Елена Арсеньева - Неизвестная пьеса Агаты Кристи

— Шесть секунд. Последние штрихи — и все. Вам не скучно, Женечка? Чем бы вас развлечь?

— Ничуть не скучно, — вежливо возразила Женя. — А если хотите развлечь, покажите какие-нибудь фотографии. Настоящие, если есть, не на дисках и на флешках. Обожаю старые альбомы смотреть!

Расчет бы прост: Климов уехал с Дальнего Востока больше десяти лет назад. В то время обычные фотографии были еще весьма популярны. И если загадочная брюнетка и впрямь принадлежит к числу его давних знакомых, она вполне может обнаружиться на тех фотографиях.

— Пожалуйста, — после некоторой заминки откликнулась Валерия. — Только фотографий у нас не очень много. Так, случайные снимки.

Она достала из того же серванта небольшой альбомчик в потертом плюшевом переплете и ушла.

— Как здорово вы это придумали, — пробормотал Климов, начиная перелистывать альбом. — Я тоже люблю старые снимки, только в последнее время совершенно о них забыл. Неужели их так мало осталось? Вроде бы два альбома было?… О, это я! Нет, Лерка. Или Сашка? А может быть, Костик? — озадаченно бормотал он, разглядывая фотографию голого младенца, лежащего на пузе, сосредоточенно уставившись в аппарат.

Женя, увы, ничего не могла ему подсказать, но тут их позвали к столу, и идентификация младенца стала общим делом. Оказалось, что это все-таки Лера, Валерия — в возрасте двух месяцев.

— Только головку начала держать, — педантично сообщила климовская теща, которая работала сестрой-хозяйкой в областной больнице и отличалась превеликой аккуратностью.

За столом Женя так и этак пыталась перевести разговор на дальневосточное прошлое, однако за десяток лет жизни в России (так коренные дальневосточники называют все, что западнее Урала) прежние впечатления основательно подернулись пылью забвения. К тому же хозяева не скрывали своего интереса к гостье. Для начала Женя сообщила, что работает в рекламном агентстве, а потом торопливо уплыла из чуждой темы, перейдя к своим воздушным приключениям. Об этом она могла говорить часами, вот и говорила, а сама думала, показалось ей или на лице Валерии в самом деле мелькнула некая тень при упоминании старых фотографий? И сейчас именно Валерия всячески отводила разговор от дальневосточного прошлого? Возможно, конечно, это бессознательная ревность к женщине, внезапно завладевшей вниманием мужа? Чтобы укрепить свою репутацию, Женя принялась рассказывать о Льве, отчаянно привирая в интересах дела. Разумеется, они давно и счастливо женаты. Лев просто-таки не вылезает из Нижнего Новгорода — чистая случайность, что его сейчас здесь нет. Каждый день названивает и все такое, вот и сегодня в девять обязательно позвонит…

У Валерии зримо поднялось настроение. А у Жени — упало. Лев уже неделю не звонил и на ее отчаянные попытки никак не реагировал. Где он и с кем?…

После чая теща Климовых отправилась к соседке. Остальные перешли в гостиную, и Женя сразу обратила внимание, что альбома на диване уже нет. А ведь она ничего не успела увидеть. Так, ее задание с треском валится в пропасть. Теперь просто невозможно настаивать на просмотре фотографий: только полный дурак не догадается, что она хочет что-то найти. А если хозяева не желают этой находки?

Тотчас оказалось, что не желают не все.

— Лера, ну что ты альбом убрала? — возмутился Климов. — Мы еще ничего не посмотрели. И разве у нас один старый альбом, а не два?

— Да я не помню, где он… — начала было Валерия, но упрямый Климов полез на стул, чтобы поискать альбом на антресолях. Лера испугалась за его ребра и пообещала все найти сама.

Первый альбом оказался не слишком интересен: фотографии в нем были все больше климовских родителей, а их самих — только школьные. И не нашлось тут места никаким роковым брюнеткам. То есть брюнеток было сколько угодно, а вот роковых… Главное дело, Женя и сама не могла бы объяснить, почему так равнодушно откладывает фотографию за фотографией. Да, конечно, она помнила слова Миши Сталлоне о тонких губах и длинноватом носе, но искала не только эти черты, а нечто, словами не объяснимое. Если не ведьму, то злую колдунью. Во всяком случае, зловещую. Даму пик! Но ничего подобного пока не встречала.

Тем временем первый альбом был благополучно просмотрен, и Валерия не без скрежета зубовного выволокла на свет божий альбом номер два: в черных лакированных корочках, украшенных перламутровыми птицами и цветами.

— Китай! — с наслаждением провел по нему ладонью Климов. — Антикварная вещь!

— Ну, это студенческие, — бросила Валерия, втискиваясь между Женей и мужем (так-так…) и небрежно сдвигая целую стопу фотографий. — Это вам вряд ли интересно будет.

— Да почему? — удивился Климов и потянул к себе стопку. Валерия не удержала свой край, и снимки черно-белыми пятнами рассеялись по полу.

Женя съехала с дивана и принялась лихорадочно собирать их, с твердым намерением не выпускать из рук до тех пор, пока не выяснит подноготную каждой из запечатленных там брюнеток. И вдруг замерло сердце: прямо ей в глаза улыбчиво глянул… Александр Неборсин.

Тот самый, застреленный в своем синем «Мерседесе»! Правда, парню на фотографии было лет восемнадцать, но взгляд уже выдавал весьма опытного ценителя женской красоты.

И тотчас сердце замерло вновь: рядом с Неборсиным — Сергей Климов! Такой же молоденький, одетый более чем странно: в жокейскую шапочку с козырьком и камзол с номером на груди. А Неборсин выглядел, будто ковбой с Дальнего Запада в настоящем «стетсоне».

В эту минуту Валерия нагнулась с дивана, и ее желание выхватить фотографию показалось Жене столь откровенным, что она решила тактично не обратить на это внимания, однако на всякий случай поднесла фото к самым глазам, демонстрируя клиническую близорукость. В конце концов, не станет же Валерия вырывать портрет, рискуя выцарапать гостье глаза!

— О, жокей! — обрадовалась Женя с самым простодушным видом, на который только была способна. — Помню, вы говорили, Сергей, что играли жокея в студенческом спектакле. Это он и есть?

— Господи! — сразу помолодев, Климов выхватил у нее фотографию — Я про эти снимки уже сто лет забыл. Лера, смотри, это же Сашка Неборсин! Ну и рожа! — Он брезгливо дернул уголком рта. — Что вы, девчонки, в нем находили, понять не могу. Пошлый бабник. Погоди, но ведь оставались и другие снимки спектакля… — Позабыв о боли, Климов самозабвенно перебирал шуршащую, будто осенние листья, охапку. — Вот еще, еще… Неужели все?!

— Да вспомни, сколько мы их раздарили, — неприязненно сказала Валерия, очевидно, почувствовав недоумевающие Женины взгляды и согнав наконец с лица встревоженное выражение. — Я вообще думала, что их уже не осталось.

«Тебе этого очень бы хотелось! — уверенно подумала Женя. — Значит, вы были знакомы с Неборсиным? Как интересно-о… А почему Лере так тяжко об этом вспоминать?»