Елена Арсеньева - Перстень Андрея Первозванного

Лица дукуни Герман не мог разглядеть под ритуальной раскраской, однако тело у нее было стройное, молодое, упругое.

«Интересно, я с ней спал? – подумал Герман. – А запросто!»

Рука Алесана дрогнула рядом с его рукой. Герман мог бы поклясться, что его друг задал себе такой же вопрос – и дал на него столь же самонадеянный ответ.

Дукуни уселась на травяную циновку, скрестив ноги и сложив перед лицом ладони. Было тихо, но постепенно Герман начал различать легкую мелодию свирели и погромыхивание тамтама. Оба эти инструмента лежали за спиной дукуни. Никто не прикасался к ним, однако именно они издавали музыку, которая становилась все громче.

Впрочем, с такими штучками Герман уже был знаком. И в сегодняшнем действе это было далеко не главным волшебством.

Дукуни вытянула правую руку и повела вдоль шеренги мужчин, начиная с Алесана. Глаза ее были закрыты, ни на кого конкретно она не указывала, однако Герман всем телом ловил слабый, отдаленный голос, выкрикнувший шесть имен. При этом он ощутил странную смесь облегчения и разочарования, оттого что выбор не пал на него.

Вперед вышли шесть молодых людей. Никого из них Герман не узнавал: лица и тела были раскрашены. Только они с Алесаном оказались сегодня избавленными от этой длительной, а порою и болезненной процедуры.

Ни одной нитки не было на телах избранных: сняли даже охотничьи браслеты из обрывков звериных шкур, даже тяжелые кольца-обереги.

Избранные начали танец в кругу: сначала медленно, потом все стремительнее. Дукуни в центре их хоровода танцевала в том же бешеном ритме, и каждое ее движение было исполнено убедительной внутренней силы, которая зачаровывала всех присутствующих.

И вдруг танцоры замерли. Замерли и зрители, с трудом сдерживая возбужденное дыхание. Пульсирующий ритм тамтама вонзался в сердца, тревога подавляла сознание.

Дукуни взяла стоящую радом с ней корзиночку и побежала по поляне, посыпая землю и траву серым пеплом и очерчивая правильный круг.

Ее груди прыгали, хвосты зебр плясали на смуглых бедрах, и Герман вдруг ощутил такой мощный разряд желания, что легкие хлопковые штаны, его единственная одежда, туго обтянули бедра. Он покосился на Алесана. Тот, соблюдая ритуал, стоял обнаженным, как и все остальные мужчины. Да… впечатляющее зрелище! С такими копьями вполне можно идти на бой. Точно так же выглядели и избранники дукуни.

Однако он отвлекся и упустил момент, когда в руках дукуни появилась чудовищно яркая маска. Внезапным движением она приложила маску к лицу одного из молодых мужчин. Тот изо всех сил замотал головою, словно протестуя, стараясь сбросить личину изо всех сил. Напрасно: маска, чудилось, приросла к лицу.

А здорово перепугался бедолага! От его недавнего возбуждения в один миг осталось весьма жалкое воспоминание.

Впрочем, эротические чары слетели и с остальных. Все напряженно смотрели на парный танец дукуни и человека в маске, который точно копировал все движения шаманки, ни на миг не отставая от нее, словно ее мозг посылал импульсы одновременно в два тела.

А визг свирели теперь заглушал тамтам и раздирал уши запредельной высотою звуков.

Внезапно дукуни сорвала маску с человека – и заглушенный крик ужаса пронесся по толпе.

С человека ли?.. Ничего человеческого не осталось в его лице. Оно стало по-звериному ужасным!

Рухнув на колени, танцор свирепо бил по воздуху скрюченной ладонью. Герман мог бы поклясться, что это когтистая лапа… А голос? Разве это человеческий голос? Это рычание! По коже, лоснящейся от пота, волнами пробегает дрожь, и чудится, будто на ней чередуются темные и светлые полосы… как у тигра!

«Что происходит? – вспыхнула в сознании испуганная мысль, словно сигнальный огонь, предупреждающий об опасности. – Где я? Где мы все? Нас вовлекли в действо, результат которого невозможно предсказать. Мы оцепенели, едва дышим… Мы все во власти дукуни, так же, как и этот несчастный, вообразивший себя тигром!»

Он мог думать, мог смотреть – больше ничего. Из всей толпы только двое обладали способностью двигаться: дукуни и тигр.

«Пасть» тигра приоткрылась. Герман увидел, как удлиняются, лезут изо рта зубы. Еще миг – и он бросится на дукуни!

Однако та стремительным движением вцепилась в волосы тигра и начала поднимать кверху его голову. Взгляд дукуни оледенел, все ее тело напряглось так, что под темной коже рельефно заиграли мышцы.

Какой-то миг слышен был только рокот барабана. Голова тигра медленно никла. Рычание превращалось в тихий визг. И вдруг он простерся на земле, мгновенно перейдя из транса в кому.

У Германа звенело в ушах, в висках стучало. Только сейчас он ощутил, как долго сдерживал дыхание. Вздохнул глубоко, испытывая странную, почти детскую радость, оттого что все позади. Оглянулся на Алесана, однако тот чуть заметно качнул головой, и Герман понял, что представление еще не окончено.

Мужчины, так и остававшиеся посреди поляны, вновь начали пляску по кругу. Дукуни качалась над спящим, как лозина на ветру, дула ему в уши, хлопала по щекам, однако распростретый на земле человек не шевелился. И только когда она взвилась в воздух с пронзительным визгом, перекрывшим даже вой свирели, бывший тигр резко вскочил на ноги и как ни в чем не бывало включился в общий хоровод.

Он не выказывал никаких признаков усталости и только что перенесенного безумия. Внезапно Герман догадался, зачем дукуни вызвала в круг шестерых мужчин, а не одного. Он был выбран для перевоплощений, а остальные питали его своей силой. Именно поэтому они выглядели куда более усталыми, чем он.

И снова дукуни выманила своего прежнего избранника на середину круга. Несколько мгновений они слитно вращали бедрами, почти прижавшись друг к другу. Эротические вихри вновь пронзили толпу зрителей. Дукуни на миг обняла свою жертву, а когда отдернула руки, вокруг его талии был обвязан узкий алый шнурок.

Человек, недавно бывший тигром, подпрыгнул, оглядывая присутствующих беспокойно-любопытным взглядом, почесывая голову и бока. Он горбился, поглядывал исподлобья, и Герман едва не рухнул от изумления: на сей раз он увидел перед собой человека-обезьяну!

Дукуни бросила избранному кокосовый орех. Радостно взвизгнув, тот поймал орех на лету. Решительно надкусил жесткую, волосатую оболочку плода и содрал ее зубами. А потом высоко поднял очищенный орех – и расколол о свою голову!

С этого мгновения Герман уже не мог думать о нем как о человеке.

Одним глотком заглотив не меньше чем пол-литра молочной жидкости, обезьяна вскарабкалась на крышу стоящего неподалеку амбара, однако дукуни резким окликом заставила его слезть. Обезьяна съела несколько брошенных ей бананов, потом стремительно вскарабкалась на дерево. Раскачавшись, перепрыгнула с ветки на ветку, и вот уже повисла на самой верхушке.