Дженнифер Роу - Агнец на заклание [litres с оптимизированной обложкой]

– Ну ба-аб! – позвал Джейсон.

Она нетерпеливо отмахнулась от него. Сначала надо покончить с одним делом. А вон там – Джонни, щуплый и смуглый, пристроился, как мартышка, на изгороди, вернее, на том, что от нее осталось. На него глядит Бретт, светловолосый и коренастый, весь в деда. Рослый для своих лет Кит, точная копия Милтона, хмуро посматривает на Бриджит. У бочки Сесилия, розовая и хорошенькая, со спутанными светлыми кудряшками, играет с лысой куклой, – у нее свой мир. Поодаль, под старым ветряком, – близнецы Тревор и Розали. Эти двое всегда вместе, возятся друг с другом, как щенята. И наконец, Пол. Тихий и осторожный малыш Пол. Ее младшенький, последний из выводка.

Она родила бы еще, да Милтон не захотел. Он вообще мало чего хотел с тех пор, как в последний раз отсидел за решеткой. Разве что завалиться в паб и накачаться пивом. А к ней даже близко не подходил. Присмирел, хвост поджал – так Энни думала.

Вот и стал малыш Пол последним. Пол. Чудик, как его сейчас кличут. Зря она разрешила ему ввязаться в эту затею с боксом. Деньги того не стоили. Однако Пол все еще дома. Не то что остальные. Все они бросили ее, один за другим.

Где Микки, никто из них не знал. Может, его и в живых-то уже нет. В шестнадцать лет сцепился со своим отцом, потом куда-то скрылся, и с концами.

Затем настала очередь Бриджит – самой старшей из детей, ее первенца. А все по милости этой настырной мерзавки Долли Хьюит, которая забила ей голову всякой чепухой: мол, расти нужно, меняться к лучшему. Куда уж лучше-то? Да кто она такая, эта Долли Хьюит, чтобы решать, что и как лучше для Бриджит? Если Долли, школьная учительница, умеет говорить складно и жеманиться, да еще выскочила за этого богатого стервеца, Леса Хьюита, – что ж она теперь, Господь Бог?

Энни снова отхлебнула хереса.

Бриджит подцепила какого-то жлоба, хозяина газетного киоска откуда-то с севера. Нарожала детей, но в Хоупс-Энд ни ногой. Только открытки шлет на Рождество: «С любовью, Бриджит, Брайан, Холли и Тереза». Вот и все вести от Бриджит. Даже адреса ее никто не знает.

А Бретт – тот вырос бродягой. Дома бывает, но наездами. Когда в кармане пусто. Случается, что и в каталажку попадает. Он всегда был невезучим, Бретт.

Сесилия укатила в город через год после того, как ее отец и Джонни разбились на машине. В том же году, припомнила Энни, Розали родила Джейсона. Восемь лет назад. Или девять. Сесилия поначалу вроде не пропадала, держала связь с родными, а потом ударилась в религию. Да еще чудную такую, где головы бреют и мяса не едят. А жаль, волосы у Сесилии были красивые. И аппетит хороший. В общем, и от нее несколько лет ни слуху ни духу.

Так и остались в семье только Энни, Кит, эта потаскушка Лили, с которой он сошелся, Розали с двумя детьми – Грейс и Джейсоном, – Пол… и Тревор.

Энни поерзала на ступеньке. Чуть не забыла! Тревор-то завтра возвращается.

– Слышал, твой дядя Трев завтра приедет домой? – спросила она Джейсона. Он, конечно, еще малец, но пока потолковать больше не с кем.

– А то! – Джейсон шмыгнул носом и сплюнул на землю, подражая какой-то звезде американского бейсбола. – Мать говорила. Потому они и ушли в паб. Отмечать. А мне велели остаться здесь и сообщить тебе. Привести тебя туда. Когда ты проснешься.

Энни уставилась на мальчишку. Его тощая фигурка немного расплывалась по краям перед ее глазами. В жару с хересом шутки плохи, подумала она. Пора бы запомнить.

– Так чего же не сказал?

– Да я хотел, но ты не слушала. Только рукой на меня махала.

Энни завинтила крышку фляжки с хересом и аккуратно пристроила пустую чайную чашку за столбиком веранды. Потом поднялась и одернула платье, прилипшее к потному телу.

– Пойдем! – поторопила она. – К черту этот чай!

– Да, – кивнул Джейсон и оживился. – Чипсов в пабе поедим! Отметим.

Энни направилась через двор, обходя хлам; шлепанцы хлопали ее по пяткам на каждом шагу. Джейсон приплясывал от нетерпения, подгонял Энни, но она не спешила. До паба рукой подать. А времени – хоть отбавляй.

У Бейкера по прозвищу Цикада, хозяина паба в Хоупс-Энде, зал был заполнен. Местные начали стекаться сюда сразу после четырехчасового выпуска новостей. Он ждал их. Разумеется, в первую очередь Лэмов. Ну, Кит, Лили, Чудик и Розали и так были у него завсегдатаями. Но теперь пикапы и побитые «форды» теснились на пыльной обочине дороги напротив паба, уткнувшись капотами в тень под перечными деревьями и поджаривая кузовы на солнце. Среди них затесалась даже пара тракторов и бульдозер «Бобкэт» Быка Трюса. Похоже, в округе не осталось никого, кто позабыл бы включить радио в четыре часа. Все услышали, что Тревора Лэма выпускают. И всех внезапно одолела жажда.

– Говорят, он сразу сюда и вернется. А Большая Сью как, не возражает? – усмехнулся Бык Трюс, мотнув головой в сторону буфетчицы паба. Он подтолкнул два пустых стакана по стойке бара и принялся хлопать себя по карманам в поисках денег. – Два средних, пожалуйста.

– А я почем знаю? – буркнул Бейкер, не удивляясь тому, что Бык уже знает о скором приезде Лэма в Хоупс-Энд.

Здесь новости распространялись с быстротой пролитого машинного масла: только что была маленькая лужица, а через минуту оно уже повсюду. Бейкер сгреб стаканы, сунул их ополоснуть в раковину на решетку, снова наполнил и подтолкнул по стойке к клиенту. Потом смахнул в ладонь монеты, которые выложил столбиком Бык, и отвернулся, чтобы отсчитать сдачу. В пабе Хоупс-Энда чаевых не признавали.

У Быка Трюса уцелело лишь несколько передних зубов, но он обнажил их все, забирая стаканы.

– Ждешь не дождешься завтрашней ночи, Сью? – заорал он. – Сколько уж воды утекло, а?

Грудастая и взмокшая Сью Суини за стойкой не ответила. Но ее щеки, шея и глубокая ложбинка между грудями, и без того розовые от жары, начали багроветь. Цикада вспомнил, какой у нее был вид, когда по радио передали ту самую новость. А вскоре прибежал Чудик Лэм, вопя как резаный: «Тревор позвонил родным и предупредил, что возвращается!» В ту минуту Сью не покраснела, а побледнела. Стала белой. Он уж думал, она лишится чувств. И не потому, что в пабе сидел Лес Хьюит. Хотя, Бог свидетель, жутко было смотреть, как каменеет лицо Леса, как его кулаки сжимаются, а Чудик все никак не уймется, заливается, будто выиграл в лотерею.

Утешить Леса было нечем. И он просто встал и ушел, оставив свой стакан на стойке. Наверное, домой направился, сообщить известие бедной Долли. Или просто сбежал, чтобы сгоряча не наломать дров.

С ощущением тяжести в желудке Цикада вперевалку расхаживал вдоль стойки, машинально собирал пивные стаканы, принимал деньги, давал сдачу. И украдкой посматривал на Сью: с поджатыми губами и разгоревшимися глазами, она лихорадочно работала, и одинаковые темные пятна расплывались под мышками на ее тугой желтой блузке. А что там и как со Сью – ему нет дела. Уже нет. Пусть чем угодно занимается с Тревором Лэмом. А что такого? Ведь она никому не отказывает.