Александр Макаров - Повесть о Сашке

— Кушай девочка, кушай, тебе он нужнее, а я не маленький, перебьюсь. — А вы дяденька со мной бубликом поделились, теперь мой черед делиться. Если я отдам его детдомовцам, только драчка начнётся, на всех не хватит, а Вам нас ещё везти, да и я не маленькая, вот Вы бы знали, что я на почте устроила…

— Это ты про почту, что на Советской улице? Так это ты там пожар устроила и бандитов поймала?

— Вовсе не пожар, а химический опыт провела.

Водитель рассмеялся, радостно и беззаботно. Сашка подхватила его смех, смеясь в ответ. Она вспомнила этот случай, вспомнила, что тогда ещё не было войны и как прекрасно было лето. Девочка вложила в руку шофера хлеб. Они ели его не спеша, кусочек за кусочком. Он закончился быстро.

— Спасибо, было очень вкусно. Кажется сто лет я не ел настоящего хлеба.

— Я тоже дяденька, я тоже. Вот вырасту и пойду на хлебозавод работать, буду самый вкусный хлеб печь. Вы нас везете до самого Ярославля?

— Нет, что ты. Еще немного проедем к станции. Там вас на поезд погрузят.

— А вы куда?

— Я поеду обратно.

На станции первыми выгрузили детдомовских детей. Первыми слезли с грузовика детки постарше, потом высадились остальные. Их построили, пересчитали, и они ушли на посадку.

— Ты девочка посиди пока в кабине, — я занесу твои документы дежурному по станции, — сказал шофер и ушел.

Сашка смотрела на людской водоворот вокруг и старалась думать о чем-то хорошем. Например, о тете Люсе, Костике и маме. Так думая о них она постепенно задремала. Проснулась она от взрыва и рева самолетов.

— Чтоб тебя, убирай скорее машину с перрона, — орал на шофера, какой-то мужчина в форме железнодорожника.

— Сейчас, я мигом, — бормотал шофер, нажимая на кнопку зажигания, но машина тряслась, гудела, но остывший на морозе мотор не заводился.

— Ну милая, спаси нас, — попросил шофер погладив приборную панель машины.

Машину тряхнуло, она чихнула и мотор заработал. Водитель резко дал разворот и под стук пулемета они поехали прочь.

Глава 11

Вот и хорошо, вот и вырвались, — радостно сказал шофер, когда они отъехали от станции.

— Дяденька, а от чего у вас на машине дверей нет? — спросила Сашка.

— Это чтобы если машина начнет проваливаться под лед, быстрее можно было бы выбраться. Тут секунда промедления — стоит жизни.

— Страшно так ездить?

— Бывает страшно. Но человек ко всему привыкает. Вот и я привык уже. Мы чаще всего ночью через Ладогу людей и грузы возим. Случается, едешь, а рядом полынья, из которой виден силуэт машины с включенными фарами. А там внутри в кабине свой же брат, такой же шофер сидит — выскочить не успел. Жутко, конечно, но постепенно ко всему привыкаешь.

Они выехали за город.

— Куда теперь? — спросила Сашка.

— Доедем до ближайшего населенного пункта, заправимся, переждем авиа налет, а потом я тебя обратно на станцию отвезу.

Они ехали вдоль снежного поля, где-то позади в районе станции слышались глухие разрывы бомб. Навстречу им попался грузовик, который во всю мочь мчал к станции. Водитель встречного грузовика был в панике и что-то пытался объяснить жестами, но было совершенно непонятно, что он хочет сказать.

— Псих, какой-то, — удивился водитель, глянув на Саньку.

— Вы посмотрите вон туда, — указала девочка в рукой направо.

Вдали двигались какие-то темные силуэты.

— Это танки! — крикнул шофер.

— Какие танки?

— Немецкие. Видимо прорвали оборону.

Как бы в подтверждение его слов дуло танка озарила вспышка, через секунду послышался выстрел и сзади полуторки прогремел взрыв. Машину тряхнуло, но водитель выпрямил ее и прибавил газ.

— По нам бьют.

— Мы что умрем?

— Не боись, прорвемся, — сказал парень, сворачивая по полю к лесу.

— Мы здесь не застрянем?

— Нет, сейчас выедем на проселок, и эти нас не догонят. Я тут все дороги знаю.

Машину еще раз тряхнуло, сначала на кочке, потом от взрыва.

— Ой, — только и пробормотала Сашка цепляясь за все выступающие части кабины.

— Не мешай рулить, сейчас оторвемся, — проговорил парень, бешено вращая баранку.

Они проехали полянку, углубились в лес.

— Я родом из этих краев. Тебя к своей маме отвезу. Она в соседней деревеньке живет. Присмотрит пока за тобой, а как окрепнешь — ей поможешь, старенькая она у меня, — сказал шофер сворачивая на проселочную дорогу.

Грузовик остановился перед небольшим белым домом с голубыми ставнями. Навстречу им вышла бабушка.

— Илюшка, — закричала она и кинулась обнимать сына.

— Здравствуйте мама, а я не один, с гостьей. Александра, выходи. Сашка неуклюже выбралась из грузовика. Ноги тряслись то ли от безумной поездки, то ли от голода. Девочка поздоровалась с хозяйкой дома.

— Привет деточка, приходите в дом, что на морозе стоять, раздевайтесь, в избе тепло.

Бабушка суетливо стала хлопать створками буфета, расставляя кружки и тарелки. Из печи вынула почерневшую кастрюлю, с каким — то очень знакомым запахом.

— Илюша, растопи самовар, а ты девочка садись ближе к печки, мигом согреешься.

Сашка с радостью села у печки, разглядывая дом. Она вспомнила Одессу, вспомнила бабушку, её румяные шанежки, прямо из печи, с пылу с жару. Ей вновь захотелось туда, в то время. Внезапно где — то далеко — далеко раздались еле слышные хлопки.

— Это они станцию бомбят.

— Вот изверги Илюшенька.

— Немцы оборону прорвали, в любой момент здесь могут быть.

Сашка подскочила к окну, вглядываясь в даль.

— Ты не бойся внучка, это далеко бомбят, до нас им пока не добраться. В стороне от крупных дорог наше село. Давай, садись за стол.

Пока Сашка снимала пальто, шофер рассказывал матери последние новости про Ленинград, про голод, про крыс, которые заполняют город, про приступы сумасшествия, про то как появились танки и что назад путь отрезан.

Бабушка все вздыхала, потом посмотрела на Сашку.

— Худющая какая, ничего у меня корова Манька есть, на молочке быстро окрепнешь.

— Спасибо большое бабушка, что приютили у себя.

— Зови меня — баба Глаша. А гостям я за всегда рада, тем более таким маленьким.

— Мама, не называйте её маленькой, она одна с целой толпой бандитов справилась, на почте их закрыта и опыты над ними провела. Старушка всплеснула руками уставясь на девочку.

— Одна, да как же? Какие опыты?

Девочка махнула рукой.- Обычные. И не с толпой я боролась, а всего с одним диверсантом.

Она хотела объяснить старушке, что же это были за опыты, но не смогла. Её привлекла картошка в тарелке, которую баба Глаша поставила перед ней. У девочки пропал дар речи. Она смотрела на отварную, горячую картошку. Тарелка была наполнена ей.

— Это все мне?

— А то как же, садись кушай, после разговоры вести будем.

Картошка была горячей и Сашка ела очень осторожно, чтобы не обжечь язык, после они пили чай с вареньем. Сын бабы Глаши давно уехал, девочка лежала в незнакомой комнате одна, на чистом белье. В доме было очень тепло. Она плакала по маме, тете, которые сейчас мерзнут и голодают. А рядом с ними враг, который сбрасывает на ее любимый город — бомбы, губит невинных людей, детей, женщин и стариков. Горячие слезы заструились по щекам от всего пережитого. Она хотела встретить хотя бы одного немецкого солдата и спросить, — " Почему они это делают и как бы они поступили, если бы на их город сбрасывали бомбы, убивая невинных?». Ей очень хотелось заглянуть им в глаза и спросить, — " За что?». За стеной заскрипела кровать бабы Глаши. Сашка боялась разбудить старушку, она стерла слезы, улеглась поудобней, забываясь сном. В этот раз ей снился брат, как они сидят на кухне и разговаривают, и смеются. Бабушка поправила одеяло у девочки. Та улыбалась во сне.