Влада Ольховская - Сад камней

Однако старая фотография, на которой были изображены трое, да еще и в полный рост, не позволяла толком рассмотреть лица. Кира могла вглядываться в незнакомца до рези в глазах, это ничего не меняло. Иногда ей казалось, что она видит в нем знакомые черты, иногда — что это посторонний человек, с которым у нее нет ничего общего.

— Козлина, — процедила она сквозь сжатые зубы. — Это я не про него, если что, а про Шереметьева. Намекает он! На такое нельзя намекать, нужно говорить прямым текстом, я ведь тут с ума сойду! Но ему все равно, он уже умер, правила игры не изменятся. Так что ищем следующий ход, да, Суп?

Однако Супчик уже дремал. Ему казалось, что раз хозяйка здесь, с ним, нет смысла суетиться. А ей хотелось поговорить, спросить у кого-то, действительно ли человек на фото похож на нее — или ей просто чудится.

Не вовремя же Илья решил ее подвести!

Отложив в сторону бумаги, она высыпала на ладонь разноцветную гальку. Камни были шершавыми, не полированными и напоминали крошку, оставшуюся после дробления камня побольше.

Хотя почему «напоминали»? Скорее всего, так и было. — Так, Суп… Похоже, нам теперь нужно искать гранит.

1996 год.

Косте не хотелось становиться глашатаем дурных вестей, но иначе он не мог, он и так молчал слишком долго. А когда он увидел Солодова, его решимость лишь окрепла.

Они не виделись несколько месяцев, больше полугода. Костя знал, что в это время Валера серьезно болел, но не думал, что все так плохо. Перед ним сидел молодой мужчина, его ровесник — но это только в теории. По факту же, Костя видел руины человека с потухшим взглядом. В этот момент ему даже стало стыдно за собственное здоровье.

— Ты как? — спросил он и тут же пожалел об этом. Разве не понятно?

Но Валерка не был ни обижен, ни задет. Он даже сумел улыбнуться, и стало видно, что с зубами у него тоже серьезные проблемы.

— Лучше всех!

— Прости, тупо прозвучало…

— Да нет, нормально. Здесь и правда стало лучше. Пару лет назад совсем задница была, а теперь какая-никакая цивилизация! А у тебя что слышно? Лучше расскажи мне, как ты живешь, всяко интересней, чем… это.

Они часто так разговаривали — спокойно, обыденно, будто ничего особенного и не произошло. Раньше это помогало, а сейчас казалось кощунственным, и Косте хотелось побыстрее перейти к главной теме, сбросить с себя этот груз — или разделить его с кем-то.

— Валер, я должен тебе кое-что сказать… но тебе это не понравится.

Казалось, что эти слова не произвели на Солодова никакого впечатления — или он просто потерял возможность показывать эмоции. А может, даже испытывать?

— Если ты боишься испортить мне настроение на этом карнавале жизни, то зря, — только и сказал он. — Думаю, я уже готов ко всему.

— Это про Андрея…

— Того Андрея, от которого ни слуху ни духу уже много лет?

— Да. И для этого, похоже, есть причина…

Отправляясь в колонию, он долго думал, как лучше рассказать об этом. Какие слова подобрать, как смягчить удар, который по сути своей беспощаден? Но понял Костя только одно: иногда правильных, волшебных слов просто не существует. Нельзя сделать чудовищную новость менее чудовищной, обернув ее розовой ленточкой. Тут как с погружением в ледяную воду: лучше сразу нырнуть, пройти через шок, а потом уже решать, как быть дальше.

Валера слушал его молча, не перебивая. В какой-то момент он низко опустил голову, и могло показаться, что он потерял интерес к длинной речи. Однако Костя знал его много лет, помнил эту привычку, теперь казавшуюся зловещей лишь из-за того, что его собеседник напоминал живой скелет.

Закончив рассказ, Костя перешел к главному:

— Думаю, мы еще можем все исправить.

— Все — это что? — глухо спросил Солодов.

— Твой приговор! Нужно добиться пересмотра дела, но теперь уже другого… Задача не в том, чтобы доказать, что ты не виновен, а в том, чтобы доказать виновность Андрея. Понимаешь? Одно вытекает из другого! Правда на твоей стороне, и мы сможем…

— Нет.

Косте казалось, что все очевидно, тут и раздумывать не о чем. Нужно определиться только с деталями, а сам план — он вот: бороться за справедливость. Поэтому твердое, решительное «Нет» выбило его из колеи, заставив замолчать на полуслове.

— Погоди… Что значит — нет?

— То и значит. Я не буду этим заниматься, и не нужны мне никакие адвокаты.

Валера наконец поднял на него взгляд, и в его воспаленных глазах читалась трезвая, уверенная решимость. Он не был подвержен лихорадке, он знал, о чем говорит.

— Но ты же невиновен! — возмутился Костя.

— Я знаю. А вот знаешь ли ты, что виновен Андрей?

— Все на это указывает!

— Я не о том тебя спросил.

И тут Костя понял: Солодов не пытался защитить честь их друга. Возможно, Валера сам давно уже понял, что его приговор не был трагическим стечением обстоятельств и что не конкуренты его подставили. Но он молчал об этом, не видя смысла говорить.

Доказательств вины Андрея и правда не было. Его знакомство с Акрамом Амани само по себе — не преступление, а доказать, что эти двое занимались поставкой в Россию наркотиков, Костя пока не мог.

— Нужно пытаться, — уверенно заявил он. — Искать, уже не в рамках самодеятельности, а на должном уровне!

— Тебе легко об этом говорить, потому что для тебя нет риска.

— А для тебя он разве есть? Что тебе уже терять?

— Ты или слепой, или совсем уж эгоист, я все никак не пойму, — задумчиво произнес Валера. — Что мне терять… Да, действительно, как это я не устал гнить здесь?

— Я не то хотел сказать…

— Да ты и сам не знаешь толком, чего хочешь, поэтому скажу я. В отличие от тебя, я давно уже не испытываю иллюзий насчет Андрея. Он не просто жесток, он мстителен. Начиная с ним войну, нужно бить наверняка, а не надеяться на «может быть, следствие что-то обнаружит». А если не обнаружит? Думаешь, все вернется на круги своя? Нет! Он захочет преподать урок. Тебя он тронуть не сможет, ты нужен ему для бизнеса, поэтому он отыграется на мне. Я готов на деньги спорить, что он добьется увеличения срока. А я уже половину отсидел, Костя! Я могу выйти раньше за примерное поведение.

— Даже если отсиживаешь ты незаслуженный срок?

— С этим я уже смирился. А еще я устал. Ты не представляешь, насколько… Это место — как вампир: оно тянет и тянет из тебя соки, забирая все лучшее, что у тебя было. Сейчас я хотя бы знаю, к чему я двигаюсь. Но если мне придется хоть на год больше тут просидеть… Я уже не справлюсь.

— Но как же…

— Хватит, — прервал его Солодов. — Я уже все решил. Если хочешь какого-то нового разбирательства — приходи ко мне только со стопроцентными доказательствами вины Завьялова, а не со своими домыслами. Если таких доказательств нет, то уж лучше и не приходи тогда, чем эти душеспасительные беседы вести. Потому что ты после нашей встречи отправишься к жене и дочке, а я — обратно в барак. Чувствуешь разницу? Поэтому меня в свой чертов крестовый поход даже не записывай!