Наталья Александрова - Восемь обезьян

— Не смей! — заревел Маркел раненым буйволом.

— А тогда говори! — Надежда подняла обезьянку и покрутила рукой, как показывают маленьким детям „шарики-фонарики“.

— Ну ладно. — Маркел задышал тяжело.

— Только не врать! — строго предупредила Надежда. — А то я ее выброшу!

— Значит, три года назад, как раз в сентябре, еще детишки в школу шли, значит, приходит ко мне Ринатка и говорит. Ринат — это друган мой бывший, мы с ним…

— Знаю, вы с ним доверчивых лохов обманывали по мелочи, — вставила Надежда.

— Вот именно что по мелочи! А тут приходит он и говорит — так, мол, и так, один мужик хочет нас нанять для серьезного дела. Я говорю — что за мужик, какое дело, бабу, что ли, какую ограбить? Потому как Ринатка по этому делу был хорош, любую бабу мог обработать, верили они ему сразу же.

— Да уж знаю… — процедила Надежда, — видела одну такую…

— Знаешь, так чего спрашиваешь, — огрызнулся Маркел, но Надежда сделала вид, что бросает обезьяну, и он продолжил: — Ну, Ринатка отвечает, что мужик этот с виду серьезный, и главное — большие деньги обещает за монету.

— Какую монету? — напряглась Надежда.

— А я знаю? Ринатка тоже у того мужика поинтересовался, а тот и говорит, что не его это дело. Описал монету, маленькая такая, старинная, с одной стороны птица гравирована, в когтях держит солнце, а с другой — мужик какой-то косоглазый. Монета эта в квартире у двух стариков, они хоть и старые, но не бедные, много всякого добра у них в квартире. Но мужику нужна только монета, за это он отвалит нам большие деньги. Я тогда как-то засомневался, мы, говорю, по таким делам никогда раньше не работали, все больше по мелочи. Вот именно, Ринатка говорит, надоело по мелочи. И бабы эти все до смерти надоели, хочу денег заработать и свалить отсюда куда подальше.

— Как будто его там с оркестром ждали, — фыркнула Надежда.

— Ну, пошли мы к тому мужику уже вдвоем. Мужик какой-то странный, стремный, ясно, что не русский, и вообще не наш. Смуглый такой, не то загорелый, не то просто кожа такая, глаза какие-то странные, и разговаривает как-то непривычно…

— С акцентом?

— Да нет, плохо по-русски разговаривает, иностранец, в общем. А Ринатка и говорит, что это хорошо, мы-то у себя дома, а он наших порядков не знает, так что будет себя тихо вести. Значит, сговорились мы о цене, Ринатка еще больше запросил, тот согласился. Сказал он нам адрес этой квартиры, сунулись мы сюда вроде как на разведку. Посмотрели на дверь — дохлое дело. Дверь серьезная, замки опять же — автогеном не разрежешь. Ну, Ринат говорит, тут с наскоку ничего не сделаешь, будем по другому плану действовать.

— Так это что же получается? — заговорила Полина, до того молчавшая как каменный сфинкс. — Это, выходит, ты дядю Гришу убил? Ах ты, паразит, злодей! — Она схватила валявшийся на полу нож, что принес с собой Маркел. — Да я же тебя сейчас на куски разрежу! В капусту нашинкую и солью присыплю!

— Это не я! — Маркел в ужасе пытался отползти в сторону, но ему это не удалось. — Это Ринат!

— Тише-тише, — Надежда с трудом отобрала у Полины нож, — сейчас он нам все расскажет, а потом мы его… — тут она сообразила, что не стоит раньше времени рассказывать о своих планах, — ты пойди водички выпей.

— И мне воды! — прохрипел Дроздин.

— Перебьешься! — хором сказали Полина с Надеждой. — Может, тебе еще кофе заварить?

— Ну, значит, проследили мы за стариками, они из дому редко выходят, и то ненадолго. Она еще может выйти к соседке там или в булочную, а сам-то все дома сидит и дверь просто так никому не открывает. Однако заметили мы, что ходит к ним бабенка одна, по хозяйству помогает, только ее старики и пускают. Ну, выяснили, что нанятая она из агентства „Добрые руки“, зовут Паня. А там уж совсем просто — оказалось, что у Пани этой там же племянница работает или еще какая родня, в общем, седьмая вода на киселе. И если Пане этой лет пятьдесят с изрядным хвостиком, то та, вторая, в самом соку, сорока еще нету. Ну, Ринатка говорит, считай, что дело сделано.

— Ой, ну какие же бабы все-таки дуры! — не удержалась Надежда.

— Тебе-то уж все равно, — ввернула Полина, — а нам счастья женского хочется.

Надежда хотела обидеться, но вспомнила, что явилась сегодня к Полине в дурацкой шляпе и глаза со стрелками, а кольцо обручальное дома оставила.

— Продолжай! — сурово бросила она Маркелу.

— Недели три у Рината на эту бабенку ушло, может, больше, она уж поплыла вся и познакомила его с Паней, домработницей. У той мозгов чуть больше оказалось, поняла, что Ринатке от нее чего-то надо. Ну, он ей все и выложил, потому как тот мужик, иностранец, торопил нас. Ну, Паня, конечно, сразу в крик, да только Ринат сумел ее убедить, что старикам этим ничего не будет, а ей большие деньги перепадут. Вот любую бабу мог уговорить на что угодно, хоть девчонку из детсада, хоть старуху во сто лет!

— А дальше что было?

— Что было… пришли мы, позвонили, старик и открыл, потому что Паню в глазок увидел. Она сразу же убежала, как договаривались. И главное, хотели мы хозяев просто связать, а старикан сразу в комнату кинулся и кричит: „Геля, бандиты, звони в полицию!“ Ну, Ринат его и приложил по голове…

— Чем — кулаком?

— Нет, гирькой стальной… А старуха сама, как увидела нас, так и сомлела, он ее тихонько потом стукнул, для верности…

Надежда была начеку и вовремя успела перехватить Полину, которая бросилась к Маркелу. Нож Надежда забрала у нее еще раньше, так что Полина только пнула его ногой в живот.

— Врешь все, что убивать вы не хотели! — прошипела Надежда. — Как бы вы скрылись, когда старики Паню видели? Сволочь твой Ринат, правильно его убили!

— Я же не знал… — Маркел повесил голову. — А потом уже все завертелось. Монету нашли мы быстро, в ящике стола она лежала, в коробочке такой маленькой круглой. Все точно — птица с клювом, а на другой стороне — мужик косоглазый. Взяли монету, и еще пару картиночек небольших, и деньги, что на столе лежали. Ринатка хитрый был, сказал, картинки разбросаем по разным помойкам, кто найдет — на того и подумают.

— Так и вышло. — Надежда вспомнила несчастного, безвинно пострадавшего алкаша Мишку.

— Ага, а потом слиняли мы, ночь отсиделись, утром звонит Ринат тому мужику, тот встречу назначает, чтобы монету ему получить. Ринат ему еще про деньги напомнил и сказал, что теперь цена больше будет, потому как мокрое дело на нем висит. Ладно, тот мужик говорит, разберемся. Договорились на следующий день, я спрашиваю, почему не сейчас? Отдать эту монету проклятую, деньги взять, да и делать ноги из этого города по-быстрому. А Ринатка мне мобильник свой показывает, а там звонков двадцать от Пани. Видно, дошло до нее, что старик-то помер, она и всполошилась. Ты, говорит Ринатка, думаешь, ее полиция не найдет? Да завтра же ее полиция вычислит! И что, она молчать будет? Да тут же нас сдаст, самой-то сидеть неохота. И что делать, спрашиваю, а сам уже понимаю, что он задумал. И глаза у него такие… нечеловеческие глаза. Я, говорит, уже черту перешел, назад ходу нету. И ушел. А вернулся вечером вроде как успокоенный, все, говорит, в порядке, больше про нас никто не знает. А на другой день, как на встречу с тем мужиком идти, он и говорит, что стремно как-то. Он цену выше запросил, а мужик тот больно легко согласился. Даже спорить не стал. И не хочет ли он нас напарить? То есть монету просто так забрать, а нас кинуть. Или не кинуть, а еще что похуже. Ну уж нет, Ринат говорит, не для того я двух человек убил, чтобы так просто тому уроду иностранному эту монету отдать. Поэтому договорились мы, что монету он с собой не возьмет, а сначала деньги получит. Потом сразу мне позвонит, скажет, где монету спрятал, я ее достану и привезу.