Алексей Мальцев - Тайна речного тумана

Вацлав Борисович оправдывался:

– Поймите, наконец! Ждать полдня, то есть сидеть сложа руки после таких ночных событий невозможно. И мы провели кое-какие… оперативно-разыскные мероприятия.

– Что я слышу? – сдержанно рассмеялся тот, что шел справа. – Оперативная работа на теплоходе? Интересно, и кто же ее проводил?

– Разумеется, непрофессионал, так уж получилось. Но кое-какие результаты имеются, и нам бы хотелось ими поделиться.

– Хорошо, Вацлав Борисович, – пообещал тот, что шел слева. – Мы непременно ознакомимся с этими результатами. А сейчас разрешите приступить непосредственно к нашим оперативно-разыскным мероприятиям. Еще раз извиняемся за непростительную задержку, вызванную форс-мажорными обстоятельствами, вы сами знаете какими.

С этими словами троица свернула за угол – больше Элла ничего не слышала. Неожиданно появившийся с другой стороны прыщавый матрос потребовал закрыть дверь.

В каюте бывший супруг тем временем внушал кому-то по телефону:

– Думаю, могила находится в северном крыле кладбища. Пять лет назад, насколько я помню, хоронили там. Конечно, найдете. Камеру надо установить так, чтобы отчетливо были видны фамилия, имя, отчество усопшей и годы жизни. И, разумеется, фотография. Как все будет готово, отзвонитесь мне обязательно. Удачи, очень жду звонка. Эдуард, я не люблю высокопарных слов, но моя жизнь сейчас целиком зависит от того, насколько убедительно вы это сделаете. Да, да.

Когда супруг закончил разговор и отложил сотовый, Элла поинтересовалась:

– Что он должен будет сделать на могиле? Станцевать канкан? Застрелиться? Вообще, о какой могиле речь?

Петр скорчил такую гримасу, словно Элла глубоко вонзила зонд в его зубной канал, забыв при этом об анестезии. Пальцы бывшего супруга тем временем продолжали бегать по клавишам ноутбука. Он покусывал нижнюю губу, иногда шепотом ругался.

– Элк, чуточку терпения. А то сейчас заявятся хлопцы, при них уже не погуляешь по Сети – стреножат! Мне еще многое надо успеть.

Он вдруг схватил телефон, достал из кармана клочок бумажки и принялся набирать номер на телефоне Царегородцева.

«Хлопцы» заявились минут через десять. Поздоровавшись, в каюту вошли двое в штатском, представились:

– Старший оперуполномоченный убойного отдела горУВД майор Ширчков.

– Эсперт-криминалист Холстяник.

Строгие черты майора, его очки в роговой оправе, которые он не спеша достал из замшевого футляра и водрузил на переносицу прежде, чем приступить к допросу, не располагали к шуткам.

От пшеничных усов криминалиста, его открытого широкого лица с горстью веснушек, наоборот, веяло легкомысленной романтикой.

Первый крайне удивился наличию ноутбука и телефона:

– Почему у задержанных средства связи?! Не удивительно, что количество трупов растет как на дрожжах! Прекратить всякие общения с внешним миром! Выключить и закрыть ноутбук, телефон в сторону, чтобы я видел!

Второй невозмутимо принялся записывать анкетные данные Петра и Эллы, потом раскрыл чемоданчик, достал что-то типа айпада и попросил обоих обитателей каюты приложить к нему пальчики.

Ноутбук Петр закрыл и отложил в строну, а смартфон Царегородцева оставил на столе.

– В общих чертах мы в курсе, что случилось на теплоходе сегодня ночью и утром, – сообщил Ширчков в качестве вступления, – поэтому, что называется, растекаться мыслью по древу не будем. Я начну задавать конкретные вопросы, а вы постарайтесь отвечать так же конкретно и по существу. Все мы заинтересованы закончить дело как можно быстрее. Поэтому – за работу.

Петру пришлось повторно рассказать историю своего ночного грехопадения. Элла во время его рассказа отрешенно сидела на диване и смотрела в сторону. Ни один мускул на ее лице не дрогнул.

Ширчков никаких эмоций по поводу услышанного не выказывал, менторским тоном задавал один вопрос за другим.

Муторное дело – вспоминать поминутно, что ты делал этой ночью, как проснулся, куда пошел вначале, куда потом… Петр даже попытался начать сочинять – но майор тут же пресек эту его попытку. Все-таки врать доктор не умел.

С одной стороны, его бесила скрупулезность следователя, его невозмутимая дотошность и педантичность. С другой – он ругал себя последними словами, что сам не задал и десятой доли тех вопросов, которыми сейчас его донимал следователь. Внутренний голос как бы стыдил его: «Видал, как надо было, Фролов? Все-таки наука есть наука!»

Пришлось выложить правду о том, что супруга почти всю ночь в каюте отсутствовала. Петр понимал, что бессовестно закладывает любимую женщину, но другого выхода не было – с одной стороны, вопрос был задан конкретный, не терпящий двусмысленности, с другой – остальные опрашиваемые наверняка не будут хранить втайне ее ночные хождения с ножом по палубе.

Элла восприняла его болтливость как само собой разумеющееся.

Полученные показания майор старательно «отстучал» на клавиатуре.

Закончив с Петром, Ширчков приступил к допросу Эллы. Супруга отвечала сбивчиво – волновалась. Когда речь зашла о том, почему ее всю ночь не было в каюте, она откровенно призналась, что не помнит, где была, заметив при этом, что ее многие видели в непотребном виде с окровавленным ножом в руке.

– Уилки Коллинз отдыхает, – заметил Ширчков, выслушав и зафиксировав показания Эллы. – Дело пахнет психиатрической экспертизой.

– А что мне скрывать? – пожала плечами бывшая супруга Петра, ничуть не испугавшись сказанного. – Что есть, то и говорю.

Холстяник тем временем снимал отпечатки пальцев с посуды, дверных ручек – со всего, к чему могли прикасаться бывшие супруги за время короткого путешествия. При этом эксперт обрабатывал каждый предмет аккуратно кисточкой.

Закончив с официальной частью, Ширчков исподлобья взглянул на бывших супругов и невозмутимо сообщил:

– Я отправил на берег протокол допроса, сейчас распечатают, вы прочитаете, подпишете, что с ваших слов записано верно. А пока, если вы не против, мы приступим к обыску вашей каюты. Думаю, вы понимаете, что разрешение на проведение данной процедуры у нас имеется. – С этими словами он выглянул в коридор и громко позвал: – Будьте добры, понятых, пожалуйста.

Вошли двое – парень и девушка, по-видимому, взятые из числа береговых зевак, и скромно стали в сторонке. Содержимое шкафа не вызвало у Ширчкова никаких подозрений. Складывалось впечатление, что он знает, где и что надо искать.

Сначала был осмотрен диван Эллы, ее сумка, одежда, содержимое косметички. Потом приступили к дивану Петра. Когда извлекли на свет его спортивную сумку, у хозяина противно засосало под ложечкой: слишком объемной она выглядела.

Он заметил, что Ширчков работает в резиновых медицинских перчатках, когда он успел их надеть – Петр не видел.