Мишель Бюсси - И все-таки она красавица

Жан-Лу судорожно дернул шелковые кандалы.

Я думала, Жан-Лу поможет мне.

Он знал – понял, что я ношу ребенка.

Он сомневался. Неужели готов был взять на себя ответственность? Полюбить нас? Хотя бы из жалости?

Несколько недель я верила, а потом его жена – настоящая жена – забеременела. Неполноценным ребенком.

И он поступил, как другие, даже еще трусливее – бросил меня. Нас. Меня и моего ребенка.

Жан-Лу не знал, сколько прошло времени. Он различил скользившую в темноте тень, ночное создание, кошку, летучую мышь. Сумел слегка ослабить узлы. Напрягся в ожидании.

Тень подобралась совсем близко.

Уколола его в предплечье.

Неожиданно. Резко. Жан-Лу, не размышляя, отчаянно рванулся и вслепую укусил руку, вогнавшую иглу ему в вену.

Раздался вопль, Жан-Лу закричал в ответ, рука выдернула шприц, и тень отпрянула. Раздался звон бьющегося стекла, и Жан-Лу вспомнил подаренную девушке подвеску.

Фалина?

Он припомнил последние образы, которые глаза запечатлели через полотно палатки, прежде чем погасли факелы. Ему почудились две тени, но это мог быть оптический обман. Напала на него Фалина, кто же еще? Разум отказывался верить. Наверное, в номер проник неизвестный. Ревнивый любовник. Ударил Фалину, потом взялся за него.

Жан-Лу ждал, считая секунды. По его прикидкам, прошло минут шесть. Привкус крови во рту почти исчез.

И вдруг он почувствовал боль сначала в правом, потом в левом запястье, по рукам потекли теплые струйки.

Убийца приблизился совершенно бесшумно. Ночной призрак с острым ножом или опасной бритвой перерезал ему вены.

– Фалина? Умоляю тебя, Фалина…

Никто не ответил. Через несколько минут дверь номера «Караван-сарай» открылась и тихо захлопнулась.

Все кончено.

Он умрет здесь.

Некоторые раскаявшиеся любовники признаются на смертном одре, что вели двойную, даже тройную жизнь, полную лжи, и никогда не попадались. Его обрекли на смерть за первую же ошибку. Ирония судьбы.

Рано утром его найдут в этой комнате. Горничная. Или следующая пара клиентов. Обнаружат в кармане мобильник, сообщат Бландине, она не поверит – ни в смерть, ни в предательство.

Полицейские обыщут номер в «Рэдиссон Блю», перетряхнут вещи в чемодане. Найдут самолетик, макет А380, отдадут его Бландине, а она подарит игрушку Жонатану и скажет, что папа улетел на небо.

Сын грустить не станет. При виде самолетика его лицо осветится невинной улыбкой, он подумает: «Папа хороший, всегда привозит мне подарки…» – и побежит в сад, вскинув руку с самолетиком, изображая шум мотора и глядя вверх, чтобы найти отца и сказать спасибо.

А потом – очень скоро – забудет его.

07:03

Казначей был похож на знаменитого актера Бена Кингсли.

Вытянутый лысый череп. Маленькие круглые очки. Улыбка все-зубы-навыпуск. И морщины на лбу, тонкие, как строчки в гроссбухе. Альфа́, кстати, казалось, что все заключенные напоминают американских актеров. Он видел, как Брюс Уиллис выходил из сортира, старик Де Ниро говорил сам с собой на прогулке во дворе, а Роберт Дауни-младший и Хью Джекман отжимались.

Бен-Казначей подошел к Альфа́ сам – у стены, где не было ветра. Произнес два слова, глядя в сторону:

– Слушаю тебя.

Альфа́ выдохнул, взвесил в уме слова. Он знал, что Казначей по собственной воле сел в каталажку – на несколько лет! Внутри всегда необходим человек, чтобы «вести дела», ведь посылают же транснациональные компании своих эмиссаров в дебри Маньчжурии или в Арли [84]  Арли – город в регионе Агадес Республики Нигер, находится в пустыне Сахара, у западной окраины плато Аир. , что в самом сердце Сахары. Некоторые, в том числе Казначей, соглашаются: работа временная, и платят хорошо. Альфа́ коротко изложил свой план, назвал пароль доступа к папке в облаке «Дропбокс».

– Там все детали, финансовый план, контакты, сроки платежей. Все подготовлено и предусмотрено…

Потом Альфа́ заговорил о прибылях: «Колоссальные, если будем действовать быстро!»

В противоположность «Де Вито» Бен-Казначей сразу проявил интерес, одарил собеседника банкирской улыбкой, руку, правда, не пожал.

– Я передам. Тему изучат.

Альфа́ решил поддать жару.

– Пусть не канителятся. Лодка сейчас свободна, но это ненадолго, – сказал он и тут же пожалел, что не сдержался.

Казначей постарался оставить последнее слово за собой:

– Мы не имеем привычки канителиться. Информация распространяется быстро. Сведения уже ушли. Все решится сегодня утром.

07:04

Спасибо.

Простое, произнесенное шепотом, на выдохе, слово звучало в подсознании Журдена Блан-Мартена. В семь утра он включил компьютер и увидел на экране не привычную заставку – яхта «Марите» в открытом море у полуострова рядом с Пор-де-Буком, – а лицо матери. Потребовалось несколько секунд, прежде чем он вспомнил, что пару месяцев назад сам поставил «напоминалку».

Ровно десять лет назад мать упокоилась у него на руках в Соссэ-ле-Пен, в большом доме на улице Синего Берега с видом на Фриульские острова. Умерла спокойно. Угасла, как звездочка, что по утрам уступает место солнечному свету. Счастливая как никогда.

Спасибо , прошептала она и навсегда закрыла глаза.

Спасибо, Жорди.

«Два последних слова моей матери», – подумал Блан-Мартен. В тот день его последний раз назвали настоящим именем.

Жорди.

После ухода матери все вокруг зовут его только Журденом. Шестьсот служащих, пятнадцать членов административного совета, трое сыновей и жена.

Блан-Мартен третий раз отправил инструкцию секретарше. Не забыть послать венок на кладбище Сен-Рош и еще один – к одиннадцатичасовой мессе в церкви Сен-Сезер.

У него почти не осталось воспоминаний о годах, проведенных в юности с матерью. Несколько образов да гул голосов манифестантов: она брала маленького Жорди на Ла Канебьер [85]  Ла Канебьер – главный проспект Марселя. , где проходили митинги, и он шагал под знаменем Всеобщей конфедерации труда. Аннетт Блан была активисткой, бойцом, пассионарией, ее нес по жизни мистраль социального протеста. Она была «красной»! Настолько же красной, насколько бесцветным оставался отец Жорди – Бернар Мартен. Нейтральный. Аполитичный. Абстенционист [86]  Абстенционист – политический сторонник бойкота парламентских выборов. . Он никого не агитировал и отказался от борьбы после закрытия доков Пор-де-Бука. Мальчик рос между морем и домами Эг Дус, учился в школе Виктора Гюго, потом в коллеже Фредерика Мистраля [87]  Фредерик Мистраль (1830–1914) – провансальский поэт и лексикограф, лауреат Нобелевской премии по литературе 1904 г. Один из лидеров движения фелибров, созданного с целью возрождения провансальской литературы. . На встречи преподавателей с родителями ходила только мать. Во время ожесточенных перепалок на этих собраниях о ее сыне разговор не заходил. Жорди? Какой Жорди? Жорди Мартен? Погодите… Ну что же, отметки неплохие… Как звучит голос мальчика, учитель вряд ли помнил.