Инна Балтийская - Пропавшие без вести, или Дама в белом

— Вот ты меня старше… — я осеклась и покраснела, но Валя лишь рассмеялась.

— Ну чего пугаешься, я на правду не обижаюсь. — ответила она. — Я буду старше, даже если ты об этом не скажешь.

Она ловко достала из секретера два граненых стакана, штопор, открыла бутылку и налила нам вина. Усевшись на место шефа, с удовольствием вытянула ноги и снова подмигнула мне.

— А все от того, что про себя ты забыла. Вот мне полтинник почти, а я сейчас уборку закончу, намарафечусь, да в барчик завалюсь на всю ночь. Тот, где мужики футбол смотрят. Уверяю тебя, одна я оттуда точно не уйду. А тебе кто мешает?

— Да поздно… — я снова прикусила язык. В самом деле, Валечке не поздно, чего я прибедняюсь?

— Вот. — она кивнула. — Когда баба говорит, что ей поздно уже, это и значит, что она в душе состарилась. Чего ж удивляешься, что хочется, как бабке на завалинке, на молодых огрызаться? Ты себя на сколько ощущаешь? На шестьдесят, или больше?

— Больше. — мрачно ответила я. Валечка, раскрасневшаяся от вина, в туго затянутом синем рабочем халатике, наверняка показалась бы случайному наблюдателю моей младшей сестрой.

— Так я о чем! — она чуть погрустнела. — Ох и дуры мы, бабы. Стоит с мужиком расстаться, и все нам поздно становится, и жизни не мила. Ты, вижу, классная девчонка, а туда же. Вот давай сегодня после работы в барчик завалимся. Скинешь лет десять сразу, как на тебя мужики облизываться начнут!

— Да меня ребенок дома ждет, какие барчики… — безнадежно отмахнулась я.

— А что ребенок, один сидит?

— С моей мамой. И что я ей скажу — загуляла твоя дочка, теперь ты круглосуточно няней поработай? Могу представить, что она ответит.

— Да лан! — не поверила Валя. — Раз в месяц и то родную дочку в ночное не отпустит? Ехидна у тебя, а не мать, вот что я скажу.

Я улыбнулась и покачала головой.

— Да может она и не против будет, это я отговорки придумываю.

— Вот-вот. — довольно улыбнулась и Валечка. — И я о том же. И стоит тот мужик, чтобы так убиваться?

— Да это не левый мужик какой-то, это мой бывший муж. — мне безумно захотелось поговорить хоть с кем-то, кто не встанет на сторону Саши. Моральная поддержка мне тоже нужна, почему друзья забыли об этом? — Понимаешь, я была так уверена в его любви… Я у него была первой. И думала, что вот же мне повезло, я особенная, его никто соблазнить до меня не мог, а значит, для него всегда останусь единственной. Никто не сможет меня затмить. А вот затмила обычная смазливая девка, правда, молодая совсем. Он ушел от меня, и дочка не остановила. И если б та девка сама не отказалась, он и не вернулся бы. Понимаешь?

Валечка слегка погрустнела и залпом допила оставшуюся половину стакана. Немного подумала, долила себе вина, и лишь тогда сказала:

— Да понимаю, думаешь, меня не бросали? Но да, у тебя-то на голове корона была алмазная. Не просто тебя мужик оставил, он твою корону сорвал и растоптал. Тяжко это…

Сжав в руке стакан, я смотрела на нее, не веря своим ушам. Это у меня на голове была корона? И больно мне оттого, что ее уничтожили? А я-то ждала, что Валечка полностью меня поддержит.

Так и не найдя слов, я начала судорожно пить вино, показавшееся слишком кислым. Видимо, лицо стало таким же, потому что Валя сказала:

— Ну да, бестактная я. На самом деле, я все понимаю. Больно это, да. Но вот так оно в жизни и бывает. Незаменимых нет. И вечного нет ничего. И любовь иногда слабеет. Ты пока себя растравлять будешь, легче не станет, вот это по опыту знаю. Забудь про него.

— Тебе надо психологом работать, а не полы мыть. — с трудом влив в себя остатки вина, улыбнулась я. Как ни странно, мне стало немного легче — скорее всего, не от банальных сентенций, а просто от того, что смогла выговориться.

— О, вовремя ты про полы напомнила. — Валя поднялась и ухватилась рукой за пылесос. — Ладно, подруга. Мне работать пора, еще семь этажей убирать. Ладно еще полы пылесос моет, а вот пыль на шкафах, и главное, санузлы… Вот честно, придумал бы кто автомойщик унитазов, я б лично ему Нобелевку вручила.

— А ты их руками? — зачем-то спросила я. — На всех этажах?

— Так другого способа пока не изобрели. — впрочем, грустить Валя, похоже, не умела. — Зато экономлю на фитнесе. Пока 9 этажей приберу да вымою, кило пять скидываю точно.

— Может, мне походить с тобой по этажам, помочь? А то все равно пока без дела сижу…

— Ой спасибо, подруга! — рассмеялась Валя. — Представляю, как удивятся адвокаты с семейными врачами, когда мы вдвоем по кабинетам пойдем. Скажут, уборщицы тут размножаются почкованием. Сегодня парой ходят, завтра тройкой пойдут. Нет уж, я чужой труд не эксплуатирую.

Она вытерла выступившие от смеха слезы, взялась за пылесос и сказала:

— Я к тебе лучше завтра еще заскочу. Со своим винишком. А ты насчет барчика все же подумай. Вот увидишь, такая терапия начнется, ни в одном санатории такой не найдешь.

Она скрылась за дверью, снова включил агрегат. Жуткий вой только стих вдали, как в кабинет пожаловала блондинка Лариса собственной персоной. Она важно, как цапля, шагала на своих длиннющих тонких ногах в ажурных чулочках, слегка прикрытых сверху широким кожаным поясом, который, вероятно, продавался как юбка в одном из модных бутиков. Поправив непослушный белокурый локон, закрывавший сильно подведенный круглый голубой глаз, она подошла ко мне вплотную и напрямик спросила:

— Так ты разведенка? Сюда не работать явилась, хочешь Тиму захомутать?

Я вытаращила на нее глаза, думая, что дешевое вино слишком сильно на меня подействовало. Явно глюки начались, не может такого быть, чтобы юная секретутка приревновала ко мне Тимофея!

Тем временем Лариса перевела взгляд на стаканы и недопитую бутылку, и ее личико аж скривилось от отвращения:

— Ты еще с уборщицей вино распивала? На рабочем месте?

— А ты думала, на рабочем месте только пасьянсы раскладывать надо? — я потихоньку приходила в себя, и теперь с трудом сдерживала смех.

— Да ты на себе посмотри! — пошла вразнос красотка. — Старая, страшная, с уборщицами выпиваешь, а туда же!

— Куда же? — я начала смеяться. — Девочка, хочешь, дам мастер-класс по сексу?

— Ты… Ты… — она начала заикаться. — Только посмей!

— И что ты сделаешь. если посмею? — ласково поинтересовалась я.

— Я тебе лицо расцарапаю! — и она показала длинные нарощенные коготки.

— А я тебе нос откушу. — сквозь смех с трудом выговорила я. — Мне на лицо пофиг, я старая и страшная, хуже не будет. А вот ты без носа, ой, не могу… Прикинь, какой красоткой станешь!

Девчонка развернулась на каблуках и бросилась бежать из кабинета. Отсмеявшись, я задумалась. Лара побежала жаловаться шефу… а что сделает Тима? Уволит меня не посмеет, это точно. Клиентов и так кот наплакал, и тех Оскар присылает. Так что пофиг, а девочке пора снять корону. Я значит старая и страшная, а она королева? Чего ж со мной драться умудала? Даже лестно как-то, черт побери, давно я не вызывала ни у кого таких сильных чувств!