AlmaZa - Империя. Цинхай [СИ]

— Ты… знаешь что-нибудь о нём? — украдкой задала вопрос Дами.

— О Джине? Откуда бы?

— Я была уверена, что у тебя есть кто-то в Синьцзяне.

— Если бы ты не затупила, это и был бы Джин.

— Если бы у него была возможность — он бы связался со мной, я знаю. Значит, у него такой возможности нет.

— Как ты думаешь, помимо него в Цинхае были золотые?

— Не знаю. Не думаю, нет. Он бы тогда с кем-нибудь общался близко, но Джин, как выяснилось, легко сближается только с женщинами, — вздохнула она с упрёком, посылаемым далёкому адресату.

— А что насчёт Марка?

— Да что ты опять о нём? — дёрнулась Дами. Ей не нравилось говорить о молодом человеке, на которого невольно порой ложился её глаз.

— Да что-то он дохуя правильный и джентльмен. Прям флаг Казахстана, вроде синеозёрный, но из самой середины так и сияет золотое солнышко. — Дами задумалась и стала припоминать:

— Вообще-то, они как-то менялись сменами, и Джин продолжительное время дежурил в паре с Марком…

— Так-так-так, — заинтересовался Джиён.

— Но инициатором этого, насколько я помню, была Эмбер. Она просила для Джексона… или, как теперь мне думается, чтобы освободить для себя Сандо.

— Эмбер, значит… — откинулся Дракон, переваривая информацию. — А может ли она быть связана с золотыми? — Он спросил сам себя, не ожидая ответа от сестры. — Нет, не думаю. В Азии, кажется, осталось две силы, которые не связываются с бабами и их не используют. Я — потому что не ценю их вовсе, и золотые, потому что слишком их ценят. Хотя чёрт его знает, эти шаньсийки без смазки куда хочешь пролезут.

— Что значит, ты не используешь женщин? А я?

— Вот именно этот случай, скорее всего, был последним, — отмахнулся Джиён, — вы слишком ненадёжные.

— А мужчины я гляжу, прям-таки верны всему по гроб жизни, — обдала Дами брата сарказмом.

— Да никто не идеален, я разве спорю? Но у мужиков в процессе дела хотя бы мозги набекрень не съезжают. Вон, Джин твой, влюблялся, влюблялся, и в Синьцзяне, куда золотые и хотели попасть, не меньше моего. Кто поручится, что изначально его самоотверженность не была частью плана?

— Прошу тебя, не мучай меня…

— Лучше сразу признай возможность худшего, чем тешить себя воздушными замками. Будь реалисткой, Дами.

— Если бы я была реалисткой, то не поверила в легенды о золотых, не мечтала их найти, и не вышла бы на Хосока. Иногда мечтать и верить во что-то полезно.

— Ну, мне ты открытия не сделала, я давно знал об их существовании.

— Откуда, всё же хотелось бы мне узнать?

— Может быть, когда-нибудь узнаешь. — Джиён поднялся, потянувшись и размяв плечи. — Хочешь завтра прогуляться где-нибудь? В тенёчке, чтоб не напекало?

— Не отказалась бы.

— Можешь взять с собой Марка.

— Господи, заткнись, — приложила ладонь ко лбу Дами.

— А что? Я бы Энди докладывать не стал об изменах, что я, не брат тебе что ли?

— Марк сам бы и доложил, я, может, и дура, но не настолько.

— Этот малый всё подозрительнее… Ладно, обойдёмся без него.

— Спасибо. — Джиён уже обошёл мебель кругом, но остановился и, подавшись вперёд, навис над ухом сестры, упершись на спинку дивана.

— Кстати, мы с Энди планируем встречу в Шэньси, вместе с Джоуми. Ты поедешь со мной. Я вижу, что тебя утомили местные красоты, так что, сменишь обстановку ближе к началу марта. — Дами выпрямилась, услышав эту новость. Это было бы прекрасно! Ребёнок в животе пошевелился и ударил изнутри, почувствовав эмоции матери.

— О! — среагировала на это девушка, положив руки на своё шарообразное пузико. Дракон с волнением свёл брови:

— Всё в порядке?

— Да! — улыбнулась Дами. — Это малыш, он шевелится. Хочешь потрогать?

— Я? — Джиёна перекосило ухмылкой. — Да как-то что-то нет.

— Давай, ты что, боишься? — Его сестру всегда охватывал энтузиазм, когда в ней вертелся ребёнок. Она сразу понимала, что у неё есть нечто такое, чего никогда не испытать мужчинам, что может иметь только она — женщина. Дами взяла ладонь брата и притянула к животу. Он без восторга замер, простояв в ожидании, пока не почувствовал толчка, о котором и говорила Дами. Следя за лицом Джиёна, она приподняла брови в поисках его реакции. Но мужчина спокойно отвёл руку, не запрыгав и не засюсюкав, не заговорив с ребёнком, как это делал Энди.

— Член иногда похожим образом дёргается во время эрекции, — заметил Дракон. Цокнув языком, Дами отвернулась, потеряв и свою улыбку на лице.

— Ты не человек, Квон Джиён, ты собрание биологических процессов, направленных на добычу денег.

— О да, я такой, — расплылся он.

— Ты был прав, тебе лучше и не плодиться. Да и какая ненормальная захочет иметь от тебя ребёнка?

— За хорошие деньги — любая.

— За деньги…У тебя всё за деньги и ради денег. А просто так, потому что кому-то хотелось бы видеть тебя в своём ребёнке?

— А ты кого хочешь в своём больше видеть, Энди или Джина? — Дами поджала губы. — Хватит читать мне лекции, в которых сама ничего не понимаешь. Любой человек любит в своём ребёнке самого себя, а не другого. Ты послушай большинство людей. Они не хотят усыновить или признать своим чужого, которого завели до них, они все самовлюбленно мечтают о собственном, родном, как будто сами невзъебенные и неповторимые личности с драгоценными генами. Посмотри на мам и бабушек, что писаются от своих чад — тошно же! Они не думают о том, как воспитать, как научить быть счастливым, как дать дорогу в жизнь и позволить самому решать, они играются, как с игрушкой, марионеткой, как с собственностью, в которой видят часть себя. А главный довод для заведения ребёнка? Чтобы принёс в старости стакан воды? Изначальная установка: создать безвольного раба для удовлетворения собственных нужд и потребностей. Я предпочитаю честно сказать, что удовлетворён сам собой без потомства и генетических дополнений к себе самому, чем изображать некую любовь, плохо прикрывающую эгоизм. Если кто-то любит детей, то он любил бы всех подряд, не покрикивая на чужих в песочнице, что они ублюдки и идиоты, обижающие единственную и неповторимую родную зайку. Так что не чеши мне тут, Дами. Ты ждёшь ребёнка, я за тебя рад, но это не значит, что все обосрутся от зависти и захотят так же.

Выйдя из зала с кинотеатром, Дракон пошёл на балкон, чтобы покурить. Дами, ещё минуту назад ощутившую, что в ней есть что-то особенное, брат снова умудрился низвести с высот самомнения. И теперь она думала, что гордиться ребёнком женщине, пожалуй, примерно так же глупо, как мужчине — своим членом.

Гостеприимство Дракона завершилось без конфликтов. Перестав зубоскалить и оттачивать друг на друге мастерство красноречия, брат и сестра ужились под одной крышей в позиции долготерпения и благосклонного снисхождения, в которой каждый закрыл глаза на недостатки другого, и Джиён провёл без выездов последние три дня, не избегая Дами, а, напротив, стараясь уделить ей внимание, и если не влиять на неё как-то, то хотя бы не замечать минусов, которые казались для него вопиюще очевидными, не стремиться их исправить. Ему всё ещё казалась глупенькой «младшенькая», а над её женскими рассуждениями хотелось только смеяться, и всё-таки он переборол себя, стал серьёзнее, безмятежнее, менее сквернословным, присматривался к Марку и Гуаньлиню, которых брал в сопровождение их госпожи, на что и растрачивал свою придирчивость. А когда настала пора вылетать в Сиань, Джиён понял, что с самого детства не общался так долго с сестрой, и не заметил, как она перестала быть подростком, ничего не видавшим в жизни кроме школы, дома, магазинов и интернета. Они виделись редко, и всегда встречи занимали непродолжительное время, без посиделок, без участия в судьбе другого, а здесь столько дней в одном особняке… Семейственностью не запахло, но она будто бы наметилась. К самой Дами-то ещё стоило привыкнуть, а она пыталась продвигать куда-то в родственные отношения своё будущее дитя, регулярно заговаривая о нём, напоминая, словно забыть о выпуклом животе, постоянно попадавшемся в поле зрения, было легко. Дракону определенно было плевать на ребёнка, но мысль о том, что плод любви его капризной сестры и… не то золотого дантиста, не то синеозёрного главаря посчитает себя наследником его, Джиёновского труда — Сингапура — не нравилась. Если после его смерти, то чёрт бы с ним, но умирать он не собирался ещё долго, а потому при жизни и не хотел терпеть всякий вздор. Наслушавшись историй о Дзи-си и его выводке, о предательстве племянницы Энди, Дракона вовсе не грело заводить возле себя кого-то, кто обманчиво будет считаться своим, доверенным и послушным по признаку крови. А хоть бы и не возле себя, всё равно где обитающий приплод сестры может заявить о правах. Да разве имеет значение кровное родство, когда нет общих взглядов, идей, когда не разделяешь с людьми мировоззрение, цели, приоритеты? Совершенно чужие часто становятся дороже и ближе родителей, детей, братьев, сестёр. Единственное, что скрепляет людей — заинтересованность друг в друге, взаимные выгода и польза, желание остаться рядом, и именно это желание надо подкреплять, если не хочешь, чтобы тебя опрокинули. Энди видимо упустил это из вида, племянники дорожили им, пока были его наследниками, пока было за что держаться, чего ждать, а после его свадьбы он стал скорее помехой вместе с молодой женой. Джиён подозревал о том, что Дами будет окружать опасность, но не хотел её подставлять. Поэтому и нанял лучшего наёмника Утёса. Знал бы, где взять охрану ещё лучше — взял бы, но, к счастью, спасла и эта. Мифы и легенды повествовали только об одной превосходящей все другие силы бравой компании, о золотых, но эти воины по найму не работали, в аренду не сдавались, шантажом не выманивались, как ни пытался почти год назад Джиён.