Стефан Анхем - Жертва без лица [litres]

– Получается, в четверг или в пятницу?

Грейде кивнул.

– И хотя пока все вилами по воде писано, похоже, смерть наступила в результате кровопотери. На лице. – Он развернул обертку и сунул конфету в рот. – Если бы не крысы, из-за которых раны на лице оставались открытыми, он, возможно, был бы еще жив.

– Так что он должен быть благодарен?

– Ну, это как посмотреть.

– Если по плану жертва должна была умереть, крысы тут не случайно?

– Мне нужно больше времени, но не удивлюсь, если лицо намазали чем-то вкусненьким.

– Например?

– Мед. Селедочное масло. Печеночный паштет. Они едят практически все что угодно.

Зазвонил мобильник Фабиана. Это была Тувессон:

– Они нашли девушку.

«ПОЧЕМУ? СПРОСИ ФАББЕ».

Фабиан сидел напротив Тувессон в ее кабинете, уставившись в написанную от руки записку, и без конца перечитывал три слова. «Почему? Спроси Фаббе».

Более чем правомерный вопрос. Как он мог так глупо поступить? Он втянул невинную девушку в расследование и подверг ее смертельной опасности.

Теперь она была мертва, и преступник выразился яснее некуда. Метте Луизе Рисгор не входила в его планы.

– Датчане нашли ее в багажнике машины, – сказала Тувессон, сдерживая злость.

– А записка?

– Засунута ей в рот.

Фабиан закрыл глаза и ощутил, как его все глубже тянет вниз. То, что беспокоило его все выходные, стало фактом.

– Фабиан. Нет никакого сомнения, что расследование сделало большой и во многих отношениях значительный шаг вперед. Но цена… Этому нет никакого оправдания. У датчан теперь есть полицейский, который находится между жизнью и смертью, и убитая молодая девушка. Они обвиняют нас – шведскую полицию.

– Шведскую полицию? Это моя ошибка.

– Ты совершенно прав. Но я стою за своих людей. – Она посмотрела ему в глаза. – Хотя они отправляются в одиночные турне, не ставя меня в известность и не получив от меня добро. Но, конечно, это твоя ошибка, и тебе с ней жить.

Фабиан кивнул. Он не мог с ней не согласиться и задумался над тем, научится ли он когда-нибудь лучше предвидеть последствия.

– Я только что из Мальме. Они так же, как и мы, получили от датчан заявление. Мы с Бенгт-Оке Перссоном решили проводить единую линию и защищать наши действия. Мы пытались, несмотря ни на что, связаться со Слейзнером, но тот полицейский предпочел поехать совсем один, действуя на свой страх и риск вопреки всем мыслимым правилам, за что мы не можем взять на себя вину.

Фабиан четко понимал, куда клонит Тувессон. Она потребует вернуть бейджик и пропуск и отстранит его от следствия. Это единственное разумное решение. Проблема только в том, что ему было слишком поздно выходить из игры. Это не просто еще одно дело. Это дело теперь касается его лично.

Почему? Спроси Фаббе.

– По-хорошему мне следовало бы отстранить тебя от расследования и отправить догуливать отпуск. Но… – она замолчала, словно ей надо было еще подумать. – К сожалению, я считаю, что следствие в тебе нуждается. – Она встала. – Нас ждут.

Утес, Муландер и Лилья уже были на месте, когда Фабиан и Тувессон вошли в комнату для совещаний. Никто ничего не сказал, но было ясно, что все знают о третьей жертве, молодой датчанке, которая не имела отношения к делу, – Фабиан просто дал ей поручение.

– Теперь, когда мы все в сборе, для начала хочу сказать, что Фабиан остается, несмотря на последние события.

Утес с Муландером кивнули и улыбнулись Фабиану. Лилья же и бровью не повела.

– Ирен? Ты против? – спросила Тувессон, но Лилья покачала головой. – Хорошо. Потому что сейчас как никогда важно, чтобы мы действовали как единая группа и поддерживали друг друга. – Она поочередно обвела пристальным взглядом всех, за исключением Фабиана. Но яснее не скажешь. Слова были обращены к нему и никому другому. – О’кей, тогда начнем.

Они обсудили ход последних событий. На доску повесили фотографии Гленна Гранквиста в зрелом возрасте вместе с фотографиями с места убийства и фотографиями двух подозреваемых – Клаеса Мельвика и Руне Шмекеля.

– Игнвар, я знаю, что вы еще не закончили. Но нашли ли вы что-нибудь еще, кроме той обертки из «Макдональдса»?

– В принципе да, нашли, – ответил Муландер и продемонстрировал пакет для вещдоков с толстым черным фломастером внутри. – К сожалению, он, как и следовало ожидать, совершенно чистый и может скорее рассматриваться как доказательство того, что преступник не лишен чувства юмора. Или считает, что распечатка нового фото для каждой жертвы только загрязняет окружающую среду. – Муландер вытащил фломастер из пакета, подошел к доске и перечеркнул Гленна на увеличенной фотографии класса.

Тувессон вздохнула и покачала головой:

– Он с нами играет.

– А что с «Пежо»? – спросил Фабиан. – Он едет к нам?

– К сожалению, на все нужно время, – отозвалась Тувессон. – Если я правильно понимаю Слейзнера, он постарается затянуть дело и дать возможность раскрыть его своему собственному отделу.

– Еще чего, это же наше расследование, – сказал Утес.

– А они считают, что их. У них и убийство молодой девушки, и полицейский между жизнью и смертью, которого газета «Экстра Бладет» уже наверняка назвала героем десятилетия.

– Какого десятилетия? Десятые годы ведь только начались, – заметил Муландер.

– Мы не можем заседать весь день. Как там со следом из «Макдональдса»? – спросила Тувессон.

– В радиусе двадцати километров от Осторпа находится восемь «Макдональдсов», – сказал Утес. – Но только шесть из них подают «блюдо дня». Один в Энгельхольме, три в Хельсингборге, один в Эдокре и один в Хюллинге.

– А когда продается «Чили Макфест Де Люкс»? – спросил Муландер.

– По четвергам. Так что все совпадает.

– Надо объехать рестораны и проверить, узнает ли кто-нибудь из сотрудников Мельвика или Шмекеля. Возьмешься, Утес? – предложила Тувессон.

– Оки-доки.

– А это я хотела бы поручить тебе и Фабиану, – Тувессон показала документ и протянула его Лилье.

– Was ist das? [14]

– Обыск в доме Шмекеля.

– Как тебе это удалось? – удивился Утес. – У нас нет ни четкого мотива, ни технических доказательств. Пока что на него указывает только его машина.

– Которая наверняка украдена, – предположил Муландер.

– Но заметь, он не заявил об угоне, – сказала Тувессон.

– В суде это никогда не примут в расчет, – продолжал Утес. – И если я хорошо знаю Стину Хегсель, именно так она и сказала.

– Именно так. Но ее бывший муж, очевидно, был датчанином.

Фабиан опустился на стул Хуго Эльвина; в голове не было ни одной мысли. Он находился в смятении. Казалось, в расследовании ничего не стыкуется. Он был прав относительно Гленна и его раздавленных ступней, которые вместе с отпиленными кистями Йоргена наводили все подозрения на Клаеса Мельвика. Если у кого и был мотив, так это у него. Но куда он делся? Лилье ничего не удалось найти на него после 1993 г. Он словно растаял как дым.