AlmaZa - Империя. Цинхай [СИ]

— Верно… ты любил когда-нибудь, Марк?

— Не знаю, возможно. Если чувство, которое прошло, можно назвать любовью, то любил.

— А что случилось? — пытаясь отвлечься от неустанного волнения за мужа, ввязывала себя в беседу Дами.

— Она оказалась недостойной.

— Чем именно?

— Нет ничего презреннее лицемерия. Измену, мне кажется, простить можно — у людей есть слабости. Но намеренная, продолжительная ложь — это отравленная сила, с помощью которой губят жизни.

— Но на поприще власти хитрость ценится.

— Если бы к власти приходили достойные люди, в этом мире были бы другие ценности. Повсеместно, — принципиально отчеканил Марк. Дами покивала, не способная спорить или продолжать дискутировать с аргументами. В голове дули сквозняки. — Идёмте в комнату отдыха, госпожа. Вам нужно поспать.

— Да, конечно, идём, — поднялась Дами и последовала за своим телохранителем. Чему ей хотелось бы научиться у Энди, так это разбираться в людях, чтобы приближать к себе, как и он, таких, как Марк и Уоллес.

При свете солнечного дня девушка заметила, каким серым и болезненным выглядит лицо мужа, к которому её снова допустили. Она провела у него час, тихонько разговаривая, стараясь не тратить его силы. Накануне он выглядел пободрее. Доктора регулярно заходили наблюдать показатели, и сообщали, что операцию готовят на вечер, потому что состояние ухудшается, и, разумеется, с неизъятой пулей ни о какой поправке речь не идёт.

Дами почти валилась с ног, потому что, даже уходя отдохнуть, не могла расслабиться и выспаться. Но перед Энди она держалась и выглядела крепкой. Пообещав зайти к нему перед операцией, девушка сходила в душ, вспомнив о своём внешнем виде. Сердце кололо и щемило в груди, она вся будто онемела от этих передряг, и тёплая вода не помогла смыть с себя несчастье. Из Сингапура прилетел Дэсон, и только ей было известно, что ему нужно в клинике на самом деле. Для остальных он прибыл поддержать сестру Дракона от лица того. Хорошо, что никто не знал, как Дами не переносила на дух этого типа, иначе бы посчитали это странным.

Лучшие светила медицины Цинхая подтягивались в операционную, а Энди перенесли на каталку, готовя к операции. У него будто бы ввалились щёки, и он стал каким-то отстранённым, несмотря на присутствие супруги, которой не переставал пытаться улыбнуться. Медсестра сделала ему требующиеся уколы и отошла ненадолго, оставив мужа и жену переговорить. Энди дотянулся до пальцев Дами и сжал их с неожиданной силой, заставив ту наклониться к его губам.

— Милая, послушай, я хочу, чтобы ты кое-что запомнила…

— Энди, мне не нравится, как ты пытаешься сказать…

— Дами, слушай! — прервал он её. — Чем бы ни кончилась операция, ты должна знать… Я неважно себя ощущаю, а больше никому не успею довериться… кроме Уоллеса. Но он уже в курсе. — Глотнув воздуха, Энди облизнул губы, и Дами внутри задрожала, заметив дурные признаки в его лихорадочных глазах. — Есть способ остановить Чана… я давно должен был это сделать, но я считал его другом, а с ноября не успел… не успел найти улик…

— Улик чего?

— Убийства… убийства семьи Николаса. — Дами показалось, что у Энди начался бред.

— Какой семьи? О чём ты?

— Спроси у Уоллеса… он знает, я рассказал ему… У Николаса были жена и ребёнок… но их убили. Николас считает, что это сделали люди Утёса, чтобы ожесточить его… но это не так. Это сделал Чан, подставив Утёс. Я знаю это, но Николас не поверит без улик… найдите доказательства вины Чана… он хотел вернуть себе самого умелого сына, подчинить его, сделать верным псом, и ему удалось… Николас поверил в коварство Тибета, а отца не подозревает до сих пор… Откройте ему глаза на правду, и он сам убьёт отца.

— Мы вместе откроем ему глаза, Энди, вместе! — чувствуя подступающие слёзы, шмыгнула носом Дами. Энди перестал говорить о деле и снова улыбнулся.

— Ну-ну, дорогая жена. Перестань. — Медсестра вернулась, взявшись за каталку.

— Вы готовы?

— Одну минуту, — сказал ей Энди и посмотрел на Дами. — Спасибо за счастье в моей жизни, любимая жена.

Едва сдерживая слёзы, она наклонилась к нему и поцеловала в губы, не желая отпускать, но его состояние демонстрировало неоспоримо, как скоро требуется медицинское вмешательство. И господина Лау увезли в операционную. Дами опустилась на корточки, здесь же, посредине коридора, уткнувшись лбом в колени и стараясь не плакать. Дзи-си убил семью собственного сына… найти улики… это всё не смогло задержаться сейчас в голове Дами, всё, о чём она думала — это об Энди и том, что он должен поправиться и доехать до дома, чтобы они воссоединились, отрешились от этого ужасного мира и воспитывали бы спокойно Эндимиона.

Как во сне, она почувствовала нутром надвигающееся бедствие, даже в горло поднялась горечь. Доктора, анестезиологи, реаниматологи и медсестры забегали, отрывки их фраз сообщали о кровотечении, ухудшении. Раздавались призывы кого-то к чему-то. Дами хотела потерять сознание, чтобы всё померкло, но никак не получалось. Марк нашёл её, поднял на ноги и отвёл в сторону. А вокруг творилось что-то непонятное.

— Что с Энди? — слыша себя, как сквозь плёнку, спрашивала Дами неизвестно у кого. — Что с Энди?

Люди отвечали, переговаривались, спешили, Марк поддерживал её, Уоллес ходил туда-сюда. Все обсуждали оправданный риск операции, что без неё всё равно ему бы ничего не светило, а потом страшное слово «кома». Кома — это не смерть. Единственное, что поняла Дами, рухнув на стул под управлением Марка, это что кома — не смерть. А Энди оказался именно в ней. Люди годами бывают в коме, и потом выходят из неё… Он главарь синеозёрных, а она — сестра Дракона! Чудеса случаются, и случатся именно с ними. Дами уже не трясло, её тошнило от недосыпа, голода и слёз, застрявших в горле. Она должна была сказать ему что-то в ответ, когда его увозили, но не нашла слов… А что она могла ему сказать? Что обманула, и не была девственницей, что обманула, и спала с Джином, что обманула, и сын неизвестно от кого? Что обманывала, и говорила о любви, когда и близко ничего подобного не испытывала? Как ужасно, как страшно… столько лжи и того самого презренного лицемерия, и вдруг понимаешь, что даже оправдаться может не быть возможности. А если Энди на том свете всё увидит и узнает? Нет-нет, ему нельзя на тот свет, он же насквозь её увидит! Возненавидит. Проклянёт. И как они тогда когда-нибудь воссоединятся? А, может, и к счастью, что она ничего не смогла сказать… Он ушёл от неё счастливым.

— Дами! Дами! — Она с гулкой болью в голове открыла глаза. Над ней стоял Дэсон.

— Что случилось? Как Энди? — рывком села она. С неё сполз пиджак. Уже не Тэкёна, а Уоллеса.

— В коме. Держи, ты этого хотела, — бросил ей на колени белый конверт Дэсон. Дами не сразу сообразила, что это такое, а потом опомнилась и, помотав головой, чтобы та заработала, взяла конверт в руку.