Стефан Анхем - Жертва без лица [litres]

Снова раздалось жужжание, и голова Фабиана еще немного повернулась. Теперь в шее тянуло как следует, хотя о реальной боли еще не было речи. Но он не сомневался, что это только вопрос времени. Интересно, сколько еще градусов он выдержит? Свернут ли у ему шею одним махом, или к неизбежному концу приведет несколько маленьких катастроф? Но его раздумья ничего не дали. Он даже не знал, какой вариант предпочтительнее. Сама мысль о смерти не составляла для него особой проблемы. Куда страшнее была мысль о том, что он может выжить.

Лицо на экране перед ним все еще менялось, и теперь он отчетливо видел, что оно становится все больше похожим на лицо Теодора. Фабиан сам сделал этот снимок весной. У Теодора был день рождения, и они отмечали его в кафе «Hard Rock Cafe», где Фабиан думал только о том, до чего же громкая и назойливая там музыка.

Опять зажужжало, и его голова снова немного повернулась. Но этот раз отличался от предыдущих. В этот раз он и услышал, и почувствовал, как хрустнула шея.

Дождь наконец перестал, словно кто-то закрыл кран, и превратился в отдельные капли. Но вода по-прежнему лилась, вернее, стремительно текла вдоль обочины в поисках не слишком переполненного стока. Ирен Лилья сунула ноги в сапоги, подошла к Муландеру и помогла ему надеть пуленепробиваемый жилет. Он ничего не сказал, но было ясно, что у него нет ни малейшего желания идти вместе с ней.

«Я криминалист, а не чертов спецназовец», – говорил он взглядом и раздраженными вздохами, когда она затягивала на нем ремни. Вероятно, он имел дело с чем-то, хоть сколько-то напоминающим оружие, только на рыбалке. Когда Ирен закончила с Муландером, она сама надела жилет.

– Все, идем.

Они заперли машину, взяли по сумке с оборудованием Муландера и двинулись по пустынной улице Моталагатан. Ничего удивительного, подумала Лилья. С одной стороны, глубокая ночь, а с другой – обрушившийся на город водопад заставил сидеть дома большинство ночных гуляк. Они дошли до дома 24 и смогли убедиться, что он ничем не отличается от других домов на этой улице. А чего она ждала? Старый ветхий особняк, где кто-то играет на органе, выплескивая таким образом свое безумие?

– О’кей, как мы поступим? – спросил Муландер.

Лилья задумалась. Хотя в нескольких окнах горел свет, скорее всего, его не было дома. С другой стороны, ни в чем нельзя быть уверенным наверняка. Только в том, что они должны торопиться.

– Пойдем самым коротким путем.

Лилья быстро подошла к крыльцу с фасада, осторожно потрогала дверную ручку, убедилась, что заперто, и пропустила вперед Муландера, который вскоре отпер дверь.

Они сняли свои пистолеты с предохранителей и вошли в холл. Из освещенной гостиной доносились звуки классической музыки.

– Вагнер, – прошептал Муландер у нее за спиной. – «Валькирия».

Они прошли через холл в гостиную, где горели лампы и громко играла музыка. Лилья хотела было войти в комнату, но Муландер положил ладонь ей на руку.

– Он хочет, чтобы мы вошли. Зажженные лампы и музыка. Он хочет увидеть, сколько нас.

– А нельзя просто выключить музыку? Она меня нервирует.

Муландер кивком показал на электрощит и открыл его. Пробки были помечены этикетками, надписанными красивым почерком. Каждая пробка соответствовала определенной комнате. Он вывернул предохранитель с пометкой «гостиная», но музыка не прекратилась. Попытался сделать то же самое с другими пробками – опять никакого результата.

– Похоже, он подключил как-то по-другому. Тебе придется смириться с музыкой. Это одно из лучших произведений Вагнера.

– Послушай, а если он так и задумал? Мы останавливаемся на пороге, и продолжает звучать зловещая музыка. Возможно, он хочет использовать музыку как прикрытие? И если он повесил здесь камеры, где гарантия, что их нет в остальных помещениях?

Муландер вздохнул, вошел в гостиную, подошел прямо к стерео и нажал на кнопку «стоп». Музыка прекратилась.

– Довольна?

Лилья вошла в комнату и огляделась. Если не считать стереоустановки, из мебели там стояли только кожаный диван, кожаное кресло, стеклянный стол и пустой книжный стеллаж. Когда Муландер осмотрел комнату и убедился, что в ней нет ни скрытых камер, ни микрофонов, они прошлись по всему дому, практически пустому. Везде было тщательно убрано. Даже на кухне и в ванной Муландер не сумел найти отпечатки. Единственная зацепка – маленький фарфоровый осколочек на полу в кухне. То же самое в подвале и на чердаке. Убрано и пусто.

Муландер стал выражать нетерпение – он считал, что они должны поехать по другому адресу, где находилась мастерская, но Лилья не была готова покинуть дом. Пока не готова. Она чувствовала, что они что-то упустили. Проблема заключалась в том, что они не знали, где искать. Они уже везде побывали, и у них не оставалось сомнения в том, что в доме убрали все, что могло стать зацепкой и повести их дальше.

Понятно, что он рассчитывал на их приход и подготовился. Неужели их действия были до такой степени предсказуемыми? Лилья вздохнула и присела на край кровати в спальне, а Муландер принялся прослушивать стены своим стетоскопом. Он ясно дал ей понять, что это самое последнее, что он готов сделать. Она согласилась, что если он не услышит ничего подозрительного, они поедут дальше.

Он повернулся к ней.

– Ничего?

Муландер покачал головой.

– К сожалению. Даже вентиляция не гудит.

– Тогда где он, черт возьми?

– Риск или Сёльмедаль?

Лилья пожала плечами.

– Оба.

– Они могут быть где угодно, но нам надо проверить еще один адрес. Его мастерскую.

Лилья кивнула. Муландер прав. Им надо немедленно ехать туда. Она встала, подошла к шкафу, стоящему напротив кровати, и открыла его.

– Тут ты ничего не найдешь, – сказал Муландер, пока она осматривала висящую на вешалках одежду – невыразительные вещи бежевого цвета.

– О’кей, едем в мастерскую. Где она находится?

– Улица Фрейагатан, 2. Рядом с промышленной зоной сразу к северу от Роо.

Они вышли из спальни и прошли через холл, где опять раздавались звуки «Валькирии». Переглянувшись, покинули дом и направились к машине. Лилья кипела от негодования. Это все равно что играть в «камень, ножницы, бумага», так, будто он все время заранее знает их следующий ход. Если у них «бумага», то у него «ножницы». Каждый раз он удивлял их неожиданным ходом.

Она не ждала, что он будет дома, и не ждала, что он окажется в своей мастерской. Но им больше ничего не оставалось, кроме как поехать туда в надежде что-то найти. Все это он знал. Естественно. У них был «камень», и ему только оставалось взять «бумагу». Вопрос только в том, что на этот раз означала «бумага»? Другой адрес, записанный на кого-то другого? Нет, это слишком предсказуемо. Если он захочет удивить, нужно что-то другое. Что-то…