AlmaZa - Герой женского общества [СИ]

— Не дрейфь, конечно же, я буду рядом!

Через полчаса они сидели на лавочке набережной реки Хан, любуясь отражающимися в воде огнями противоположного берега. Из круглосуточных кафетериев Намджун не нашёл ничего дельного, и только в одном заведении имелось кофе на вынос. Взяв два, он примостился рядом с Чжихё, и вот они, олень и единорог, сидели почти не разговаривая.

— Жаль, что чая не было, — тихо заметил Намджун.

— Не любите кофе?

— Да вреден он, для сердца. Стараюсь не пить, у меня оно барахлит немного.

— Я не знала, — посмотрела на него Чжихё. — Что-то серьёзное?

— Ну, мне прописали кучу ограничений несколько лет назад, с тех пор я стараюсь в больницы не ходить. Одно расстройство.

— Нельзя так, надо заботиться о здоровье.

— А, — махнул рукой Намджун, — я, как все мужчины, пойду к врачу, только когда буду помирать, не раньше.

— Не говорите так! И вообще, если вредно, давайте вы не будете пить кофе? — нахмурилась Чжихё.

— Я надеюсь, что от одного стаканчика ничего не будет.

Девушка назидательно покачала головой, напомнив Намджуну его маму, когда он совершал что-то бесшабашное. Расплывшись, без каких-либо лишних намёков, мужчина приобнял девушку за плечо и пожал его.

— Не хмурься, мой рогатый друг, в целом я достаточно осмотрителен и веду здоровый образ жизни. Когда-то, давным-давно, когда я был такой, как сейчас Чонён, я много пил, не спал ночами, курил, и, о ужас, не только сигареты. Этого всего уже много лет нет. Я почти никуда не хожу, никаких невысыпаний и ненормированного питания. Я даже не смотрю триллеры, чтобы лишний раз не нервничать… Ладно, я обманываю, я их сам не люблю, честное слово, никогда не нравились. Вообще не люблю бессмысленность и жестокость. Ни в кинематографе, ни в книгах, ни в музыке… И в жизни не люблю. И избегая передряги, опасности, разнообразный риск, я всё равно столкнулся с бессмысленностью и жестокостью даже в простых, человеческих отношениях. Разве не жестоко поступил Богом? Это было отвратительно… — Намджун почувствовал тяжесть на плече и, опустив взгляд, увидел, что Чжихё уснула, уронив голову. Пока он пытался выговориться и найти понимание, она, уставшая за рабочий день (так выходило, что его бухгалтерия работала шесть дней в неделю, за что он, само собой, платил им премиальные), мирно устроилась на его плече. Вот так чувствовала себя Соа, когда хотела секса, а он не пошёл на это и уснул? Намджун вздохнул, с улыбкой разглядывая спящее личико. Сосредоточенное и серьёзное даже теперь. Он тоже хотел как-то поцеловать её, но она была девушкой Богома, а он сам — парень Соа, поэтому не могло быть и речи… Но он хотел бы поцеловать её и сейчас. Стоит ли?

Намджун осторожно допил кофе, отставил стаканчик в сторону и, подхватывая с щепетильностью высококвалифицированной няни Чжихё, не разбудив её, плавно пошёл к такси, чтобы вернуть девушку сёстрам.

Даже сквозь сон мы способны ощущать, находимся ли мы дома, в привычной для нас обстановке, или что-то не так, и вокруг какое-то постороннее, незнакомое нам окружение. Чжихё уловила неродное пространство буквально нюхом, ощутив мужские резкие запахи: туалетной воды, немного пахнувшей морем, одеколона с бодрящим ароматом лайма, чего-то ещё неопределимого, но всё равно мужского, противоречиво отважного и сдержанного. Когда живёшь с двумя сёстрами, и всё у вас абсолютно девичье, цветочно-сладкое, заглушенное неиссякаемым благоуханием ванильно-шоколадной выпечки, то недевичье всегда опознаётся безошибочно: на слух, на вид, на нюх. Чжихё открыла глаза, чувствуя всю эту подозрительную атмосферу противоположного пола. По первости она испугалась, уж не столкнётся ли теперь с Богомом, который так подло, и одновременно с тем честно дал понять, что не дающая ему физического удовлетворения партнёрша не является приоритетной. Но спальня была не его, не та, которую она вчера впервые увидела (и, наверное, больше никогда не увидит), а на ней самой всё ещё была обезопасившая её от внешних злых сил мира пижама единорога. В углу, на компьютерном крутящемся кресле, сидел в свободной белой футболке Намджун, нацепив на кончик носа узкие очки и что-то читая. Девушка припомнила, что происходило ночью после того, как квартира Богома была покинута, и пошевелилась. Намджун заметил движение и отвлёкся от книги. Чжихё увидела на спинке деревянного стула, у платяного шкафа, кигуруми-оленя. Не приснилось!

— Доброе утро! — улыбнулся начальник, захлопнув томик с тёмной обложкой и положив его на колени. — Выспалась?

— Сколько уже времени? — Чжихё видела, что на улице ярко сияет солнце.

— Десятый час. Прости, что не отвёз тебя домой… Я написал сообщение Чонён, что ты у меня и всё в порядке. Ты так сладко уснула, и я не решился будить тебя, твоих сестёр…

— Чонён что-нибудь ответила? — Смущённая, бухгалтерша натянула по привычке рукава на пальцы, сжимая их в кулаки. Глаза косили в сторону от мужчины, пока тот, наоборот, не отворачивался от проснувшейся девушки. Он положил её на свою кровать и ночевал в зале, а когда родители ушли на рынок, разбудив его сборами, прокрался в свою комнату и уселся возле постели. Было какое-то особое спокойствие в том, чтобы сидеть возле окна, листать страницы, и иметь возможность поглядывать на Чжихё. Да, не какую-нибудь девушку, не абстрактную жену, о которой мечтал, а именно на Чжихё. Она была удивительно уютной и умиротворяющей сама по себе. Когда она перевернулась во сне на другой бок, пижама живописно натянулась на её бёдрах, превратив их в белоснежный, геометрически почти идеально круглый рисовый пирожок, за который хотелось укусить. Но Намджун справился с этими мыслями, переключившись на безмятежное личико и разметавшиеся подкрученные локоны. — Ответила? — спросила ещё раз Чжихё, видя, что шеф пропустил её вопрос мимо ушей, уйдя в некие раздумья.

— А, да! — издал смешок Намджун и, достав из кармана серых спортивных штанов мобильный, открыл там смс-ку и протянул девушке. Чонён прислала одну фразу, в которой слышался весь её менторский тон: «Но если что, вы потом обязаны жениться!». Чжихё засмеялась, уткнувшись в ладони и покачивая головой.

— Вот она дурочка, как можно так вам писать?

— Ну, мы же с ней друзья, и всё такое, — откинулся Рэпмон на спинку, чуть покачиваясь. — Завтракать будешь?

— Ой, ну что вы! — Чжихё восприняла предложение, как сигнал для капитуляции, и спешно спустила ноги с кровати. — Неудобно, мне надо к себе возвращаться.

— Да чего неудобного? Я с тобой за компанию чай попью. Давай! — Бухгалтерша исподволь воззрилась на дверь.

— А… дома ещё кто-нибудь есть у вас?

— Сестра дрыхнет за стенкой, наверное, тоже поздно вчера вернулась. И если это так, то она проспит до обеда. А родители недавно ушли закупаться продуктами на воскресный рынок, их ещё час-два не будет. Так что, не стесняйся, пошли, покушаем? — Чжихё всё ещё сомневалась, осматриваясь и соображая что-то.