Дарья Кожевникова - Стеклянное сердце

Весла плескали по воде тихо и ритмично. Сидя в лодке, Эля без особой паники гадала, что же они собираются с ней сделать. Утопить? Но у них нет с собой ни камня, ни другого груза. Неужели они вообразили, что если завезут ее сейчас подальше и столкнут, она не доплывет до берега? Надо совсем ее не знать, чтобы так подумать! Да она переплывала это озеро не раз, туда и обратно! Оно ведь в ширину всего около трех километров. А Эля могла без остановки проплыть и больше, проверено. Вода вот разве только еще холодная. Но если для кого-то это могло стать роковым, то для нее было лишь досадной неприятностью. Обычно она начинала купаться, едва сходил лед на озере. Вот и в этом году уже открыла сезон. Так на что же они рассчитывают, эти, что везут ее сейчас на лодке? Разве что стукнут веслом по голове перед тем, как отправить в воду? Но тогда налицо будут те самые «признаки насильственной смерти», которых им, похоже, хотелось бы избежать. Значит, все-таки рассчитывают на то, что она утонет. Но это же просто смешно! Вот почему Эля так бесстрашно села в лодку — может, неприятная компания и не знает о том, как она плавает, но ей-то самой это хорошо известно. С ранних лет, в любую погоду. Эля и сейчас могла бы выпрыгнуть за борт без всяких сомнений и страха и, скорее всего, преспокойно ушла бы вплавь от этих, на лодке, пока бы они тут разворачивались да искали ее потом в темноте. Может, именно так она и поступит, надо только выбрать подходящий момент — пока что за ней довольно бдительно присматривали. Успеют ухватить, когда она кинется к борту, так что с этим лучше не торопиться. И вместо того, чтобы сделать рывок на свободу, Эля уставилась на фигуру, темнеющую на носу лодки. Что он все-таки намерен с ней сделать, этот монстр в человеческом обличье, по воле которого она здесь находится? Спросить бы! Но разговор, ради которого она и села в лодку, как-то быстро стих, и снова начинать его уже не было желания. Да и нужен ли он был, если обеим сторонам теперь уже точно было известно, что ни к чему он не приведет? Однако Эля пошла на него прежде всего из любопытства, ей все-таки очень хотелось получить ответ на свой вопрос: «Почему?!» Теперь она знала ответ и окончательно убедилась в том, что сидящее перед ней в лодке существо — не человек, а самое настоящее чудовище.

— Гадаешь, что с тобой будет? — спросил монстр, перехватив ее взгляд, в то время как лодка остановилась, ориентировочно достигнув середины своего пути. И тут же сам ответил: — А я тебя сейчас отпущу! Выкину из лодки, и плыви ты на все четыре стороны! Доплывешь — твое счастье. Ну а если нет, то уж не обессудь! В любом случае видимся мы с тобой в последний раз… Надеюсь, что в последний, — с этими словами он нагнулся над Элей. Укола она даже не почувствовала, только увидела, как у него в руках мелькнул шприц. Совсем маленький. Тонюсенькая, как комариное жало, иголочка молниеносно вонзилась ей куда-то под подбородок, в мягкие ткани нижней челюсти, и почти сразу выдернулась. Лишь запоздало Эля ощутила, как этот укол отдался легким пощипыванием где-то под языком. А монстр еще раз взглянул на нее и ухмыльнулся:

— Прощай, деточка!

«Ну, это мы еще посмотрим!» — подумала она, стараясь, чтобы он не заметил торжествующего огонька у нее в глазах. Что вот только монстр ей вколол? Снотворное? Нет, она все равно справится, и вода ее не подведет, даже в полубессознательном состоянии. Элю столкнули, и она нырнула, чтобы не показываться тем, что в лодке, пока они не отплывут на достаточное расстояние. Вынырнула уже в нескольких метрах: лодка удалялась прочь. Эля зависла в воде, глядя ей вслед, пока компания окончательно не скрылась в темноте. Потом скинула с себя куртку, мешающую плыть. Тапки, в которых ее сегодня выманили из дома, уже и сами соскользнули, пошли ко дну. Все. Теперь на Эле оставались только домашние брючки и маечка, которые совершенно не помешают и не создадут лишней тяжести. Эля повернулась, сделав первый мощный и практически бесшумный гребок. Еще дедушка учил ее: не бей воду, она этого не любит! Эля, преклоняющаяся перед этой стихией, крепко усвоила урок. Ее руки не шлепали, а словно втекали в воду. И не частота, а сила этих движений несла ее вперед, к заветному берегу.

Вода никогда не подводила ее. Но сегодня, примерно уже на половине пути к берегу, Эля вдруг почувствовала неладное. В ушах внезапно зашумело, и сердце забилось пойманной птицей, и от острого чувства голода вдруг свело живот. Это был какой-то лютый, животный голод, какого Эля никогда еще не испытывала. А руки вдруг ослабели и затряслись, и перестали слушаться, как будто чужие или набитые ватой. А потом вдруг все мышцы тела скрутила внезапная жестокая судорога. Но Эля не позволила себе запаниковать, не тот у нее был характер. Она сумела лечь на воду, перевернувшись на спину — плавала она действительно так, как многие ходят посуху. Успокоиться, переждать этот мучительный приступ. И все-таки доплыть до берега! Доплыть вопреки всему!

Тая уже третий день не могла дозвониться до сестры. Да, бывало, что Элька бросит телефон в доме, а сама уйдет на весь день в огород или в лес, и хоть ты ей обзвонись! Но вот так, чтобы телефон упорно не отвечал ни днем, ни вечером, а потом и вовсе отключился — это было уже слишком даже для Эльки! Не выдержав, Тая набрала номер Степановны, соседки по участку. Звонить тоже пришлось три раза, но зато на этот раз усилия все-таки увенчались успехом.

— Але! Кто й та? — послышался голос глуховатой бабки.

— Степановна, здравствуйте! Это Тая Виноградова! — Тая давно уже была не Виноградовой, а Метелиной, но назваться девичьей фамилией было куда проще, чем в сотый раз объяснять бабке, кто она и почему. — Сестра Эли Виноградовой!

— А? Это Элина сестра, что ль?

— Да, это я! — Тая заранее запаслась терпением, зная, что общение с бабкой будет непростым. Именно поэтому и не хотела ей звонить. Но что поделать, если телефоны других Элькиных, а также и ее собственных соседей, правда, давно уже бывших, у нее не сохранились? Однако на сей раз, вопреки ожиданиям, Тае не пришлось отвечать на десяток других наводящих вопросов с переспросами.

— Так где ж она, Элька-то твоя? — заголосила бабка в трубку. — Нету ее дома, куры в сарае заперты были. Я уж выпустила, не помирать же им там! Так они в огороде творят что хотят! И ко мне залетают, окаянные! А хозяйки нету! К тебе, что ль, уехала, а?

«Если бы она ко мне уехала, я бы тебе не звонила!» — с досадой подумала Тая. Вслух же спросила:

— А вы кур-то когда выпускали?

— А позавчерась! Вот уже к обеду! А Элька-то где?

— Степановна, я приеду и разберусь! — пообещала Тая, отключаясь. С облегчением вздохнула: разговор был окончен.