Стив Кавана - Защита

– Тот бугай тоже готов. Больше никого не осталось, – сообщил Ящер.

– Двигаем, – сказал Гарри.

Все произошло очень быстро, но я все равно полагал, что у нас оставалось разве что шесть, от силы семь минут, чтобы покинуть здание – до того, как рванут фургоны.

Лифт устремился вниз. Сбегать по лестнице времени уже не было.

Мерное завывание сирены словно ускорило темп, тревожно отбивая оставшиеся секунды.

Ящер вздернул безвольно повисшего у него на плечах Кеннеди повыше, потоптался, чтобы равномерней распределить нагрузку на спину. Я был уже не в силах контролировать собственное дыхание – сказывались паника и невероятная усталость. Колсона по-прежнему колбасило. Более или менее спокойный вид был у одного только Гарри, хотя я не взялся бы сказать, не терзает ли его внутри такой же безудержный страх, как и всех остальных.

Гарри беззвучно отсчитывал этажи.

Сирена все завывала без умолку.

Улетали секунды.

– Джимми забрал ее? – спросил я.

– Не знаю, – отозвался Ящер.

Я попробовал набрать Джимми опять, но не было сигнала.

«Пожалуйста, ну скажи мне, что она уже у тебя! Ну пожалуйста!»

Наконец, двери открылись в вестибюль, и мы скопом вырвались из лифта. Входные двери были широко распахнуты, и за ними я углядел, как последние из обитателей здания со всех ног бегут к полицейскому кордону – от входа они были уже ярдов за двести.

– Бежим! – выкрикнул Колсон, хватая Гарри за руку.

Ящер с Кеннеди на плечах метнулся следом. Я тоже взял ноги в руки.

Уже прыгая вниз по ступенькам широченной парадной лестницы, мы услышали раскаты чьего-то многократно усиленного голоса. Где-то в пятистах ярдах от нас из-за взрывозащитного барьера высовывалась голова копа с мегафоном. Мы мчались вниз, спотыкаясь и перепрыгивая через ступеньки. Кровь раненого заливала Ящеру спину; она натекла на штаны, просочилась в ботинки, и он то и дело оскальзывался.

Гарри с Колсоном бежали впереди. Я невольно замедлил бег, еще раз ткнув на повтор номера Джимми и прислушиваясь к гудкам.

Легкие горели огнем, и хотя мы уже покинули здание, пульсирующий вой сирены по-прежнему отдавался у меня в голове, отсчитывая оставшиеся секунды. Этот неуклонный ритм накладывался на тихие гудочки из зажатой в руке трубки и громкий топот моих ног по каменным плитам. Казалось, что время ускоряет свой бег, а вот ноги все сильней отстают, все медленней и медленней перебирают ступеньки.

Все у меня было уже почти на исходе – кончалась дыхалка, кончались силы. Голова лопалась от боли. Не знаю, благодаря чему я еще хоть как-то двигал ногами и размахивал в такт руками – широко разинув рот, но уже не в состоянии захватить ни глотка воздуха.

Полицейский кордон был уже близко – в каких-то пятидесяти ярдах. Я даже различал отдельные лица в толпе сквозь брешь во взрывозащитном барьере – его приоткрыли при нашем появлении для спасателей, готовых прийти нам на помощь. Взгляд метался по этим лицам, но ни Эми, ни Джимми не находил.

Еще раз ткнул на повтор звонка на бегу.

Оставалось уже совсем чуть-чуть.

Колсон, Гарри и Ящер добежали до барьера, нырнули в раздвинувшийся перед ними проем.

Я был уже почти у цели, когда нас соединили, и я услышал голос Джимми.

– Эдди, я…

И в этот миг весь мир куда-то провалился.

Взрыв моментально оглушил – меня словно вдруг окунули в густую тягучую воду. Почувствовал, как куда-то лечу – хотя и не помню, чтобы мои ноги отрывались от земли. Голова ударилась о тротуар, но я не отметил боли – помню только глухой стук, с которым череп соприкоснулся с каменной плиткой. Почувствовал, как в горло мне ударил горячий вонючий газ вперемешку с песком и кирпичной пылью, скрипуче осел на зубах.

Валяясь на земле, я видел лишь огромное, совершенно жуткого вида облако густой черной пыли на том месте, где только что стояло здание суда. Когда его стены, ускоряясь, обрушились вниз, весь город содрогнулся от ужасающего грохота, и хотя ничего я в тот момент не слышал, но все равно чувствовал, как сотрясается земля под тоннами раскрошенного кирпича и бетона. Ноздри и горло обожгла вонь горелого металла и гнилого дерева, а густое облако из пыли, камней и дыма поглотило меня целиком. Перед тем как отключиться, вроде услышал, будто сквозь наполнивший уши беспорядочный перезвон, как от миллионов бьющихся осколков стекла, едва пробивается голос Гарри, повторяющий мое имя…

Ничего больше в памяти не отложилось.

Вдруг я ощутил на губах что-то теплое и влажное. Губы пересохли, и поцелуй был сейчас очень кстати.

Я с трудом разлепил один глаз и в считаных дюймах от себя увидел лицо Кристины.

В следующую секунду понял, что лежу на больничной койке.

Она резко отпрянула от меня. Глаза ее покраснели, тушь потекла, оставив на лице грязные дорожки. Непроизвольно прикрыла рот рукой, когда слезы брызнули опять, – пальцы ощутимо дрожали. Опять разразившись рыданиями, принялась колотить меня кулачками по груди и рукам. Я слегка приподнял руки, и она сдалась, отступила от меня, все еще всхлипывая и тряся головой.

Когда Кристина отодвинулась, я увидел у нее спиной крошечную фигурку – кто-то спал в кресле для посетителей моей больничной палаты. В жизни еще не видал такого красивого полуденного света, чем в тот день, когда он яркими отсветами золотил волосы моей спящей дочери. Я смотрел на нее, не отрывая глаз, и даже не понимал, от чего исходил этот волшебный свет – от солнца или от головы моей малышки. На ней были ее любимая курточка, на которой из-под многочисленных больших и маленьких значков едва проглядывала джинса́, футболочка с Брюсом Спрингстином, зеленые штанишки и огромные кроссовки.

У нее был такой умиротворенный вид!

– Сукин ты сын, – негромко произнесла Кристина, чтобы не разбудить дочь. – Ей просто повезло. Ее чуть не убили! Ты поставил ее жизнь под угрозу – ты и эта твоя фирма!

– В жизни не поставил бы ее под угрозу! Она – самое важное, что…

– И все-таки поставил ! Стоит мне только подумать, что с ней могли сделать…

– Крисси, я люблю тебя и люблю Эми.

– Этого мало, Эдди. Вся эта твоя жизнь, все эти твои клиенты – все это слишком опасно. Я не могу пойти на такой риск. Это будет нечестно по отношению к Эми. – Она молча встала, покачивая головой.

– Да никакие это были не клиенты!

– А мне плевать! Они похитили нашу малышку. Никогда тебе этого не прощу.

Я не нашелся, что ответить.

Кристина посмотрела на нашу дочь, все еще мирно спящую в кресле.

– Она так устала. Мы обе устали, Эдди. Можешь ее разбудить. Она так ждала. Я пока схожу за медсестрой.

Утерла слезы платочком, повернулась и вышла за двери. У меня возникло чувство, что уходит она не просто из моей палаты. К нашему браку она тоже повернулась спиной, навсегда.