Луиза.

— У нее была комната, где она хранила свои вещи?

Проходя мимо развешанных крестов под освещение свеч, не приходилось сомневаться в психических отклонениях проживавших в этих стенах. У Митрич была личная комната при жизни, скорее всего после ее гибели сюда никто не заходил. Мужчина включил керосиновую лампу на полу, наверное, привезенную еще из Сербии. В помещении три на четыре метра отсутствовала мебель, на полу были разбросаны рукописи, грифельные карандаши. В углу находилось скопление книг, рядом с которым был аккуратно расстелен потрепанный плед.

Тени, отбрасываемые от находящихся в комнате людей и от редких предметов, вроде печатной машинки, стопки книг и глиняного кувшина, волей-неволей побуждали нотки страха. Однако Фитцжеральд, будто привыкший к подобным картинам, достал мобильный телефон и зафиксировал несколько кадров.

Находясь уже на пороге дома, детектив спросил у постояльца:

— Скажите — Вы сами верите в Бога?

— Если бы он действительно существовал, мистер Фитцжеральд, разве допустил бы весь этот кошмар — с гибелью детей, с сумасшествием моей любимой, с ничем неповинными жертвами и оставшимся моим одиночеством…

«Если жизнь действительно дается только один раз, то этому человеку действительно не повезло. Но если есть жизнь после смерти, то за свои мучения он должен попасть в рай», — покидая с подобными мыслями из полуразрушенного дома, навстречу Фитцжеральду попались двое мужчин, вполне солидно одетых в кожаные расстёгнутые плащи, выставляя напоказ черные костюмы с белыми рубашками. Алекс будто невзначай задел одного из них плечом, коснувшись чего-то металлического за поясом: