Елена Арсеньева - Перстень Андрея Первозванного

Кавалеров не оглянулся. Знал, что увидит: мать, бегущую за ним, беспомощно простирая руку, другой удерживая у груди спящего младенца. И еще знал, что если оглянется, то уже не сможет их покинуть: уйдет туда, вниз, в марь, ляжет под их столбик… окажется дома…

«Не время еще! Не могу!» – кричал он душой – и, упрямо набычась, шел вперед, всей кожей чувствуя, как стихает, меркнет зов за спиной. Тогда же он поклялся вернуться – потом, позже, когда все будет сделано. И уже вернулся бы, если бы не гаденыш!

Кавалеров с силой пнул стылое надгробье. Метнулся вперед, не сдержав сердца, сцепил пальцы на горле мраморного ангела. С наслаждением заглянул в незрячие, спокойные глаза…

И тут же брезгливо отряхнул перчатки, поднял воротник и, спрятав лопату на место, пошел прочь.

Сволочи! Все сволочи! Нет, правильно говорят умные люди: если хочешь сделать что-то хорошо, сделай это сам!

Он чувствовал себя обманутым. Ему было мало того, что в той старинной барской квартире в Нижнем теперь навеки – дом скорби. Он хотел, чтобы их преследовало воспоминание о предсмертных криках девчонки! Они должны были постоянно слышать ее сорванный хрип: «Не надо! Пустите! Мне больно!»

Кавалеров так шарахнул за собой калиточку, что ограда заходила ходуном.

Если бы он знал сразу, что Хинган соврал, – убил бы его! А теперь все усложнилось… Т-тварь! Девчонка-то умерла сразу! Хинган так напугал ее, что она умерла мгновенно, от первого же страха, разорвавшего ей сердце!

Разве об этом мечтал Кавалеров? Разве это видел в снах? И главное, они все, они все знают, что добрый Боженька смилостивился над их ангелочком, не дал Дашеньке ощутить боль. Все, что сделали с ней потом, было сделано с мертвым телом.

Ладно. Что поделаешь! Придется еще немного подождать!

Заткнуть глотку Хингану. Потом прикончить гаденыша. Съездить в Нижний, полюбоваться на тех троих… Сказать им!

А как быть с Кириллом?

Кавалеров пожал плечами. Кирилл – единственный, к кому он не питал злобы, ведь парню и так досталось. Пусть живет!

Кавалеров торопливо шел к воротам, чувствуя, что носки промокли насквозь.

Такси бы, да где его тут возьмешь? Придется тащиться до троллейбуса, потом…

Елки-палки! Такси, что ли, подруливает? Нет, в самом деле!

Точно: у ворот остановилась желтая машина с шашечками. Из нее вышли две женщины: одна в дорогой дубленке, другая в простенькой серой шубке.

Кавалеров сошел с тропки, пропуская женщин. Полуотвернулся, прикуривая, пряча огонек от ветра.

– Уже темнеет, – жалобно прошелестела та, что в шубке.

– Ничего! – напористо отозвалась ее спутница. – Еще не вечер! Только глянем – и назад. Эй, постойте-ка! На два слова! – Это сторожу.

Кавалеров усмехнулся, глядя вслед женщинам. Готовьте денежки, милашки, иначе с этим боровом и говорить не стоит.

Склонился к таксисту:

– Свободен?

Водитель приспустил стекло, глянул оценивающе:

– Да я не знаю… Вообще-то договорились, что я их подожду…

– Они тебе что, еще не заплатили?

– Ну, скажешь! Заплатили, конечно. Но просили полчасика подождать. Мне ведь тоже нет резона тащиться отсюда порожняком.

– Успокойся, порожняком не потащишься. – Кавалеров открыл заднюю дверцу, сел и тотчас принялся сдирать с ног промокшие ботинки. – Поехали, чего задумался?

– Да вот же… – нерешительно махнул вперед водитель.

Девушка в серой шубке бежала от ворот, махала рукавичкой:

– Подождите! Вы ведь обещали!..

Кавалеров вгляделся в ее размытое сумерками лицо. Нахмурился и покачал головой. Нет уж. Нет!

Бросил на сиденье рядом с водителем крупную бумажку – и тут же завалился на бок от резкого поворота.

Таксист сверкал глазами и жал на газ так, словно брошенные девицы могли догнать машину бегом.

Кавалеров обернулся, поглядел на бессильно свесившую руки серую фигурку.

«Вот так-то, голубушка! Я от бабушки ушел, я от дедушки ушел – а от тебя и подавно уйду!»

Альбина стояла у плиты, а Валерия говорила по телефону, но ее собеседник, юный хакер, орал так, что было слышно каждое слово.

– Не могу, тетя Лера! Ничего пока не могу! У меня мама сдохла, а вы сами знаете, какие сейчас цены, так что когда я что смогу – не знаю!

Валерия уронила трубку.

– Господи, какой ужас! Ты представляешь?! У него умерла мать, а этот негодяй… мама, говорит, сдохла! Да есть ли у него сердце, у этого компьютерного поколения, или правда, что один пламенный мотор?

– Каменный топор! – хихикнула Альбина. – Или вообще винт. А точнее – винчестер. Мама сдохла, говоришь? А писюк у него не повис? Да так, что даже три пальца не помогают?

– Пожалуйста, выражайся в моем доме прилично, – ледяным тоном сказала Валерия.

– Это всего-навсего такой старый, даже бородатый анекдот для узкого круга, – снисходительно пояснила Альбина. – Мама – материнская плата для компьютера, железяка, напичканная электроникой всего-навсего, но, когда она выходит из строя, возникает масса проблем.

– А… писюк? – брезгливо поинтересовалась Валерия.

– Не то, что ты подумала! – Альбина опять не удержалась от смеха. – Что, настала моя очередь тебя эта… эпатировать?

– Эта, эпа… – передразнила Валерия. – Ладно, забавляйся. Про три пальца даже и спрашивать не стану, небось какой-нибудь alt, control, delete?

Альбина выронила ложку.

– То-то! – победоносно выпрямилась Валерия. – Яйца курицу учить вздумали. Я тебе в матери, между прочим, гожусь. Да-да. Если б, к примеру, мы жили в каком-нибудь Туркменистане и я родила в двенадцать лет, то сейчас имела бы все основания пороть тебя за непочтительность.

Альбина быстренько сложила в уме свои двадцать пять с этими двенадцатью – и с трудом удержалась, чтобы не вытаращиться на Валерию с неприличной жалостью. Бог ты мой… тридцать семь! Это же… Неужто и она, Альбина, станет таким же раритетом?! «Застрелюсь или брошусь под поезд», – вспомнились стихи любимого поэта. Впрочем, если в эти жуткие тридцать семь выглядеть так же, как Валерия, то еще ладно, можно, пожалуй, не стреляться!

– Н-ну? – поджав губы, проронила Валерия, которая все это время, оказывается, наблюдала за ней, нехорошо поблескивая глазами. – Кончили оплакивать мои аредовы веки? Для неграмотных филологов: преклонные, древние, мафусаиловы, – пояснила она как бы в скобках, заметив, как взлетели брови Альбины. – Эх, дети, дети, куды вас дети?.. Ладно, бери конфеты и заварник, пошли. Запасной вариант, надо думать, заждался!

«Запасной вариант» сидел в гостиной и, охая от восторга, смотрел по телику боевик «Без лица».

– Севка, выключай, чаек стынет, – скомандовала Валерия.

Беловолосый Всеволод Васильевич (а запасным вариантом был именно он) с видимым сожалением взмахнул пультом. Экран погас.