Ольга Баскова - Золотой конь Митридата

— Идем. — Она дернула головой, и Гней, остановив воинов, последовавших за ним, приказав им остаться у ворот крепости, направился к холму. Стратоника много раз навещала сокровищницу, и потайные двери давно ей повиновались. Пройдя узкий коридор и оказавшись в комнате, уставленной сундуками разной величины, Помпей оскалился, обнажив крупные белые зубы, и прокричал:

— Клянусь Юпитером, я не ожидал такого!

Жадные огромные ручищи со вздутыми синими венами потянулись к сокровищам. Он горстями брал золотые монеты, сыпал себе на голову и хохотал так, что ему отвечало эхо в дальних углах подземелья.

— Здесь поистине сказочные богатства. — Устав восхищаться, полководец присел на один из сундуков и вытер лицо, покрывшееся желтой пылью. — Я сдержу свое обещание, женщина. Твой сын останется в живых.

Он посмотрел на царицу, стоявшую в темном углу, как статуя, и дрогнул. Ему показалось, что это была не женщина, а какая-то бесплотная тень из царства мертвых. Щеки ее ввалились, нос заострился, кожа обтягивала череп, волосы безжизненными прядями рассыпались по плечам.

— Пообещай мне еще кое-что, Помпей, — дрожавшим голосом сказала она, и Гней встал, изумленный. — За этой дверью находится смерть Митридата. Убей моего мужа.

На мгновение Помпею почудилось, что он слышит голос не царицы, а пифии, которая приказывает ему. Темная комната подземелья, спертый воздух, духота, сырость… Но сундуки с богатством Митридата, стоявшие у стен, возвращали в реальность.

— Что ты такое говоришь? — изумился он. — Какая смерть Митридата?

Она хохотнула так, что у него дрожь пробежала по жилам, и надавила на стену. Под ее сильными руками открылась еще одна потайная дверца, обнажив округлую темную комнату.

— Здесь золотой конь, в глазу которого камень бессмертия, — продолжала Стратоника бесстрастным голосом. — Ты должен его уничтожить.

Помпей протер глаза и снял со стены факел, чтобы лучше осветить нишу. Никакого золотого коня в ней не было. Ни коня, ни камня. Он решил, что женщина помешалась от испуга за жизнь своего сына.

— Здесь ничего нет, посмотри сама.

Лицо Стратоники исказилось, напоминая маску гарпии. Скрюченными пальцами она потянулась в полумрак, но хватала лишь воздух.

— Здесь он был, был, клянусь тебе! — Ее затрясло, словно дерево в грозу. — Он стоял здесь. Митридат просил меня сохранить его тайну.

Ее глаза, горящие безумным блеском, и всклокоченные волосы испугали Помпея. «Да она помешалась!» — подумал полководец и решил как можно скорее загрузить золото в котомки и на повозки. Взяв женщину под руку, он поручил ее пожилой служанке, не сбежавшей вместе со всеми, а сам, призвав бойцов, приказал очистить сокровищницу Митридата. Служанка отвела Стратонику на женскую половину, где несчастная, почти потерявшая разум, тихо пела песни, которые когда-то дарила толпе. Она не заметила, как Помпей, опустошив подземелье, покинул дворец, как прошла ночь и наступило утро, и только звонкий голос любимого сына вернул ее к действительности:

— Мама, сюда идет отец с войском. Он собирается дать бой Помпею.

Она подняла на юношу глаза, полные страдания:

— Твой отец? Он решил посетить нас? Зачем? Разве что показать мне новую избранницу? Что она скажет, узнав, что он стал почти бедняком? Это мне когда-то было все равно, царь он или простой ремесленник.

— Разве ты не выйдешь его встречать? — удивился Ксифар. За редкие посещения Митридатом дворца он помнил, что для матери это всегда был праздник. Она покачала головой:

— Нет, сынок. Я больше не считаю себя его супругой. Я нарушила клятву, потому что хотела его смерти. Скажи отцу, если пожелает, пусть сам поднимется в мои покои.

Ксифар побежал исполнять ее просьбу, и вскоре несчастная женщина услышала тяжелые шаги Митридата, шаги, которые она могла узнать из тысячи. Вопреки ее ожиданиям, Митридат появился в покоях один, без бесстыжей амазонки.

— Здравствуй, Стратоника, — сказал он, и в его голосе слышались забота и ласка. — Как ты жила без меня? Не приходил ли Помпей? Знаешь, он победил меня в бою, но Тигран дал мне двадцать тысяч храбрецов, и сейчас я иду по его следу.

Она слабо улыбнулась и с вызовом посмотрела на супруга:

— Помпей приходил за твоими сокровищами, и я отдала их в обмен на жизнь нашего сына. А еще я показала им, где хранился золотой конь. Когда ты успел его забрать?

Лицо Митридата, испещренное морщинами, потемнело, глаза потускнели. Он сжал кулаки так, что захрустели пальцы.

— Значит, ты предала меня, хотела моей смерти, — сказал он, и каждое слово занозой вонзалось в ее сердце. — Зачем, Стратоника? Что я тебе сделал?

— Я хотела, чтобы ты страдал, как я, брошенная жена, которая нужна только для того, чтобы сторожить сокровищницу, — выплюнула она в ненавистное лицо. — А еще я боролась за жизнь сына. Кроме него, у меня никого не осталось.

Митридат повернулся к старой служанке, с испугом слушавшей разговор.

— Приведи ко мне моего сына, — распорядился он. Ксифара не пришлось долго искать. Он прятался за статуей, пытаясь подслушать беседу родителей.

— Подойди ко мне, сын, — приказал Митридат, и юноша покорно сделал несколько шагов. — Ты помнишь, сколько тебе лет?

— Девятнадцать, — покорно ответил Ксифар, и его кожа, тонкая и нежная, как у женщины, порозовела от волнения.

— Ты знаешь, почему я это спрашиваю? — поинтересовался отец. — Да потому что в твоем возрасте я уже сидел на троне, защищая память своего отца. А ты предал своего вместе со своей матерью. Ты не попытался остановить Помпея. Если бы он пронзил тебя мечом, я мог бы гордиться тобой. А сейчас ты мне отвратителен так же, как твоя мать. И я считаю, что такой представитель моего рода не должен топтать землю.

Ксифар с расширенными от ужаса глазами даже не успел оправдаться — Митридат одним взмахом снес его голову, и она покатилась по мраморным плитам, обагряя их рубиновой кровью.

— Измена — это самое страшное в жизни, — прошипел Митридат, поднимая меч, с которого стекала красная жидкость, над телом юноши. — Она карается только смертью. Следовало бы убить тебя, Стратоника. Но я передумал. Ты хотела заставить страдать меня? Нет, страдать теперь суждено тебе. Убирайся на все четыре стороны и постарайся не попадаться мне на глаза.

— Дай похоронить… — прошептала мать, в отчаянии поднимая руки, однако царь оттолкнул ее:

— Я прикажу бросить его труп на съедение хищным птицам. Ветры развеют его прах. Время поможет забыть, что когда-то у меня были такие сын и жена.