Ребекка Рид - Идеальные лгуньи

Казалось, Грейдон не услышала ни одного слова, сказанного подругой.

– У меня появилась идея, – сказала она, вставая на ноги.

Джорджия знала, что эта идея не лучше, чем попытка пересидеть неприятности с опущенными головами. Но она понимала, что это неизбежно – все будет, как скажет Нэнси. Грин откинулась на стену, а Лила наклонилась вперед, ей не терпелось услышать, какой новый ход придумала их подруга.

– Мы будем вести себя хорошо по дороге туда. Как будто мы весело проводим время, а потом, когда она отойдет, мы потеряемся, – объявила Нэнси.

– Потеряемся? – переспросила Найт.

– Ну не так, как если бы мы пытались поиграть, кто первый заблудится, просто немного потеряемся. На ночь или что-то в таком роде. Но так, чтобы им пришлось кого-то вызвать и организовать поиски. Она будет выглядеть совершенно некомпетентной. – Глаза Грейдон загорелись. – Подвергнуть опасности жизнь учениц… Ее уволят. Идеальный план.

Джорджия открыла рот, чтобы сказать Нэнси, что ей совсем не нравится эта идея, но ее опередила Лила.

– Гениально! – выдохнула она. – Брандон не сможет нас наказать за то, что мы потерялись. Все будут считать, что это ее вина.

Сопротивляться не имело никакого смысла. К тому же план был не таким ужасным, как некоторые идеи Нэнси. Лила выглядела довольной – она уже предвкушала развязку. Конечно, Джорджия могла бы попытаться сказать Грейдон, что это не слишком разумно и что Брандон накажет их, потому что способна разгадать их намерения. Она просто не поверит, что они заблудились случайно. Но спорить было бесполезно. Лила и Нэнси не понимали, точнее, просто игнорировали тот факт, что для нее все иначе. Конечно, им легко выступать, зная, что внизу всегда есть страховочная сеть. Новое спортивное крыло, которое спонсируют их родители, чтобы сохранить мир. Даже если они действительно совершат серьезные нарушения, таких девушек, как Нэнси и Лила, не исключают, их просто «попросят уйти» – и они начнут заново в еще более дорогой частной школе.

Однажды, на третий год обучения, Джорджия получила выговор за то, что их троих поймали за пределами территории школы в соседней деревне. И во время следующего уик-энда отец взял ее с собой на прогулку и объяснил, что она должна вести себя в школе безупречно. Девушкам, родители которых платили за обучение в «Фэрбридж-Холле», многое могло сойти с рук, но она – совсем другое дело. Джорджия продолжала учиться благодаря чьей-то доброй воле, и если она даст повод думать, что не испытывает благодарности в должной мере, ее исключат. Если она потеряет стипендию, ей придется вернуться домой и посещать «Барнардс» – предупредил ее отец. В «Барнардсе» не было ничего плохого. Ее братья там учились. Как и ее родители. Но те, кто заканчивают «Барнардс», не попадают в Оксфорд.

«Ты можешь представить, как ты там будешь популярна? – спросил у нее отец, когда они свернули за угол, направляясь к дому. – С таким акцентом?»

– Значит, договорились? – услышала Джорджия теперь голос Нэнси.

Эти слова прозвучали, как вопрос, но вопросом они не были. Грин кивнула. Где-то далеко зазвенел звонок, и все трое вскочили на ноги. За прошедшие годы они уже привыкли к тому, что их жизнью управляют звонки.

– У нас все получится, – сказала Грейдон, когда они шли по туннелю, а потом поднимались по неровным ступенькам к дневному свету. – Я знаю.

«Нет, не получится», – подумала Джорджия, но ничего не сказала. У нее возникла уверенность, что какая-то часть плана будет впечатляюще неудачной.

– Что с тобой происходит? – спросил Чарли, искоса посмотрев на Джорджию.

– Ничего, – ответила она. – Просто я счастлива. Такое со мной иногда случается, ты же знаешь.

Ей не следовало садиться рядом с Чарли, но остальные оказались на кухне раньше, и других свободных стульев не осталось. Муж изучающе смотрел на нее, и это раздражало. Неужели у нее так редко бывает хорошее настроение? Неужели она постоянно поглощена мрачными мыслями? Быть может, так и есть, но ее накачивали гормонами и ложными надеждами, и в течение последних шести месяцев она постоянно жила с головной болью. Чарли не должно удивлять, что она так долго чувствовала себя несчастной. Лила болтала и произносила, наверное, сто слов в минуту. Ру смотрел в телефон, а Нэнси цитировала статистику разрывов в оплате труда. Окна запотели, и тихая нежная музыка создавала приятный тон.

Чарли протянул руку и взял двумя пальцами подбородок Джорджии. Для всех остальных это выглядело как проявление ласки, но его жена знала, что он делает. И знала, что сейчас произойдет.

– У тебя течет из носа, – сказал супруг.

– Нет, вовсе нет, – ответила она, приложив указательный палец к ноздре.

Лила продолжала болтать, рассказывая о съемках, в которых принимала участие несколько лет назад, где у модели начались месячные и она испачкала всю одежду, которую демонстрировала. Казалось, Бретт находил эту историю ужасно забавной, и его смех пришпоривал рассказчицу. Она говорила слишком громко и все преувеличивала, как безумная. Но это хотя бы отвлекало остальных.

– Ты нюхала кокаин? – с ужасом спросил Чарли.

С лицемерным ужасом.

Джорджия взяла бутылку вина.

– Я собираюсь наполнить всем бокалы.

Муж схватил ее за руку, останавливая.

– Не стоит.

– Прекрати, Чарли, – сдавленным голосом сказала хозяйка. Ее шея напряглась, а взгляд застыл. – Сейчас я не стану продолжать этот разговор.

– А я хочу поговорить. Давай отойдем в сторонку.

– Куда?

– В гостиную. В коридор. В нашу спальню. Мне все равно.

Жена Чарли посмотрела на противоположную сторону стола. Ру и Нэнси продолжали спорить. Джорджия перехватила слово «хапуги», которое произнес Руперт, и поняла, что они снова рассуждают о прибыли. Любимая тема Брира. Его супруга, полуприкрыв глаза, слушала Бретта. По ее губам бродила улыбка, пальцы мяли свечу.

– Ты можешь попросить Лилу не играть с воском? – попросила Джорджия Чарли. – Он испачкает стол – в прошлый раз мне пришлось потратить целый день, чтобы его отчистить. Тебя она может послушать.

– Если мне еще раз придется попросить тебя выйти, я продолжу этот разговор при твоих друзьях, – пригрозил муж.

Джорджия плеснула вина в свой бокал. Он знал, что держит ее под дулом пистолета. Она вышла вслед за ним в коридор, чувствуя себя, как ребенок, которого сейчас будут ругать.

Свет в коридоре был гораздо ярче, у нее даже заболели глаза. Она включила мягкую желтую лампу. Стало намного лучше.

– Что ты себе думаешь и во что играешь? – спросил хозяин дома.

Его жена прислонилась к стене, чувствуя ее прохладу спиной.

– Всего одна дорожка, Чарли.

– То есть ты признаешься?