Людмила Феррис - Синдром выгорания любви

— Убила? Вы не бредите?

— Мне следователь звонил, а потом трубку Кларе Андреевне передал. Так вот, это мне следователь и сказал, что она задержана на месте преступления и обвиняется в убийстве мужа.

— А Клара что?

— А она просила, чтобы вы Сашеньку забрали пока, на время. У нее ведь родных никого нет, а у меня семья, дети, я только до осени согласилась у них работать. Временно.

— Для меня это неожиданная просьба, я даже не знаю, что сказать.

— Я вам Сашеньку сейчас с вещами привезу? Хорошо?

Паша вспомнила девочку-старушку с большими венами на голове и ее затошнило.

Наши дни

В отделении следственного комитета Антонина Котенкова успокоилась совсем. Единственное, от чего ее передергивало, так это от присутствия рядом Геннадия Крючкова. С бывшим любовником ей предстояла очная ставка, но сначала следователь беседовал с ней. Адвокат Антонины Александр Иванович Родионов, тоже мужчина из ее «бывшего любовного состава», приехал быстро и только спросил:

— Тебя с поличным задержали?

Антонина объяснила, как все складывалось, умолчав только, кому и как она отдала деньги, да и вообще что эти деньги были. Тоня теперь не доверяет бывшим любовникам. Родионов сориентировался мгновенно.

— Тогда мы ничего не признаем, ты все отрицаешь.

— Крючков будет давать показания против меня, там возможны обвинения в финансовых махинациях.

— А какая муха его укусила?

— Откуда же я знаю, какие мухи кусают вас, мужчин!

— Давай тогда «первый тайм» отстоим, тебя выпустят под подписку о невыезде, а там дальше все обсудим. Ну, Гена, ну, дает!

«Все вы предатели», — подумала она.

Неожиданно вспомнился Никита Щукин, нагло-решительный, ласково обнимающий, таким она его знала и таким любила. Последний долг и ему, и его матери она отдала — похоронила Прасковью Петровну и венок положила «От любимого сына». Больше никому и ничего она не должна, только сама себе.

Интересно, ее муж разведется с ней сразу? Перед сыном будет неловко, но он мальчик большой, переживет. Крючков сидел за столом напротив нее и старался не смотреть на Антонину. Она вдруг вспомнила, как он звал ее замуж, и ей стало смешно. Да уж, отношения с Геной — это не безобидный ожог крапивой. Зачем она легла с ним в постель? Где ее ошибка? Она не погрузилась в его внутренний мир, не выяснила его жизненные ценности. Зачем? Да и не нужно ей все это, она не охотница на мужчин, и наплевать ей на Генины ценности. Его главная ценность — умение зарабатывать деньги, обирая стариков. В этом их интересы сошлись, а все остальное, любовно-постельное, лишь приложение к производственной деятельности, хотя справедливости ради она честно скажет себе — ей было хорошо с ним. Слез раскаяния у нее нет, а если нет раскаяния, то и преступления не было. А ее кто-нибудь по жизни пожалел? Может, нынче упокоившаяся бабка Щукина или ее сын Никита, который растоптал ее душу, переступил и уехал далеко за границу за счастьем. Тоне не нашлось места в его жизни. Как она тогда не сошла с ума, не наложила на себя руки? Она тоже никого не жалела, у нее были хорошие учителя. И потом, государство бесплатно приставляет медсестер к немощным старикам, определяет их бесплатно в дом престарелых доживать свой век. У старых и немощных один конец, но о стариках государство подумало, а вот о тех, кто выносит судна из-под них, нет. Зачем государству деньги от продажи стариковских квартир? Они исчезнут бесследно, как в черной дыре, в пространстве и времени, а вот тем, кто поддерживает стариков, могут помочь.

Интересно, та санитарка передала деньги Кристине? Антонине деньги пригодятся, мало денег не бывает. Единственное чувство, которое она сейчас испытывала, это досада, что придется сейчас слушать глупое раскаяние бывшего любовника, что вскроются все их общие дела и махинации и, возможно, он попытается сделать ее виноватой. Ох, Гена, Гена! Крючков словно очнулся, перехватил ее взгляд и состроил печальную гримасу — прости.

Родионов был внешне спокоен, хотя недоумевал, что же случилось с его бывшим подопечным Геной Крючковым, который уже отсидел за мошенничество. Интересно, а Антонина в курсе его тюремной биографии? Вряд ли! Она — баба осторожная, просто так водиться с ним не стала бы. А ведь спала, чертовка, спала с Генкой, иначе не пустилась бы с ним в финансовый беспредел. Вот бы знать, что у Гены там за козыри и почему он решил подставить Антонину? Значит, взяли его за жабры так, что он предпочел сдать Котенкову. Что же на него такого накопали?

Вся адвокатская деятельность Александра Ивановича Родионова подтверждала правило — главное, не признаваться, но если уж обвинение что-то «выкатывает», то он будет искать смягчающие вину обстоятельства. Родионов наблюдал за происходящим. Антонине он выставил все пятерки, потому что держалась она с достоинством, все отрицала, пояснения давала грамотные. Но тут Родионов услышал, как у следователя зазвонил телефон — резко, настойчиво, и по тому, с каким эмоциональным напряжением разговаривал следак, Александр Иванович понял: случилось что-то из ряда вон выходящее. У него было адвокатское чутье, и оно редко подводило. Так и есть! Следователь произнес все очень быстро.

— Для устранения существенных противоречий в показаниях и установления истины, уточнения отдельных обстоятельств данная очная ставка считается законченной, и сейчас сюда подойдет еще один участник событий. Геннадий Иванович подождет нас в соседнем кабинете. Возражений не будет?

Антонина пожала плечами — нет у нее никаких возражений.

— Мне нужно переговорить наедине с клиенткой, — сказал Родионов. Когда они остались вдвоем, он уточнил: — Тоня, ты мне все сказала? Кого они могут еще притащить для признательных показаний? Вспомни, пожалуйста.

— Я в отличие от обитателей дома престарелых не страдаю потерей памяти.

— Ну как знаешь, я редко обманываюсь!

В комнату вошла девушка, и Котенкова сразу ее узнала — журналисточка, которая приходила к ней за интервью сразу после пожара. Только вот где-то она ее недавно видела. Где-то еще, кроме встречи на этом дурацком интервью! Но где?

— Назовите себя, пожалуйста.

— Юлия Сорнева, журналист газеты «Наш город».

Андрей Иванович выругался про себя: где появляются журналисты, ждать беды. Мало того, что они разносят информацию по городу, снабжая ее своими идиотскими комментариями, так еще любят писать о том, о чем не имеют представления, но вопросы, которые задавал девушке следователь, заставили адвоката мысленно аплодировать ответам Юлии Сорневой.

— Зачем вы устроились на работу в дом престарелых санитаркой?