AlmaZa - Мед.ведь.ма [СИ]

— Можно я надену твою футболку, чтобы дойти до сменных вещей? Я забыла их взять.

— Пожалуйста! — подплыл Ви, в упор на меня глядя.

— Правда, они точно подумают, что мы встречаемся… — вновь пунцовая краска охватила мои щеки.

— Да пускай, какая разница?

— Ты прав, да. Ты чего так смотришь?

— Ты на русалку похожа. Не хватает лилию за ухо вставить. Тебе бы пошло. — Я смущено забрала волосы за уши, раз их упомянули, вспомнила, что они у меня очень выделяются, и скинула волосы обратно, к лицу.

— Не говори так, я начинаю жутко стесняться, — дотянувшись до его футболки, я натянула её на себя. — Я пойду. Завтрак давно уже съели, наверное, без нас. Догоняй. — Прихватив мокрое, чтобы посушить у костра, и сухое, чтобы надеть позже, я рысцой поднялась к нашему миниатюрному лагерю, и почти столкнулась с Чонгуком, шедшим мне навстречу. — О, добрый день! Ты уже встал?

— Да, Шуга сказал, что вы давно ушли, всё в порядке? — Он заметил на мне футболку Ви и его брови нахмурились.

— Всё хорошо. Я очень хотела освежиться. Помылась. — Ладонь моя раскрылась к влажным волосам, привлекая к ним внимание, без слов всё объясняющим.

— Не стоит разделяться так надолго, — сухо сказал он и развернулся обратно, туда же, куда шла я. Шуга встретил мой вид и наряд куда более говорящим взглядом, расплылся до ушей, цокнул языком, покачал головой и, подкинув ветки в костер, у которого я стала развешивать носки и трусы, встал и тоже направился к реке.

Наверное, путешествуй ребята без меня, они бы добрались до Шэньси за пятнадцать часов, но со мной расстояние растягивалось, и экономии времени не выходило. Выдвинувшись дальше около полудня, мы шли до самого заката, сделав перед ним вторую остановку. Вытянув ноги, полежав и подкрепившись, мы снова отправились на север. Было немного легче, потому что до темноты мы шли на спуск, сползая с горы. Когда же наступила очередная ночь, мы вроде бы должны были идти по равнине, заросшей лесом, но она не была гладкой поверхностью без изъянов. Это были холмы, часто не менее каменистые и скользкие, крошащиеся глиной или рыхлой почвой. Чонгук после уговоров согласился на полуторачасовой сон, с дежурствами по полчаса. Теперь мы не раскладывались, просто швыряли подстилки на землю и спешили урвать для усталых глаз и тел отдых. Мне казалось, что если я доживу до конца этого пути, то мои мозоли на ступнях никогда не пройдут, а ноги над коленями обретут толщину профессиональной бегуньи.

Шуга вырубался мгновенно, Ви лежал так недвижимо, что я не могла понять, спит он или нет? Мне на этот раз сон не очень шёл, и я успела поразмышлять о своих спутниках, с которыми во время ходьбы было не до разговоров, а за остановки я не решилась подступиться к расспросам об их жизнях. Чонгук всегда был так сосредоточен и прислушивался к любым звукам, что я не вернулась к беседе о наших таинственных врагах. Наверное, это не те сведения, которые я хотела послушать перед сном. Особенно если учесть, что это, возможно, те же самые люди, что убили мою бабушку…

Утром мы уже пробирались дальше, оставив хребет далеко позади. Синеватые лиственно-хвойные кроны смешанной чащи оттеняли окружающее пространство голубоватыми оттенками. Легкий туман, не слишком густой, но призрачный, дополнял ощущение холода и того, что солнце сегодня светило сизо-лазурным светом. Оно ещё не поднялось настолько, чтобы пробиться к нам, но уже помогало не идти на ощупь. Я смотрела под ноги, утопающие в папоротнике.

— Тихо! — остановился Чонгук, шедший первым, и поднял правую руку. Мы все замерли, посмотрев на него, а потом вперед. До самых пределов, где сливались в один плетень серо-коричневые стволы, над землей струился густой папоротник, почти до самых бедер, там и тут лещина раскидывала свои лапы, а широкой полосой разлитого молока на высоких травах таяли остатки тумана. Мне сделалось не по себе до дрожи. — Слышите? — шепнул он.

— Да, — отозвался Ви. Я ничего не слышала, только всматривалась в пугающе тихую дремоту леса. И вот, из этого тумана, как мираж, стали проявляться контуры, неверные, неразборчивые. Один, два, десять, двадцать. И всё ближе, ближе. Я попятилась, ища рукой Ви, и не остановилась, пока не вцепилась в него. Чонгук стоял всё там же, где остановился и вот, будто из ниоткуда, стоило моргнуть, перед ним, из обрывка тумана, иллюзия теней, вырос воин кирпичного цвета, как керамическая статуэтка, а за ней ещё десятки таких же, не шевелившихся. От испуга я онемела, не в силах закричать.

Чонгук припал на одно колено, подняв над головой руки, кулак правой был вложен в левую ладонь, лицо опустилось к земле, а поза выказывала смирение и подчинение.

— Золотые приветствуют вас и просят крыши, пищи и безопасности! — Шуга сделал тоже самое, но без слов. Ви повторил за ними, потянув к земле и меня. Глаза мои никак не хотели опуститься, наблюдая за происходящим. Глиняный воин, стоявший к Чонгуку ближе всех, с замотанным шарфом лицом, что я с трудом разглядела, настолько вымазанное чем-то лицо не отличалось по цвету от всего остального облачения, опустил его, чтобы освободить рот и говорить четче:

— Терракотовое воинство принимает просьбу золотых. Добро пожаловать в Шэньси!

Странные люди в одеждах кирпичного цвета вывели нас из леса, и пока я прощалась с платановыми зарослями, а Чонгук негромко беседовал с предводителем воинов Шэньси, меня не покидала одна мысль, которая возникла от услышанного. Золотые! И снова в памяти та ночь, когда убили бабушку, и её слова, что неизвестного злодея, босса убийц, погубит золото, но что-то было таинственное в том, как они о нем говорили, в том, что предсказание о золоте якобы повело за собой опасность для многих жизней. Золотых? Они ли были теми, кого так страшился незримый и незнакомый мне враг? Тогда, получается, он у нас с Шугой и Чонгуком один? Я должна расспросить их обо всем, только бы выгадать удобный момент.

Терракотовое воинство не стало покидать надолго своего места (да и не все пошли с нами до дороги). Проводив до машин, похожих на маршрутное такси, они посадили нас в них, в которых уже сидели мужчины, одетые обычно, по-современному. Но, судя по всему, они приглядывали за нами, чтобы не выкинули никаких неожиданностей. А могли бы что-то такое сделать Шуга с Чонгуком? Мне пора было бы окончательно довериться им, как иначе можно путешествовать в компании подозрительных юношей? Здесь, среди охранников в машинах, был свой старший, который не замедлил обратиться к Чонгуку:

— Опять спасли какую-то бедную душу от посягательств? — Ребята посмотрели на меня. Шуга хмыкнул, а ответил тот, к кому и обращался вопрос:

— Или надругательств. Она сирота, не с кем было её оставить на родине, а вы не хуже нас знаете, на что иногда способны синьцзянцы, юньнанцы или то отребье, которое скрывается в Тибетских горах.