Стив Кавана - Защита

Мартинес принужденно улыбнулся и ответил:

– Может, и немало, особенно если б это вы его защищали, мистер Флинн.

Присяжные захихикали. Коп явно пришелся им по душе. Нажимать не стоило.

– Учитывая ваш опыт участия в подобных судебных разбирательствах – может ли человек в таком положении сделать или сказать что-либо, чтобы получить более мягкое наказание?

– Такое вполне возможно.

– И на месте преступления не обнаружено каких-либо вещественных улик, каким-либо образом указывающих на подсудимого?

– Нет. Только та половинка купюры, которой обладал на момент совершения преступления свидетель Икс.

– На ней не было пальцевых отпечатков обвиняемого, так ведь?

– Единственные пригодные для идентификации отпечатки на ней оставлены свидетелем Икс и дежурным офицером изолятора временного содержания, который оформлял его поступление. Все прочие пальцевые отпечатки перекрыты отпечатками двух указанных лиц.

– Прошу прощения, офицер Мартинес. Наверное, вы просто хотели сказать «нет». Отпечатки подсудимого на той рублевой купюре не обнаружены, верно?

– Отпечатки подсудимого не обнаружены.

– Офицер, в прошлом департаменту полиции доводилось выдвигать обвинения на основе частичных отпечатков ладони. Это так?

– В принципе, да.

– И частичные отпечатки ладони на купюре тоже не обнаружены.

– Нет, не обнаружены.

– Так что нет никаких технических свидетельств тому, что Олек Волчек мог вообще прикасаться к этой купюре?

Мартинес бросил взгляд на Мириам. Та ему ничем помочь не могла.

– Верно.

– Больше вопросов не имею.

Отнюдь не высший пилотаж. Но даже если так, я сделал все, что мог, и кое-чего добился. Дали б мне еще часок-другой, и вышло бы получше, но просто не было времени.

– Допрос не возобновляю, – сказала Мириам.

Я прошептал Волчеку:

– На каком «Мерседесе» приедет Юрий?

– На белом, S-класса.

Коп поблагодарил присяжных и встал, освобождая трибуну. Такие моменты, когда одного свидетеля уже отпустили с миром, а другого еще не вызвали, все собравшиеся в зале – судья, представители сторон, публика – воспринимают как небольшой необъявленный перерыв: примерно как во время бейсбольного матча, когда «дом» в ожидании подачи занимает новый отбивающий с битой в руках. Артурас сидел позади меня, чуть справа. Я отклонился влево и украдкой набрал на мобильнике Кеннеди текстовое сообщение для Джимми: «Я договорился с Волчеком. Эми будет в белом «мерсе» S-класса где-то возле суда. Не рыпайся, пока я не скажу. Но будь готов забрать ее по моему сигналу».

– Миз Салливан, вы готовы вызвать следующего свидетеля? – спросила судья Пайк.

– Да, ваша честь. Народ вызывает Никки Бланделл.

Из публики поднялась симпатичная молодая женщина с бледной кожей, стала пробираться к свидетельской трибуне. Белые струящиеся слаксы и кремовая блузка, светло-каштановые волосы забраны в узел. Высокая, атлетически сложенная, двигалась она проворно и грациозно. Мириам, скорее всего, потратит на нее минут тридцать. Я подбежал к обвинителю в тот самый момент, когда танцовщица ночного клуба открывала калиточку в трибуне.

– Может, не будем ходить вокруг да около, перейдем к сути? На фига тебе эта танцорка? Вызывай сразу свидетеля Икс, и быстро со всем покончим.

– У меня всё по списку, Эдди. Потерпи, получишь еще гвоздь моей программы.

– Можешь задавать наводящие, я не возражаю. Только давай в темпе.

Обычно обвинение не вправе задавать свидетелю наводящие вопросы. Но меня поджимало время, а Мириам должна была с радостью ухватиться за возможность практически подсказать своей танцовщице нужные ответы, проследить, чтобы Никки исполнила свою партию без единой фальшивой ноты.

Стоя рядом с Мириам, я почувствовал, как телефон Кеннеди завибрировал. Отвернувшись от Артураса, проверил сообщения – есть ответ от Джимми! «Жду. Послал Ящера прикрыть тебе спину».

Пока «ночная бабочка» произносила слова присяги, тайком набил ответ: «В мусорке возле лифтов на подземной парковке лежит ствол».

Мириам сразу взяла быка за рога.

– Миз Бланделл, вы работаете танцовщицей в ночном клубе «Сирокко» на Седьмой Восточной улице?

– Да.

Гляделась Никки Бланделл вполне элегантно и изъяснялась довольно культурным языком, практически без всякого акцента или простонародного говора. Мне подумалось, что Мириам наверняка убила кучу времени, чтобы подобрать ей соответствующий гардероб – так, чтобы вид был сугубо деловой и ничем не наводил на мысли о типичных девицах, выламывающихся у шеста в ночных клубах.

– А чем вы занимаетесь помимо работы в клубе «Сирокко»?

– Изучаю юриспруденцию в Колумбийском [31] Колубийский университет – частный университет в Нью-Йорке, один из известнейших и престижнейших университетов США, входит в элитную Лигу плюща. .

Фигасе! А я-то ожидал, что Никки Бланделл окажется какой-нибудь смазливой прошмандовочкой, с которой я управлюсь одной левой. На такое никак не рассчитывал – без пяти минут юрист, почти профессионал… Присяжные таких свидетелей обожают.

– Вы работаете в клубе уже два года?

– Совершенно верно.

– На первый взгляд несколько странное сочетание – юриспруденция и исполнение эротических танцев.

Публика такое тоже любит. Присяжные поначалу несколько засмущались, но сразу заулыбались, даже подались вперед, прислушиваясь к ответу.

– Ну я работаю у шеста, и этот стиль скорее можно назвать экзотическим, нежели эротическим. Это не какая-то там пошлая безвкусица, это настоящее искусство. – Вторую часть своего ответа она адресовала непосредственно жюри: – А вообще-то я научилась танцевать у шеста на вечерних курсах в доме культуры и часто ходила туда сразу после церкви, она была рядом. Куча девчонок ходили туда просто как на фитнес. Отлично развивает мышцы, а растяжка так просто чудо. За универ я плачу сама. Официанткой такие деньжищи вовек не поднимешь. Мой папа, он пастор… В общем, он сказал, что ничего тут такого, вот я и решила: почему бы и нет?

Присяжные обменялись кивками. Даже дамочки с крестиками заулыбались, пожимая плечами – действительно, что тут такого? Любые очки, которые я мог набрать на основе рода занятий Никки Бланделл, безнадежно шли лесом.

– Миз Бланделл, я прошу вас мысленно вернуться в тот имеющий отношение к делу вечер около двух лет назад, четвертого апреля. Тогда вы работали в клубе и что-то видели?

– Угу. Я только что закончила свой обычный номер, и вдруг гляжу – вспышка в толпе. От фотокамеры. Это привлекло мое внимание. Посетителям вообще-то запрещено фотографировать в клубе, такие уж правила, менеджер строго следит. Так что вспышка была чем-то из ряда вон выходящим. Мне захотелось посмотреть, кто снимает.