Алексей Мальцев - Тайна речного тумана

– Согласен… – закивал Рябухин. – Лечить ее надо, только кто этим займется? Психотерапевт мертв. Хреново.

– Вспомни, – серьезно поинтересовался Петр. – Кто на теплоходе мог знать, кроме меня, естественно, что у тебя есть нож?

– А почему, естественно, кроме тебя? – со злорадством спросил патологоанатом. – Я на всех допросах стану подчеркивать, что Фролов видел мой нож еще на берегу, так сказать.

– Хорошо, подчеркивай… А мне честно скажи, кто еще?

Рябухин почесал переносицу, шмыгнул носом и нехотя заметил:

– Когда ты вертел его в руках, мне показалось, что староста видела. Он еще блестел так.

– Староста? Больше никто?

– Я, во всяком случае, не заметил. Может, кто и засек… Да что ты зациклился: кто видел да кто видел…

– Все мы на чем-то зациклены, Жор, – философски заметил Петр. – Ты, сдается мне, иногда почитываешь словари, пополняя свой словарный запас.

– С чего ты взял? – опешил Рябухин. – Мне что, больше делать нечего?

– Видимо, нечего, раз иногда ты даже споришь из-за того, что за чем идет: «аббат» за «абажуром» или «абажур» за «аббатом».

Патологоанатом напрягся, какое-то время глядел в одну точку, потом снял очки, сложил их и спрятал в карман.

– Было дело, – признался он. – Поспорил тут с одним… Но это уже в прошлом. А как ты узнал, что я спорил?

– Ты вчера так активно выяснял это у Царя, что я поневоле услышал.

В этот момент дверь медпункта неожиданно отворилась, и в проеме Петр разглядел силуэт бывшей супруги.

– Вот ты где, Фролов! – затараторила Элла, войдя в здравпункт и окидывая его по-хозяйски взглядом. – Я тебя потеряла. Покинул меня, говорил, ненадолго, а сам… Нехорошо.

Услышав женский голос, из-за ширмы вышла тонкая, как хворостинка, медсестра Люда, не так давно оказывавшая первую помощь «утопленнику» и его спасателю и даже сбегавшая по просьбе Жоры в его каюту за запасными очками.

– Гражданка, я понимаю, что вы все медики, но давайте уважать санэпидрежим других медицинских учреждений.

– Сейчас уйду, коллега, не волнуйся, – бросила Элла. – Спасибо тебе за помощь этим двум…утопленникам. Хотя они того и не заслужили.

– Утопленник здесь один, я, скорее, спасатель, – потупился бывший муж, не обратив внимания на едкий сарказм супруги. – Все промокло, естественно, но мы уже в норме, надеюсь, обойдется без простудных заболеваний.

– Врет и не краснеет, – диагностировал Рябухин, едва Петр закончил свою тираду. – Это я кинулся за борт в одежде и весь промок, а муж твой предусмотрительно скинул портки, аккуратненько сложил их на палубе и только потом…

– Это в его стиле, – пожав плечами, согласилась Элла с Рябухиным. – Я имею в виду умение убедительно врать и не краснеть.

– Так что сочувствия и милосердия заслуживаю только я, – покачал головой патологоанатом. – Как действительно пострадавший. А этот так, примазавшийся к славе.

Глядя на бывшую супругу, Петр почему-то вспомнил непонятный припадок, случившийся с ней в каюте, который потом быстро прошел. Не могло ли это быть реакцией на его слова? О чем он говорил перед этим? Кажется, произнес слово «абажур» в связи с тем, что потолочный светильник как-то очень уж слепил его.

И вот теперь – снова «абажур». Да еще в паре с «аббатом»!

В подобные совпадения он не верил. Что, если первые два слова орфографического словаря – кодовый ключ для гипноза Эллы? И если бы Жора из-за опьянения вчера забыл последовательность – что идет за чем, то ввести «пациентку» в ступор не удалось бы, получилось что-то совсем другое – типа необъяснимого припадка, свидетелем которого вчера стал неожиданно Петр. Ибо только в строгой последовательности эти слова имеют тайный смысл, играя роль ключа, открывающего новое состояние бывшей супруги.

– А из-за чего, собственно, кинулся-то? – живо интересовалась тем временем Элла у Рябухина. На что тот лишь усмехнулся.

– Хм… Вопрос, конечно, интересный, – заметил Петр, косясь на однокурсника. – Но пока ответа на него не знает даже сам пострадавший.

В этот момент Петр поймал взгляд, которым Жора сверлил его супругу. Он словно стремился прожечь ее насквозь!

– Короче, мужики, я знаю, где на теплоходе утюг, – перевела неожиданно разговор Элла, бесцеремонно оборвав нить его рассуждений. – Качественно просушу, не сомневайтесь. Белье будет как новенькое.

– У меня уже сушится, – уточнил обреченно Рябухин.

– Пошли в каюту, – Элла резко потянула за руку бывшего мужа. – Тем более что капитан приказал всем сидеть по каютам и приставил к каждой по охраннику, в смысле, по матросу.

– Это ж сколько матросов на корабле? – удивленно протянул Рябухин.

– На все каюты матросов не хватило. Теперь ходят, типа – дежурные по палубе.

Петр взглянул на Жору:

– Видишь, меня забирают, а ты еще не сказал мне самого главного.

В глазах Рябухина на миг мелькнула досада, он обратился к Элле:

– Подожди его минутку в коридоре. Пожалуйста.

Бывшая супруга обиженно фыркнула и покинула медпункт. Оставшись наедине с Петром, патологоанатом отхлебнул остывшего чая, отодвинул чашку и покачал головой:

– Ты был прав, я, кажется, вляпался. И Аленка Чубак здесь совершенно ни при чем. Мотив расправиться с Матарасом у меня, выходит, был… Оправдываться не буду, так как никакого алиби все равно нет. Скажу только… на теплоходе имеется еще один труп. Однозначно! Причем – изуродованный!

– Чей? – Петр подавился слюной и закашлялся.

– Не знаю! Больше я тебе ничего не скажу. Даже не спрашивай!

– Слушай, кончай из себя строить…

– Все, убирайся, тебя жена ждет! Кстати, – вспомнил патологоанатом, когда Петр был у самых дверей. – Поинтересуйся, зачем ей понадобился мой нож.

– Она не брала его! – неуверенно прозвучало в ответ. – Зачем он ей?

– Я бы на твоем месте не был так уверен, – загадочно произнес патологоанатом. – Не один я видел ее с ножом!

Возвращаясь в каюту, Петр перебирал в памяти всех, кого успел увидеть утром. Даже пальцы начал загибать.

– Чего это ты пересчитываешь? – поинтересовалась Элла.

– Лизавета! – произнес он вслух и, спохватившись, прикрыл рот рукой.

– Что Лизавета? – уточнила Элла.

– Ты ее видела сегодня?

– Нет, – призналась супруга. – Я вообще мало кого видела, только услышала, что вы с Рябухиным в медпункте, и направилась туда. Каюта Матараса опечатана, ее охраняют, не подступишься. Из наших видела только старосту, она и сказала про медпункт.

– А знаешь, где ее каюта?

– Чья? Лизаветы? Без понятия.

– Жаль, спросить не у кого, все сидят по каютам, – Петр остановился посреди коридора, почесал в затылке: – Подожди. Разве вчера вы с ней не договаривались поменяться местами?