Стив Кавана - Защита

Когда мы еще открывали свою адвокатскую контору, Джек настоял на том, чтобы сделать несколько постановочных снимков для рекламы. Тогда мне пришлось битых сорок минут проторчать в ярко освещенной комнате возле какого-то большого растения в горшке – пока фотограф, запросивший за свои труды совершенно неслыханные деньги, наконец не решил, что вид у меня достаточно приличный, чтобы поместить его на постер или на кофейную кружку. С высоты своего нынешнего положения я понимаю, что затея с кружкой была оторви да выбрось. Ну какой клиент захочет каждый день любоваться на рожу своего адвоката на кружке? Только лишнее напоминание о ДТП, изнасиловании, расторжении брака, убийстве или – что хуже всего – о счетах, которые пришлось при этом оплачивать. Припомнив тот день в обществе фотографа, я даже невольно улыбнулся. Через сорок минут я был уже сыт художественной фотографией по горло. В итоге достал картишки и раскатал фотографа с его ассистентом на пятьдесят сотен каждого. Пришлось. В те дни у нас с Джеком и на бензин-то порой не хватало – какие уж там рекламные фотосессии!.. Я почувствовал, как при мысли о Джеке и о том, во что он втравил, у меня крепко стиснулись зубы.

Все так же прикрывая лицо обеими руками, шагнул вперед. Фотографы этого явно не ждали. Какой-то долговязый малый, который упорно светил мне в физиономию приделанным к телекамере прожектором, чуть не свалился, когда я на него попер. Зуб даю, что чуть ли не у каждого из них в архиве обязательно есть фотка со мной – стою, идиотски осклабившись, в обнимку с каким-нибудь очередным гопником. Хочешь не хочешь, но пришлось выработать нечто вроде шкалы: чем страшнее преступление, в котором обвиняли моего клиента, тем ближе я должен быть к нему на фотке. Согласно этой шкале, сейчас мне полагалось бы прижаться к Волчеку вплотную и нежно поглаживать его по попке. Если вы мало-мальски достойный адвокат, то обязательно должны светить свою морду в газетах и завести знакомства среди представителей прессы.

За фотографами и операторами таились настоящие акулы – репортеры. Ребята с фотиками и камерами расступились, и я внезапно оказался в окружении микрофонов, диктофонов и прочих «фонов» – настойчивые и требовательные руки совали их мне чуть ли не в рот. Если не считать того утопшего сухогруза, мафиозный процесс был самой достойной внимания новостью в нашем замечательном городке. Каждый из репортеров жаждал отхватить свой кусок. Волчек – один из крупнейших боссов организованной преступности, ухитрившихся угодить под суд в нынешние времена, а поскольку фото- и видеосъемка во время суда категорически запрещена, пришлось всей этой шатии дожидаться его выхода из зала, чтобы записать хоть какие-то обрывки изображения и звука, пока он не шмыгнет в лифт.

– Эдди, как ты собираешься защищать Волчека?

– Эдди, ну ты им и устроил! Что припас на завтра?

– Мистер Флинн, ваш клиент будет давать показания?

На меня свалилась одновременно еще дюжина подобных вопросов. Я протолкался через холл к лифтам и повернулся к толпе репортеров. Волчека они еще не заметили. Он стоял за спиной у Виктора, а это все равно что стоять за стеной, только двигающейся. Двери лифта с мелодичным звоном распахнулись. Виктор, волоча за собой чемодан с документами, стал обходить стоящих к нему спиной репортеров по левому флангу, пока все взгляды были нацелены только на меня. Проскользнув перед ними и быстро нырнув в лифт, он затащил меня за собой. Волчек забился в угол лифта, Артурас с Виктором встали у дверей. Репортеры просекли, кого от них скрывают, стали звать фотографов. Но было уже поздно.

Двери начали закрываться. Артурас с Виктором были на взводе, тяжело дышали. Руки держали в карманах пальто, явно сжимая свои ножи. В подобной ситуации такие ребята очень опасны. Адреналин и страх – вообще взрывоопасная комбинация, а для публики вроде Артураса – тем более. И до смертоубийства может дойти.

В этот самый момент между сходящимися дверями лифта просунулась чья-то рука, останавливая их. Двери дернулись и опять разъехались по сторонам. Надеюсь, не какой-нибудь слишком рьяный репортер, подумал я.

Это оказался Барри, охранник. Вид у него был такой, будто он искал меня весь день. Едва только двери открылись, Барри сразу шагнул ко мне в лифт.

– Эдди, давно хочу сказать тебе спасибо за Терри. Я рассказал ему, что ты готов бесплатно его представлять, так он чуть потолок башкой не пробил от радости. Сразу позвонил жене – они ждут тебя сегодня на ужин.

Барри очень много времени проводит на ногах. Когда приходится делать это достаточно долго, вырабатывается определенная поза – стоишь так, чтобы не напрягаться и чтобы ничего потом не заболело. Барри перенес вес на правую ногу. Ответа он ждал, небрежно опираясь правой рукой на рукоятку своей «беретты» сорок пятого калибра [14] Калибра.45 (0,45 дюйма, или 11,51 мм). Фактически самый крупный калибр ручного огнестрельного оружия. .

Виктор опять ткнул кнопку верхнего этажа.

Глянув Барри через плечо, я заметил стоящую футах в двадцати от лифта Мириам – она о чем-то переговаривалась с одним из федералов, самым высоким. На том были негнущийся темно-синий костюм, белая рубашка и синий галстук. Волосы такие черные, что я заподозрил, не крашеные ли. Мириам показывала пальцем на меня. Федерал посмотрел мне прямо в глаза и двинулся к лифту, но тут поднял взгляд куда-то наверх – понял, видно, что в лифт со мной не успеет, и решил узнать по электронному табло над дверями, на каком этаже мы остановимся. Наверняка поднимется вслед за нами.

Двери лифта сомкнулись.

«Господи, Барри! Что ты творишь! На мне же бомба!» – вот что мне хотелось сейчас сказать.

Но ничего не сказал, конечно же.

Барри дожидался, пока я приму приглашение его дружка на мясной рулет с пивом, но я не мог поднять на него глаз. Это же из-за меня он оказался в этом проклятом лифте! Если б я сдуру не вписался в дело Терри, если б вежливо отказал, его бы здесь не было. Артурас крепко сжал губы.

Лицо Барри я видел только периферийным зрением – он жевал резинку. Видно было, как гуляют под подбородком челюстные мускулы, слышно, как влажно почавкивает жвачка. На табло светилась цифра «19».

– Девятнадцатый? – удивился Барри, глядя на подсвеченный номер этажа. – Опять на всю ночь?

– Угу. Крупное дело. А там тихо-спокойно, есть где кости кинуть… Внизу больно уж людно. Почти всю ночь там с клиентами проваландаюсь. Если будет минутка, потом в ночной суд заскочу. У кого из судей сегодня «собачья вахта»?

– У судьи Форда, – ответил Барри.

– Придется тебе передать Терри, что с ужином я беру отсрочку. Пусть перенесет, ничего не поделаешь… Слышь, а там наверху по-прежнему можно поработать? Сто лет уже в этом здании не был.