AlmaZa - Империя. Цинхай [СИ]

— Чтобы полюбить вас больше, чем кого-то другого, причины вряд ли вообще нужны, — впился ей в глаза Джин своими с такой страстью, ёрзавшей на низком старте в его голосе, что к Цянь вернулась та её надменная великолепная улыбка, которая превращала её в царицу Западного Китая.

— Не играйте с моими чувствами, милый страж, — она вновь еле-еле тронула его локоть, как сделала однажды, проходя мимо. — С них достаточно испытаний. Надломленные, беспечного отношения они не выдержат.

— Боюсь, что если я и в игре, то правила назначаете вы, и пропадать мне. — Вики оценивающе его разглядывала, не уходя дальше лица и плеч. Потом, полная шарма и грации, пожелала спокойной ночи и двинулась восвояси.

Джина и Сандо позвали к полуночи. Они заняли свой пост и пропустили между собой, в двери опочивальни, Энди, засидевшегося в кабинете. Джин сжал кулаки и едва не бросился на него, чтобы не дать ему приблизиться к Дами, но сверхусилием выстоял, остолбенев, уговаривая себя, что всё пройдёт, что он ничего не видит и не слышит. Его возлюбленная знала, кто стоит в нескольких метрах от неё, поэтому, разделив с мужем ложе, изобразила очередное смущение и кусала подушку, чтобы не проронить и звука. Исполнив супружеский долг, ощущая Джина так близко, всего лишь за дверью, она легла спиной к Энди, который ещё целовал её плечо и, умудрившись не заплакать, смотрела в темноту не меньше часа, прежде чем уснуть. Мучительное же бодрствование Джина длилось до восьми утра, когда на смену пришли Марк и Джексон.

Сорвавшись в коридор прочь, Джин метался как лев, между стенами, но быстро опомнился. Сандо брел позади, приглядывая, чтобы никто не увидел этих немых заламываний кулаков над головой и размахиваний ими, в угрозах невидимому, но вполне конкретному сопернику. Золоченые панджары, отгораживающие некоторые комнатки или выходы на балконы, могли позволить кому-нибудь смотреть из-за них, оставаясь незамеченными. Джин уже почти дошёл до их спальни, когда понял, что не выдержит несколько часов не поговорить с Дами, не обнять её. Она ведь всегда с утра встаёт и идёт к себе в спальню, где одевается. Значит, ему стоит проскользнуть теперь туда, притаиться и дождаться её. Объяснив шепотом задуманное Сандо, мужчина покрался в запретные для него стены. Не обнаружив служанок и тщательно всё проверив, Джин приоткрыл дверь, осторожно заглянув внутрь. Пусто, никого. Прошмыгнув под кровать, Джин, обладающий чутким сном и слухом, закрыл глаза.

Дами, выспавшаяся по количеству часов, но всё равно разбитая из-за морального состояния, покинула брачный альков после Энди и, сопровождаемая китайскими юношами, дошла до своей комнаты. Её рука легла на ручку двери.

— Госпожа, — остановил её Марк. — Позволите? — Он взялся вместо неё и стал открывать дверцу. Дами хорошо помнила о планах Джина, прокрадываться к ней, пока никого нет, поэтому сердце её пронзило сотней холодных игл.

— К чему такие предосторожности, Марк?! — беззаботно воскликнула она, вмиг взбодрившись. — Я в своём доме, здесь повсюду охрана! — Но молодой человек всё равно сунул голову в спальню, оглядел её и, подождав несколько секунд, пропустил Дами вперед.

— Простите госпожа, это наш долг. Всё должно быть проверено наверняка.

— Ты слишком усердствуешь, — улыбнулась она ему и поспешила закрыть перед его носом дверь, развернувшись к ней спиной. Господи, что за досужий парень! Из-под кровати показался Джин. Дами повернула замок изнутри.

— Я знала, я чувствовала! — одними губами произнесла она. Джин поймал её протянутые руки, но она, не останавливаясь, проскочила мимо, к задней двери, ведущей в комнаты служанок и горничных, закрыла и её, щелкнув щеколдой, метнулась к окну, убеждаясь, что шторы плотно закрывают комнату, и нет просветов.

— Я думал, что сойду с ума, Дами! — привлек её к себе Джин, сгребая безразборчиво, лишь бы прижать к себе, целуя волосы, затылок, висок, лоб, развернув к себе и блуждая по её лицу губами. — Любимая, любимая, любимая…

— Джин, мне никогда не было так плохо, Господи, я хотела умереть… прости меня, Джин, что я… я не хочу его, пойми, я люблю только тебя… — Дами впилась в него поцелуем, вжалась в него, крепко обхватила, чуть не рыдая.

— Молчи, ни слова об этом! Я был в аду, но сейчас распахнулись двери рая. — Мужчина потянул с девушки халат, моментально упавший на пол потоком синего шелка. Дами, ещё недавно чуравшаяся той быстроты, с которой Джин призывал её менять постели, плевала на это. Ночь была слишком тяжела и невыносима. Терпимая, когда её брачные обязанности охраняли Джексон и Марк, в этот раз она превратилась в пытку.

— Возьми меня, возьми, дай забыть, что я была не твоя! — Под халатом у Дами ничего не оказалось и Джин, ослепленный возбуждением и желанием, подхватил её под бедра и, подняв, посадил на себя, стоявшего пока одетым. Дами сцепила ноги на его пояснице, обвив шею сильной хваткой. Их губы не хотели разниматься.

— Ты всегда моя, слышишь? Всегда! — За ручку задней двери кто-то дернул и двое остановились, насторожившись. Послышался голос одной из горничных:

— Госпожа, принести вам завтрак или одежду? — Дами попыталась не выдать себя срывающимся от огня вожделения, сжигающего тело изнутри, тоном:

— Не сейчас! Я хочу ещё поспать. Придите через час!

— Слушаюсь, госпожа. — Шаги за дверью удалились, и дверь была оставлена в покое. Джин прислонился истомленными губами к чувствительному уху Дами:

— Час слишком мало, ты должна была послать их к черту до обеда. — Он поднёс возлюбленную к кровати и, положив на спину, стал снимать рубашку. Дами, которую немного привело в адекватное сознание стороннее вмешательство, поймала его за запястье.

— Не раздевайся! Что, если придётся быстро кому-то отворить? — Джин нерешительно помедлил.

— И что же, мне быть одетым? Расстегнуть ширинку и поиметь тебя, как какое-то животное? — Дами успокаивающе погладила его по тыльной стороне ладони, сев, не смущаясь своей наготы. Мужчина стоял между её ногами, смотрел на неё сверху вниз, на её матовую кожу, обнаженные груди, впадинку между ними, идущую к пупку.

— Какая разница, Джин? Я хочу быть твоей, и всё равно, как ты это сделаешь.

— Нет, не всё равно. — Он сел на колени перед ней, и теперь она смотрела на него сверху вниз. Его ладони легли на её хрупкие белые колени. — Я не хочу быть как те, что не приносили тебе удовольствия и разочаровывали. Я не хочу, чтобы не было разницы, Дами. Я хочу, чтобы ты испытала удовольствие, наслаждение и эйфорию. Чтобы никогда не сказала мне, что секс — это механическое действие, приятное только мужчинам.

— Джин… — провела она пальцами по его волосам. Он опустил лицо и коснулся губами ноги, сбоку от коленки. Потом чуть выше. Его губы, лаская чувственными поцелуями кожу, двинулись по внутренней стороне ноги, к бедру, к тому местечку между ног, что дрогнуло, едва он тронул губами точку возле коленки. Дами изогнула спину, почувствовав мурашки и дрожь по всему телу. Ладони Джина сопроводили его поцелуи по внешней стороне бёдер, и когда он дошел до изгиба, где в опасной близости ждал самый низ живота, Дами уже трясло, заставляя хвататься то за плечи, то за руки возлюбленного. Джин приподнял руку и опустил её между ног девушки. Чтобы не взвизгнуть, она стиснула зубами костяшки пальцев. Большой палец пощекотал аккуратно подбритые волоски и вошел меж розоватых складок. В главную дверь раздался отчетливый стук, а за ним и взволнованный голос Марка: