Ольга Невзорова - «Подарок» на день рождения

— Проходи, будем обедать, — сказал Вадим и направился на кухню.

По пути заглянул в ванную комнату за майкой — всё-таки неприлично в присутствии дамы сидеть голышом. К тому же многочисленные рубцы и шрамы на его теле — не самое приятное зрелище для нежных девичьих глаз.

— Погоди, какой обед? Я тебе всё утро названиваю — хочу узнать, как ты добрался. Но ты вечно недоступен, — тараторила Полина, следуя за ним по пятам. — Пришлось на всякий случай заехать сюда: вдруг ты проспал или…

— …передумал, — закончил за неё Вадим.

Девушка застыла в дверном проёме.

— Как передумал… ты серьёзно?

— Да.

— И что за причина?

Вадим выключил конфорку, снял сковороду с плиты и повернулся к девушке.

— Не люблю, когда меня обманывают.

Полина на мгновение опустила глаза, но потом вновь устремила на него невинный взор.

— Ты о чём?

— Вчера сюда приходил твой муж и всё рассказал.

— Вот урод! — коротко выругалась Полина, стукнув кулачком по дверному косяку. — Больше он мне не муж. Это была последняя капля.

А она забавная. Вадим поставил сковороду на стол, достал тарелки, вилки и кивком указал гостье на свободный стул.

Едва сдерживая гнев, девушка послушно опустилась, куда ей было предложено.

— Я смотрю, поездка в Египет не прошла для тебя даром, — усмехнулся он.

Брови Полины озадаченно поползли вверх. Пришлось срочно объясняться.

— Видишь ли… раньше в Египте женатому мужчине достаточно было три раза сказать при свидетелях «развожусь» — и он свободен. Я смотрю, ты действуешь по тому же принципу.

Полина вымученно улыбнулась, но её мысли, похоже, витали где-то очень далеко. Девушка находилась на своей волне.

— Прости, Вадим, это была вынужденная ложь, — призналась она, нервно теребя в руках ремешок сумочки. — Иначе бы ты не согласился.

Он сел за стол напротив Полины, открыл крышку сковороды. Горячий душистый пар мгновенно устремился к потолку, подстёгивая аппетит. Разложив румяные ломтики по тарелкам, Вадим поставил угощение поближе к девушке. Но интриганка даже не взглянула на его стряпню.

— Может, передумаешь? — робко попросила она. — Мне уже несколько раз звонили из госпиталя — спрашивали, где ты и что случилось.

Он положил локти на стол и вздохнул: на каком ещё языке объяснить неугомонной упрямице, чтобы та раз и навсегда оставила эту сомнительную затею?

— Поль, спасибо тебе огромное за участие в моей судьбе, но мне не нужно таких жертв. Понятно?

— Но, Вадим…

— Нет.

Девушка подпрыгнула на стуле, словно резиновый мячик.

— Да почему нет?! Почему ты отказываешься принять мою помощь? — чуть не плача, воскликнула она. — Вспомни, ты ведь тоже спасал меня! Теперь моя очередь.

— Это совсем другое дело.

— Чем же оно другое, ценой вопроса? Там на кону была жизнь за жизнь, а тут — всего лишь больная нога в обмен на машину, так, что ли? — Полина перевела дух. — Да, я не смогу повторить твоего подвига, и вряд ли на это способен кто-то ещё… Возможно, по этой причине Магди и отпустил тебя. Но пойми: если ты лишишься ноги, то легко можешь потерять и себя: ни работы нормальной, ни сочувствия от людей. А следом потянется куча всяких комплексов и обид. Так и до пьянства недалеко. Или и того хуже — до петли. Видишь, если разобраться, я в каком-то смысле тоже спасаю тебе жизнь.

В первую секунду Вадим даже не сообразил, что ответить девушке на её дерзкий выпад. А она, пользуясь его замешательством, сложила ладони в умоляющем жесте.

— Вадька, ну пожалуйста, давай попробуем мыслить логически. — И взгляд такой… умильно-обезоруживающий. Как у Кота в сапогах из мультипликационного фильма про Шрека.

— Ты только представь, — с двойным усердием твердила она, не давая Вадиму вставить ни слова, — операция уже позади, и ты опять стоишь на своих собственных ногах. Никаких тебе костылей и протезов, никакой ущербности. Разве это не здорово? Вновь найдёшь себе достойную работу, женишься, заведёшь ребятишек. Да мало ли, каким смелым планам ещё суждено сбыться. Весь мир перед тобой, можно сказать, в полный рост. А машина… это всего лишь груда железа, и она давно продана, чтобы вернуть тебя в этот мир.

Вадим отодвинул от себя тарелку. Есть расхотелось. Честно говоря, ситуация изрядно его раздражала. Он чувствовал внутри себя странную, непонятную борьбу и от этого злился ещё больше, потому что понимал: Полина права, тысячу раз права. Но…

Он поднялся из-за стола и, сунув руки в карманы штанов, подошёл к окну.

— Спасибо, что провела подробный психологический анализ моей будущей жизни. А теперь хватит — давай прекратим этот пустой и ненужный разговор.

— Нет, — твёрдо сказала Полина. — Чтобы так бездарно губить свою жизнь, нужна веская причина, и я хочу её услышать. Только внятно. Детские отговорки типа «не могу», «не буду» не принимаются.

Вадим молчал, глядя, как соседский кот торопливо лакает из грязной лужи.

— Всё дело в финансах, — тихо спросила Полина. — Я права?

Он медленно повернулся к девушке.

— Я уже устал повторять: мне не нужна помощь.

— Да что ты всё твердишь, как упрямый ишак: «не нужна, не нужна»! — вдруг разозлилась Полина. — И не смотри на меня испепеляющим взглядом. Ты — ишак, который до сих пор не понял, что деньги в жизни — это ещё не самое главное.

Крепко, до белых костяшек сжимая в кулаке ремешок сумочки, девушка подалась вперёд.

— В конце концов, если ты такой гордый и честолюбивый индюк — пиши расписку. — Её ладонь с глухим повелительным стуком опустилась на стол, едва не опрокинув тарелку с картошкой. — Да-да, садись и пиши: я, такой-то, такой-то, когда выпишусь из больницы, обязуюсь вернуть весь долг до последней копеечки. А чтобы тебе жизнь мёдом не казалась, я возьму с тебя ещё восемнадцать процентов, как в банке. Что стоишь, пиши давай! Я сейчас и нотариуса приглашу — пусть приезжает и заверяет.

Поведение девушки слегка развеселило Вадима: расписки, оскорбления, угрозы. Кажется, это у них семейное. А девчонка действительно очень забавная. И настырная. Такая точно не отцепится, пока не добьётся своего. Может, с ним так и нужно?

Полина умолкла и теперь внимательно изучала его лицо.

— Я гляжу, тебе восемнадцати процентов мало? — деловито прищурилась она. — А как насчёт двадцати? Или нет… лучше — двадцать пять!

Вадим опустил голову, старательно пряча предательскую улыбку. На душе стало спокойно и легко, будто что-то там, внутри, договорилось между собой и пришло к обоюдному согласию.

— М-м, какая вкуснятина… — донеслось вдруг до его ушей умилённо-восторженное причмокивание.

Подняв на девушку глаза, он увидел, как та прямо руками отправляла в рот очередной картофельный ломтик.

— … остыла, правда, но всё равно очень вкусно.