Татьяна Шахматова - Убийство онсайт

Мы начали ругаться еще на земле, в самолете вроде бы помирились, но к посадке взаимные упреки пошли по новому кругу, не помню, каким он был по счету. Впрочем, совершенный вид глагола, намекающий на быстротечность и стремительность происходящих событий, в данном случае неуместен. Мы с Викторией были в пути — страшно представить — больше суток, двенадцать часов из которых монотонно летели над Атлантикой, упакованные в гигантскую голубую птичку с логотипом датских авиалиний, поэтому напрасно говорить, что мы только и делали, что ругались, мирились и снова ругались.

В аэропорту Амстердама, в этом неутомимом коронарном сосуде Европы, гудящем разноголосыми людскими потоками, Виктории захотелось курить.

Мне казалось, что пагубная привычка давно побеждена, на что Виктория огрызнулась, мол, перелет действует ей на нервы, а консультацию святого Александра Гондурасского она не заказывала. В такие моменты лучше промолчать, и я промолчал.

Насчет Гондурасского — это она зря, к идее лететь на другой конец света я имел так же мало отношения, как Амстердам к березовым лаптям. Это была Викина идея. Точнее — ее заказ. Ее заказали. Да, именно так. Купили, а она теперь мучилась, что купили слишком дешево.

В общем, курилку мы не нашли, зато на посадку опоздали. Девушка у пропускного контроля, изо всех сил стараясь не потерять профессиональную улыбку, нервно проговорила что-то в рацию на голландском, после чего для нас все-таки открыли дверь к самолету, которую уже успели перегородить бело-красным шлагбаумом. Вика прошествовала в любезно расстеленный рукав.

«Uncharted territory», — прочитал я надпись на рукаве, обозначавшую место, куда мы собирались лететь. «Территория, не отмеченная на карте».

Гондурас он и есть Гондурас.

— Быстрее, быстрее, — с досадой в голосе торопила Вика, как будто это из-за моего каприза мы чуть было не профукали билеты. Если бы не эта европейская терпимость к идиотизму пришельцев из других стран, не видать нам трансатлантического перелета как своих ушей. «Господин Александр Берсеньев, госпожа Виктория Берсеньева, пожалуйста, пройдите к выходу номер двадцать семь, посадка на ваш рейс завершена». Они объявили нас раз семь, пока мы наперегонки с траволаторами неслись к нужному выходу. Ничего удивительного в том, что сквозь профессиональные улыбки стюардесс читалось желание нас немножечко убить.

На крайнем месте нашего ряда величественно восседал индеец. Настоящий, живой индеец в цветастом пончо и с прической из двух толстых кос, куда были вплетены оранжево-желто-зеленые ленты. Широкая бочковидная грудная клетка мужчины едва помещалась в кресло. Грозно глянув на опоздавших, индеец медленно отстегнул ремень безопасности и, не торопясь, с достоинством поднялся.

Пробормотав извинения по-английски и на всякий случай по-испански, — в рамках только что изученной лексики разговорника, Вика скромно уселась на свое место у окна, и пару часов я ее не слышал. Она читала материалы нашего нового дела, а я смотрел какие-то древние бибисишные альманахи — единственное приличное из самолетного плеера, — украдкой пытаясь рассмотреть индейца. Каждый раз, когда мы с соседом встречались глазами, он слегка щурился и глядел настороженно и неприветливо.

— Промышленный шпионаж и конкурентная разведка, — сказала Вика вместо «приятного аппетита», когда нам принесли ланч.

— Это все, что тебе удалось выяснить за последние два часа? — подколол я, пытаясь хоть немного отомстить за тот кошмар, который она устроила в аэропорту.

То, что мы едем искать вора, или, как выражался наш заказчик, крысу, которая ворует информацию и передает ее конкурентам, было указано в теме самого первого письма.

Вика посмотрела как-то неопределенно, вздохнула и снова отвернулась к окну.

Началось! Не обязательно цитировать Федора Ивановича Тютчева, чтобы намекнуть, что собеседник вас не так понял или не понял вовсе, но Виктории такой заход казался вполне удачным.

Эта симпатичная, несмотря на всю свою зловредность, дама, высокая, стройная, немного за тридцать, — моя родная тетка, сестра моей мамы. Она филолог, точнее эксперт-филолог. Это значит, что Виктория не просто знает, как правильно пишутся слова, но и умеет вычислить, что за ними стоит. Для нее «цепляться к словам» — это не образное выражение, а профессия. Однажды Виктория сумела вычислить убийцу, анализируя профили убитой пары в интернете, а были случаи, когда ей удавалось установить преступника по нескольким эсэмэс выброшенного на помойку телефона [1] Подробнее читайте об этом в романе Татьяны Шахматовой «Унесенные блогосферой». . После таких словесных фокусов она получила в прокуратуре, где состоит в качестве штатного эксперта, прозвище «детектив с дипломом филолога».

У нас с теткой разница в возрасте двенадцать лет, и я считаюсь кем-то вроде ее помощника. Но такого клиента, как сейчас, у нас не было еще никогда.

— Попробуй, тут точно рыбы нет? — попросила Вика, протягивая мне пластиковый бокс с запеканкой вроде лазаньи.

На рыбу у Вики была пищевая аллергия, и в мои обязанности также входило следить за ее рационом.

— Креветки, кальмар и мидии, — как и написано: морской коктейль.

Я поковырял в предложенном блюде вилкой, но и так было ясно, что датские авиалинии не собирались вводить нас в заблуждение.

— Хорошо. Какой-то летающий ресторан, — пробормотала она.

Минут через сорок после ланча принесли еще один ланч, который теперь назывался обедом, потом был перекус, потом кофе-брейк, полдник, ужин. В перерывах между приемами пищи белокурые красавицы-стюардессы возили тележку с бутылочками вина, пивом, коньяком, чипсами и орешками, а если кому-то и этого казалось мало, то за шторкой в комнате проводников имелась емкость с надписью «Снеки», откуда дети таскали вафли, чупа-чупсы и разные другие вредные вкусности.

Виктория поела лишь однажды, остальное время догонялась орешками и потягивала вино, закусывая овощным салатом. Впрочем, я понимал ее — если приступ злосчастной пищевой аллергии случится где-нибудь посреди Атлантики, наше путешествие может стать летальным, и, к сожалению, не от слова «летать».

Все началось со звонка по скайпу.

— Мои сотрудники даже в курилку ходят через группу «курилка», понимаете, о чем я? — сразу взял быка за рога некто Павел Николаевич Кнопкин.

Фамилия оказалась говорящей, потому что с нами связался директор фирмы «Айтишники», канадский миллионер русского, точнее белорусского, происхождения, как охарактеризовала его Википедия. Фирма Кнопкина занималась тем, что упрощала документооборот, сокращая бюрократию, а заодно и людей в крупных корпорациях по всему миру. Это называется красивым словосочетанием «облачные технологии».