Светлана Алешина - Алиби с гулькин нос

— Проходите, он в дальней комнате.

Павел сидел на том самом стуле, где в прошлый раз оставил сидеть Гунина, а сам в это время коварно сбежал. При виде Ларисы он привстал и показал ей на соседний:

— Здравствуйте, садитесь. Вы уж извините, что я в прошлый раз так вас кинул, у меня выхода другого не оставалось. Я думал, вы совсем по другому делу…

— Я поняла, ваша жена уже мне все объяснила, — ответила Лариса. — Давайте все же поговорим с вами. У меня к вам много вопросов.

— Сразу хочу вам ответить на самый главный — Лелю я не насиловал, — твердо заявил Толоконников. — Могу сказать, у кого я был в то время, у друга одного, он подтвердит.

— Хорошо, хорошо, — успокоила его Лариса. — Лучше расскажите мне об отношениях с Лелей. Какими они были?

— Никакими, — пожал плечами Павел. — Ну, то есть понятно, какими. Постельными. Когда меня один приятель познакомил с этой, как ее… Зинкой, я сразу Лельку выбрал. Ну и… пару-тройку раз, может… — Толоконников покраснел, — был с ней, короче.

— А потом?

— А потом я Вику увидел и решил с ней попробовать. Мне понравилось, и… — совсем смутился он. — Ну, дальше вы все знаете.

— То есть потом свадьбу сыграли? — уточнила Лариса.

— Ну да, а что тут такого? — повысил голос Толоконников.

— Наверное, ничего, — тут же сказала Лариса. — А Леля — она как к вам относилась?

— Никак, — снова пожал он плечами. — Она вообще такая… вялая была, короче. Не поймешь, чего там у нее на душе. Поэтому она мне и не нравилась. Вернее, нравилась, — поправился он, — но с Викой никакого сравнения. Я еще сначала думал, может, с Лелей там… ну… встречаться дальше.

А потом, как Вику узнал, сразу интерес к ней потерял. Вот и все.

— А скажите, Павел, — осторожно начала Лариса. — Это, конечно, не мое дело, но откуда такое желание — заводить близких подруг из не совсем традиционного круга?

Толоконников вспыхнул.

— Мне просто понравилась Вика, — с нажимом сказал он. — Что касается круга…

Какая разница? У меня вон первая жена не была проституткой, а отношения с ней все равно не получились. А с Викой мне гораздо лучше. К тому же это все в прошлом, теперь-то она этим не занимается.

Лариса видела, что ему неприятна эта тема, и решила оставить ее в покое. В конце концов, это действительно личное дело Толоконникова. Она перешла к вопросам, которые имели прямое отношение к делу.

— Павел, а вы не знаете кого-нибудь еще из клиентов Зинкиного притона, кто ездил бы на такой машине, как у вас?

— Если и ездил, то я его не знаю, — ответил Толоконников. — Но думаю, что вряд ли. Там все-таки постоянный круг клиентов был, и я ни разу никого на «Шевроле» не видел.

— А кто-нибудь, кроме Бляхина, пользовался вашей машиной?

— Нет, никто, — уверенно сказал Толоконников. — Доверенность была на его имя, и ключи были только у него.

— А Вика?

— А что Вика? — удивился Павел. — Вика вообще машину водить не умеет. Ключи свои от гаража я ей передал, она их дома хранила, никому не давала. В этом я уверен.

А уж кого там Бляхин за руль мог посадить, этого я не знаю, естественно. Меня вообще здесь не было, как вы знаете.

— А когда вы сами в последний раз видели Лелю Величкину?

— 0-ой… — Толоконников задумчиво почесал подбородок. — Да еще ранней весной, по-моему. У Зинки. И то я ее уже тогда не заказывал. Я за Викой в тот раз приезжал, а Леля как раз выходила. С тех пор и не видел. Мы на свадьбу ее, естественно, не приглашали.

— То есть после трагедии вы с ней не встречались.

— Нет, что вы! — искренне удивился Толоконников. — Где я мог ее видеть-то? Домой, что ли, я к ней пойду? Да и зачем? Вика ходит, правда, навещает… А я нет. Мне она вообще никто.

— А как вы сами думаете, кто мог сделать с ней такое? Ну, вы все-таки вращались в той среде, может быть, ходили какие-то слухи, разговоры? Может быть, другие клиенты выдвигали какие-то версии?

— Нет, никто ничего не знал. Предполагали, что на маньяка какого-то нарвалась.

Да скорее всего так и было. Могу вам точно сказать — среди клиентов Зинки таких извращенцев не было. В основном просто одинокие люди, совершенно нормальные…

Правда, я прекратил туда наезжать уже довольно давно, не знаю, может, там кто и появился новый. Хотя Вика говорила, что Зинкино заведение вообще накрылось, потому что муж ее из дома выгнал.

— Ну что ж, понятно, — вздохнула Лариса. — Вас, наверное, все-таки вызовут в милицию для проверки вашего алиби — это уже не по моей инициативе. И я вам искренне советую сходить и все поскорее уладить.

И не бойтесь ничего. Многих уже проверили и отпустили.

Она попрощалась с Толоконниковым и с Викой, которая вопросительно и с надеждой посмотрела на нее в прихожей, успокаивающе кивнула девушке и покинула их квартиру.

Итак, разговор практически ничего не дал. Нет, Толоконников не тот человек. Да и алиби у него. Бляхин отпал, Сидельников отпал. Неужели всех владельцев красных «Шевроле» подвергать спермоанализу?

Лариса усмехнулась, подумав об этом.

Она ехала домой. Увы, не на привычном водительском месте, а рядом с каким-то незнакомым ей молодым человеком на «восьмерке». «Нет, все-таки шведские машины лучше», — думала она, машинально отмечая недостатки ходовой части и амортизации.

Но кто же, кто? Этот вопрос не давал ей покоя всю дорогу. Слава богу, молодой человек попался не словоохотливый и не мешал Ларисе думать. Логически рассуждая, все равно приходишь к выводу, что преступление связано именно с машиной Толоконникова. Только он был знаком с Лелей. Совпадений быть не может. Но если не он и не Бляхин, тогда кто, черт возьми? Вика, которая не умеет водить машину?

А мотивы? То, что Толоконников метался меж двух огней и она опасалась, что тот выберет Лелю? Но Павел это отрицает. Конечно, замуж девчонке хотелось, слов нет — жила она с родителями и братом, а тут отдельная квартира, какой-никакой муж, какой-никакой бизнесмен. Но калечить свою, можно сказать, подругу? Да и кто насиловал-то? Не она же сама! Это во-первых.

А во-вторых, ну не было мотивов у Вики, не было! Леля ей не соперница.

Лариса вспомнила Зинку. Ее смерть за событиями, которые произошли позже, как-то отодвинулась на второй план. А ведь ее отравили, причем сделали это намеренно, чтобы Лариса чего-то не узнала. А что она могла узнать? Может быть, это сделано просто из чувства ненависти? Но кто мог ненавидеть одновременно и Лелю и Зинку? Личности-то такие, прямо скажем, мелкие, чтобы вызывать столь сильные чувства!

О чем они разговаривали с Зинкой? Да все о том же, о тяжелой доле работников сферы досуга. Одна от матери конспирировалась, другую брат избил до смерти… Стоп, брат. Брат… А не Викин ли это брат и не ее ли он… Этот здоровяк же служил в Чечне, Карташов об этом сам тогда говорил мельком, читая отчет следователя из районного управления. От этой догадки у Ларисы перехватило дыхание.