Дамир Берхеев - Эра водолея [СИ]

— Всадники, — обратившись к ним, все четверо спрыгнули со своих коней и стали на колени перед своим владыкой. — Вы и без того знаете, что вам делать. Отправляйтесь в Земное царство, освободите вашего командира и соберите мне недостающие души. И самое главное найдите мне избранную.

Услышав последние указания от своего Господина, они синхронно встали и запрыгнули на своих коней. Мчась по Долине мертвых, они истребляли покойников, оказавшихся на их пути. Вскоре от быстрой скачки кони уже не касались земли, а спустя мгновения подобного полета и вовсе скрылись из виду.

— Удачи, дети мои, — только и произнесло человекоподобное существо.

Дьявол знал, что от него сейчас завило совсем немного и оставалось только ждать.

Кожа Саймана начала подгорать, хотя он только успел появиться в просторах преисподней. Нескончаемая битва продолжалась, и, глядя на весь этот кошмар, в его голове кружились рифмованные строки, которые он начал громко и эмоционально читать:

— Кого, а кого, а поэтов здесь увидишь редко, — услышав его стихотворные строки, сказал старуха.

Среди бьющихся вечных мертвецов, умирающих в объятиях оружиях и от ударов оружия Сайман увидел ее. Старая женщина выглядела так же, как и нищие девяностолетние старухи Земного царства. На ней был потрепанный шерстяной жилет, от которого в аду не было никакого толка, серая юбка, волочащаяся по пепельной земле и прожженная в некоторых местах. Женщина, чьи седые волосы скрывал черный платок, опиралась о деревянную трость, которая была уродливее ее самой. Кожа старухи походила больше на кору деревьев, пальцы на руках медленно двигались, и когда она попробовала позвать своего собеседника ближе, то пальцы окоченели, и словно заставшими ветками старуха поманила Саймана.

— Подойди ближе, странник. Я тебя не съем, — она посмеялась болезненным смехом и отвернулась, медленно ступая прочь.

— Откуда вы знаете, что я странник? — буквально одним скачком Фитцжеральд старший сравнялся с ней.

— Я знаю многое. Я попала сюда одной из самых первых, когда эти просторы только начали скапливать своих постояльцев. Можно считать, что я ровесница самого Дьявола. Мне даже известна причина твоего нынешнего прихода сюда. Ты же каждый раз спускаешься за чем-то конкретным. Верно?

— Верно… Я бы много отдал, чтобы здесь не появляться, — сбавляя шаг, странник плелся наравне с женщиной.

Сайман знал правило — кто первым заговорит с ним, тот и может дать ответы на все вопросы. Каждый из грешников словно был подключен к одному мозгу всех присутствующих в этих огненных стенах, и тот, кто беседует с тобой, может поспособствовать в поиске нужного человека.

— Как же ты не прав. Возьми в толк, что ты помогаешь людям. Твои страхи в том, что ты боишься остаться в этих стенах на всю жизнь и оказаться здесь после смерти. Твоя правда, можешь бояться и дальше. Однако, жизнь в страхе — пострашнее ада будет. Посмотри на них сам?

В этот момент Фитцжеральд объял взглядом Долину мертвых. Грешники были уставшими, измученными, отчаянными, но в их глазах был виден отблеск огня ада.

— Присмотрись на них внимательнее, хоть один из них боится? Конечно нет. Вы, люди, куда бы не попали, думаете, что в другом месте лучше, однако, попав на это место, вспоминаете, как вам было хорошо в прошлом. Поэтому старайтесь жить настоящим и помнить о тех людях, которых любите. Помнится, мой супруг отправился на войну, он был храбрым мужчиной с сильной рукой и настоящим характером, не те, что сейчас оказываются в наши стены. В то время я была молода и беременна. Однако, когда прошло полгода, и корабль приплыл с воинами, верными братьями по оружию с моим супругом, я поняла даже без их поминальных слов, что потеряла любимого. В тот же день я избавилась и от ребенка. Наш дом находился близ реки, и я часто видела проплывающие корабли и каждый раз выбегала в надежде, что с этими моряками появится и мой супруг. Поняв, что не возможно, я покончила с собой, — тут она замолчала и от тяжести лет и пути остановилась.

— Вы могли воспитать ребенка, как воспоминание о муже, и ваша жизнь не была бы столь ужасной и сюда бы вы точно не попали. Бывает, что теряешь людей. Жизненный путь не легок, а иногда ухабами трудностей расстилается на многие года. Все люди смертны, и мы теряем одних, но есть возможность приобрести и других. Любовь может окутать и свести нас другими. Кроме этого любовь тоже бывает разной. Моя мать потеряла отца, когда мне с братом было по три года, но ничего. Любовь к нам позволила ей возродиться, и как часто бывает — любовь матери к своим детям становится даже сильнее, чем любовь к своему супругу.

Сайман, все это говорил, и вспоминал, как относилась к ним мать. Да она, бесспорно, переживала утрату мужа, но помнила, что мертвых можно почитать и в памяти, а живых детей нужно воспитывать и содержать. Именно она стала для них своего рода человеком, на которого нужно было равняться, когда вставал вопрос о жизнелюбии.

— То есть по твоему после смерти супруга мне нужно было просто воспитывать детей? — усмехнувшись, спросила женщина.

— Как Вы можете смеяться над этим, возмутился Сайман. — Вы убили своего ребенка. Это действительно страшный грех…

— Страшный грех говоришь? — переспросила она, снова начиная путь по Долине мертвых. — Кто же придумал эти грехи? Я уверена, что такие же обычные люди, как ты. Эти же люди пили вино, ели свинину, прелюбодействовали, крали и убивали. Нет людей без греха. Как же жить? И что считать грехом в мире живых?

— Поступки человека должны быть такими, чтобы после них можно было спать по ночам, не мучаясь кошмарами. Возможно, кто-то крадет, но крадет, не отбирая последний кусок хлеба у своего соседа, а ворует у зажравшихся воров. Возможно, кто-то пьет, но при этом даже хмельным может ворваться в горящий дом и спасти жителей. Возможно, кто-то убивает, но исключительно ради спасения жизни своих близких или чести своей страны. Поэтому все священные писания составлены, именно опираясь на совесть и честь.