Дарья Кожевникова - Побег в пустоту

Агафья тряхнула головой, едва не стукнувшись лбом о стекло. Лилька, ее детдомовская подружка, учила ее: «Гашка, себя надо любить! Только себя! Потому что каждый больше всего именно себя любит! Так что не рассчитывай, что на твою долю много достанется от других. Что сама себе дашь — с тем и будешь!»

Агафья не хотела верить в эти слова. Если она полюбит кого-то всей душой, самозабвенно, жертвенно, то разве он не захочет отплатить ей таким же чувством? И только самой жизни при помощи жестоких уроков удалось убедить мечтательную девчонку в том, что нет, такого ждать не стоит. Ни от воспитателей, ни от любимого, ни даже от сестры. Может, ребенок ее бы любил? А может, и нет. Может, просто находился бы рядом до тех пор, пока она была ему нужна. Но этого узнать было уже не дано, потому что Ванькин пинок ей в живот не оставил несчастному малышу шансов появиться на свет живым. Особенно после того, как Ванька не сразу вызвал «Скорую», вначале посчитав ее конвульсии на полу притворством и попытавшись «вылечить» их еще несколькими пинками. Потом, правда, было раскаяние, но лишь до тех пор, пока обнадеженная его лаской Агафья не заявила следователю, что упала сама. После чего все Ванькино раскаяние как рукой сняло, и он перестал ходить в больницу, в которой она провела почти месяц после неудачных родов и кровопотери. А она продолжала его ждать, хотя умом уже прекрасно все понимала. Как понимала и то, что без ребенка ей сейчас будет легче, проще и даже где-то спокойнее, потому что не надо будет бояться еще и за него каждый раз, когда Ванька будет выходить из себя. А он стал бы это делать все чаще, если бы Агафья, сидя с ребенком, перестала приносить домой деньги. Деньги Ванька любил! Когда она сообщила ему о том, что у них будет ребенок, даже засветился весь. Она-то по глупости своей думала — обрадовался! А оказалось, что причиной его радости было совсем другое: просто у него появился повод уговорить Агафью на кредит. Он убеждал ее, что им сейчас не надо скупиться, что сейчас решается все их будущее, которое зависит от ее с ребенком здоровья. А отдать кредит будет несложно, потому что теперь-то уж он непременно устроится на работу. И Агафья, отлично зная его, опять повелась! Поверила, понадеялась! В итоге все деньги он спустил на себя. Оделся с ног до головы, купил себе новый смартфон, компьютер, планшет. Погулять не забыл с размахом. И опять обосновался на диване, такой злой от вновь наступившего безденежья, что Агафья даже заикнуться не смела о том, что он собирался работу искать. Впрочем, он и не собирался, он просто в очередной раз ей врал, а она опять ему верила. В результате чего кредит со всеми его процентами висел теперь на ней без всякой надежды на то, что ей удастся когда-нибудь его погасить. Пока Агафья сбежала и от Ваньки, и от банка, но не сомневалась, что последние-то уж точно ее найдут, если только она не поторопится исчезнуть навеки. Перед самым побегом к ней уже заявлялись коллекторы с отнюдь не ласковыми посулами — законы о них, наверное, только для того и писаны, чтобы им было что обходить. И после беседы с ними Агафью до сих пор мороз пробирал по коже. В такой ситуации ей оставалось лишь поблагодарить Ваньку за то, что он ее тогда пнул. С ребенком на руках она вообще бы не знала, что сейчас делать. Хотя и жалела о нем, особенно в те первые дни, в роддоме, глядя на других женщин с младенцами. Успела мысленно к нему привязаться после того, как справилась с шоком, вызванным внезапно наступившей беременностью. Да и гормоны наверняка еще бурлили в крови, не позволяя сразу угаснуть древним природным инстинктам — любить, заботиться, опекать. Наверное, еще и поэтому она продолжала довольно долго нянчиться с Ванькой после своей выписки, все никак не решаясь на побег. Ей нужен, просто необходим был кто-то рядом! Но теперь по большому счету это все было позади. А впереди была Анжелка. Счастливая, удачливая, богатая. На вопрос о возможной сестре из детдома ответившая в социальных сетях: «Ой, я тебя умоляю!.. Даже если бы и была, я бы постаралась держаться от этого отребья подальше! Разве от подобных отбросов жизни можно ожидать чего-то хорошего? Да я бы даже без присмотра в квартире побоялась ее оставлять, не говоря уж о чем-то большем. А то и вовсе не пустила бы на порог — мало ли каких блох с собой принесет?» Вот так, не задумываясь! Эти слова жгли Агафье душу, и слезами этот огонь было не залить. Но зато они же все и решили. Теперь оставалось только подготовиться. Отшлифовать свой план, отработать мелкие детали. Деньги тоже будут нужны. Но Агафья уже знала, как их заработает. Иногда она уже прибегала к этому способу, даже несмотря на то, что обожала своего Ваньку до щенячьего визга. Но ему нужны были деньги, а ее жертвенность по отношению к нему не знала границ. Нет, она ему не изменяла, она просто готова была пройти ради него через все круги ада, через любые испытания. Это не измена. Хотя Ванька, узнай он обо всем, так бы не посчитал. И убил бы ее, наверное. Но он и так не раз бывал близок к этому, в том числе и из-за отсутствия денег. Он сам не оставлял Агафье большого выбора. А она таким образом гасила долги, пока это еще было возможно и они еще не разрослись до нереальных размеров. Она вздохнула, глядя за окно. Через часик-два, когда схлынет поток спешащих домой работяг, она туда выйдет. Невинность она потеряла еще в детдоме и, мягко сказать, не совсем добровольно. Но пережила, смогла отгородиться сознанием от всей этой грязи. И сейчас умела в нужные моменты черстветь душой так, что почти ничего уже не чувствовала. В таком состоянии было гораздо легче решаться на поступки, про которые потом было лучше не вспоминать. А деньги ей сейчас просто необходимы, потому что именно новую жизнь они и должны будут ей обеспечить. После чего о прежней жизни можно будет вообще забыть.

Через пару недель необходимая сумма была собрана, все было подготовлено. Надо было приступать к реализации своего плана, тянуть больше было нельзя. По многим причинам, в том числе и потому, что срок аренды убогой квартирки подходил к концу и местные «ночные бабочки» начали коситься на Агафью, заподозрив в ней конкурентку. Они! В ней! Ну уж нет, она им не чета! Агафья брезгливо поджала губы. Наверное, прямо как Анжелка в те минуты, когда писала в Интернете о предполагаемой детдомовской сестре. Не разжимая губ, Агафья подошла к зеркалу, представляя себя ею. Если фотографии не обманывали, они с Анжелкой были очень похожи. Очень. Особенно после того, как Агафья сделала все возможное для усиления этого сходства. Копировала манеру речи и привычки сестры, тщательно изучая ее переписку. Дотошно разглядывая фотографии, сделала такую же прическу, принялась похоже одеваться и краситься. А то, что Анжелка была старше ее на три с лишним года, и вовсе невозможно было заметить, потому что Агафья, в силу выпавших на ее долю испытаний, выглядела взрослее своих лет. И горечь в душе не способствовала омоложению. А с этим чувством Агафья практически не расставалась. Ведь что еще можно было испытывать, слушая, как одноклассники болтают о своих родителях? О том, что «предки отмочили», «родаки выдали» и так далее? И все со смехом, в деталях. С нарочитой грубоватостью, в которой все равно угадывалась любовь. Или что можно было чувствовать, глядя на Анжелкино детское фото, выложенное в сетях? Где она, такая вся ухоженная, с завитушками и хвостиком, стоит в белом платьице. В белом-белом, ослепительно красивом. И на лице такая же ослепительная улыбка, совершенно беззаботная, не омраченная ни единой тяжкой мыслью. Она была окружена вниманием и заботой, знала, что ее всегда защитят от любых обидчиков, будут ее жалеть и капризам потакать. В общем, она любимой была! Только горечь можно было испытывать, зная, что у тебя этого в жизни точно не будет. Но Агафья нашла для себя возможность все изменить хотя бы в будущем. И она собиралась воспользоваться этой возможностью, отбросив все сомнения и угрызения совести! Ибо испытывал ли что-нибудь подобное хоть кто-нибудь из тех, кто заставлял ее страдать в этой жизни? Нет! Ни мать, ни воспитатели в детдоме, ни родная сестра, ни Ванька, ни прочие граждане, от которых она успела натерпеться. И Агафья внушала себе, что тоже этого испытывать не должна. Никому ничем не обязана и свое будущее будет выгрызать у судьбы зубами.