AlmaZa - Герой женского общества [СИ]

— А что вы читаете? — уцепившись глазами за книгу, спросила она.

— Это Герман Гессе, — поднял с колен Намджун объект любопытства и, повертев его, отложил на письменный стол.

— Интересно?

— Ну… есть над чем подумать.

— Мне кажется, думать всегда есть над чем. Вот как бы найти что-нибудь такое, над чем бы думать не приходилось?

— Есть тупые телешоу, — возник вариант у Намджуна.

— Нет, это то, что всего лишь отвлекает от мыслей. — Чжихё поднялась и, поправив на себе кигуруми, проверив все кармашки и пуговички, пригладив по себе ткань, закинула назад свои длинные волосы. — Хотелось бы и в жизни чего-то реального, что не заставляло бы болеть голову ещё сильнее, а с чем было бы легко и просто, без того, чтобы мозгам постоянно приходилось быть настороже, контролировать происходящее.

— Ты о Богоме? — вздохнул Намджун, убрав улыбку. Чжихё кивнула. — Увы, так чаще всего и случается, что отношения — это напряжение, в них нужно наблюдать, подстраиваться, угождать…

— Это неправильные отношения, — отрезала Чжихё. — Я тоже думала, что следует искать компромиссы и прогибаться, но этой ночью изменила своё мнение. Нет, господин Намджун, если приходится ломать себя и играть во что-то, то лучше сразу отказываться от таких отношений. Это не то, нельзя же играть всю жизнь? Так зачем обманывать в начале? И… и ладно я и Богом — я могу понять. Он избалованный и богатый, у него может быть сотня девушек, во мне не было ничего такого, чем стоило бы дорожить, но вы! Как могла ваша девушка так с вами поступить?

— А что во мне такого особенного, чтобы мне нельзя было изменить? — Намджун снял очки и, положив их рядом с романом Гессе, опустил ладонь на обложку, поглаживая её. Указательный палец водился по буквам названия. — Чем я мог заслужить преданность и верность? Соа была во многом права и, что я понимаю сам, так это то, что почти никак не вложился в наши отношения, ничего не предпринимал, чтобы удержать её. Больше месяца я только и делал, что радовался факту самих отношений. Идиот.

— Господин Намджун, вы неправы, вы очень достойный и порядочный человек, где в наше время можно найти такого умного, вежливого, состоятельного, воспитанного и доброго мужчину? Она-то сама что делала, чтобы вас удержать?

— Ну, зато я не такой красавчик, как Богом, — изобразил очередной смешок Рэпмон.

— У вас приятная внешность, а Богом… Знаете, слово «красавчик» — далеко не комплимент для мужчины. А он именно красавчик. В этом слове нет утверждения истинной красоты, скорее в нём выражается та легкомысленная повадка и быстро перестающая производить впечатление внешность, которые не приведут к продолжительным чувствам с тем, к кому применим этот эпитет.

Намджун встал и подошёл к Чжихё. По мере того, как он приближался к ней, она задирала голову, оказываясь всё меньше, пока не зафиксировала взгляд под углом сорока пяти градусов.

— Хоть бы и так, — развёл руками молодой директор. — Мы можем найти в Соа и Богоме сейчас сплошные недостатки, но изъян в другом: это они от нас отказались, от таких вот хороших и замечательных. И зачем после этого нужны доброта, вежливость, воспитанность?

— А если они в нас тоже видят множество недостатков, не замечая достоинств? — Намджун устало потёр лоб и глаза.

— Давай забудем пока о случившемся? В фарватере этих событий, нам следует плыть по течению, ведь всё решилось без нашего мнения, так к чему гадать после? Пошли есть, а потом отвезу тебя домой.

— Не стоит, я сама доберусь!

— Не постесняешься? — напомнил Намджун о её наряде. Чжихё опустила на себя взгляд и покраснела.

— Тогда вызову такси…

— Я подвезу тебя, прекращай быть такой ненавязчивой. И, кстати, — остановился он на пороге кухни, — может, тоже перейдёшь на «ты»? Мы же теперь олень и единорог, и всё такое.

— Я… даже не знаю, смогу ли…

— А ты попробуй. Обратись ко мне «Намджун».

— Господин Нам… — Чжихё набрала воздуха в лёгкие и покачала головой. — Нет, я так сразу не могу, это трудно.

— У меня сейчас возникло ощущение, что я тебя к непотребству какому-то склоняю, — засмеялся Рэпмон. — Это же просто обращение по имени! — Но девушка уже стояла красная, как рак, обрамлённая белой с розовым пижамой.

— Я постараюсь перебороть себя. Но на работе всё равно буду говорить «господин Намджун», чтобы не было лишних разговоров. — Мужчина вспомнил о словах Соа, что имелись слухи о якобы заведшейся у него любовнице… Лишние разговоры уже имелись, что поделать? Но Чжихё лучше этого не знать, она сильно расстроится. «К тому же, — глядя на присевшую с краешку бухгалтершу, подумал Намджун, — очень жаль, что сплетня остаётся всего лишь сплетней. Разве не в праве мы бы с ней сейчас были отомстить Богому и Соа? Я только засматривался на Чжихё, не смея сделать и жеста лишнего, а они целовались… Я человек не злопамятный и отходчивый, но когда месть обещает быть сладкой, как быть?..»

Как и обещал, он довёз её до дома, и поехал за родителями, которым обещал подогнать «карету», чтобы тем не пришлось идти с тяжёлыми сумками. Чжихё поднялась на свой второй этаж, где к ней тотчас выбежали обе сестры. Старшая, с бигуди на голове, втирала в лицо какой-то омолаживающий крем (неясно зачем, в её двадцать шесть лет), и придирчиво разглядывала вошедшую, а младшая, скрестив руки на груди, сурово спросила:

— Господин Намджун себя хорошо вёл?

— Разумеется, Чонён! — разувшись, Чжихё прошла между ними в зал, теряясь, куда себя деть, и прислушиваясь к состоянию души и сердца: пора ли снимать кигуруми, или печали не до конца прошли?

— Вот он растяпа, — пробормотала невнятно и приглушенно Чонён, заговорщически щурясь.

— Итак, Богом послан, и теперь ты крутишь шашни с начальником? — догнала Чжихё Сынён, встав перед ней.

— Я не кручу с ним шашни! Просто… я же вам ночью сказала, Богом и Соа поцеловались, поэтому мы с господином Наджуном решили поддержать друг друга. — Вспомнив об смс-ке младшей, средняя Пак ткнула в неё пальцем. — И что ты такое написала господину Намджуну? Как так можно?

— А что, разве я не права? Как порядочный человек, если бы он позволил себе лишнего, то женился бы на тебе. Я уже проверила, он порядочный, он же разобрался в твоём деле? И обратно тебя взял. И испытывал вину за содеянное — это по нему видно было. Люди совестливые — они всегда порядочные, так что если бы он тебя домогался, он бы потом женился.

— Да с какой стати ему меня домогаться?! — не выдержала Чжихё, и опять прошла между сёстрами, убегая от них на кухню, но они и туда пришли следом за ней. — Господин Намджун серьёзный человек, отзывчивый, хороший и терпеливый. Он богатый, другого уровня, у него и девушка была — его уровня, а я — его сотрудник. Тактичность, нежелание унизить или обидеть, в конце концов, осознание, что мы из разных миров не дадут ему даже взглянуть на меня, Чонён. Максимум, что может испытывать ко мне господин Ким — это сострадание и братское понимание.