AlmaZa - Неосновной инстинкт [СИ]

— Ты… он остался жив? — тихо поинтересовался Чоноп, протянув чашку с кофе, который приготовил себе. Мужчина с благодарностью принял её, после чего мрачно покачал головой. — Вот как…

— Польза-то была? — более отстраненно поинтересовался Ёндже, которого, судя по всему, не волновали люди, которых он ни разу в жизни не видел, даже если бы ему в подробностях описали пытки, которым те подверглись. За достаточно обаятельной и интеллигентной наружностью иногда просматривалась трудно разгадываемая натура, в которой хладнокровия, возможно, было больше, чем в том же Санха, выглядящим как пример эмоционального дуболома.

— Небольшая, — сделав глоток горячего кофе, Ёнгук стал оживать, чувствуя, как что-то ощутимое, уютное и согревающее проникает в него, оледеневшего при собственноручно данном себе задании. Никто не заставлял его брать трудное и мерзкое на себя, но он не собирался заставлять это делать и других. А кто бы смог вместо него? Как он, почти равнодушно, не дрогнув. Ёндже, может быть, но ему недостаёт боевых навыков. Химчан теперь уже нет… Как невелик выбор! Если возникнет какой-нибудь цугцванг, придётся звонить в Сеул Серину, или активизировать связи Ёндже. Но не хотелось бы, чтобы дошло до плохого. — Он знал только один адрес. Какой-то притон. Вернее, его подвал, один из многих, в которых время от времени собираются некие люди, чьих имен он не знал. Люди эти ищут развлечений… — Гук посмотрел на Рена, подавившегося при его взгляде. Чоноп поспешил похлопать юношу по спине. — Своеобразных развлечений, в общем.

— Судя по всему, у этих людей очень много деньжат? — предположил Ёндже. — Ведь заказать симпатичного мальчика из другой страны для безраздельного пользования — дорогой каприз.

— Беспредельного пользования, — Ёнгук протер лицо ладонью, нагревшейся от чашки, словно умылся ею. — Более чем много. Поставщика я знаю. Сингапур сразу навел меня на мысли о том, кто исполнитель… Я позвонил знакомому дельцу, но там насчет клиента тишина. Всё анонимно и хорошо оплачиваемо. Нет, конечно, в Сингапуре знают, кто заказывает, и только притворяются неосведомленными, но ни черта лысого не скажут.

— Может, опять попытать? — расплылся Ёндже, не приняв близко к сердцу неприглядность этого занятия.

— Нет, туда я не сунусь, — отмахнулся Гук, не испугано, но демонстрируя утверждение «я не безумец» расширившимися глазами. — Когда-нибудь — возможно, но сейчас нас там просто размажут… Придется искать зацепки здесь. Завтра пробьём этот притон. Если ничего не найдём — установим слежку, поищем другие точки. Я так понял, что заказчики умеют шифроваться и каждый раз выбирают новую локацию для своих игрищ. Никому не хочется быть пойманным и угодить в тюрьму за такое…

— Ой бы им там стало весело, — справедливо заметил Чоноп, жаждая стать карателем и не решаясь уйти к электрическому чайнику за кофе для себя, чтобы доприсутствовать во всем разговоре.

— А почему не сегодня? Почему завтра? — поднялся Рен с опустевшей тарелкой и направился на кухню, мыть за собой посуду, но остановился рядом с Опом, на пороге. Ёнгук выдохнул, собираясь с мыслями, будто сам на миг забыл, что же именно планировал на вечер. Потом вспомнил и, взбодрившись, приподнял задницу, чтобы достать сигареты из заднего кармана потертых штанов. Вытащив из початой пачки зажигалку и сигарету, он прикурил, ничуть не нарушив фен-шуй мужского тайного убежища порцией дыма.

— Мне надо вечером поработать юристом, наняли для одного занятного дельца, — видя, что Чоноп и Рен ушли на кухню, не дожидаясь подробностей, а Ёндже продолжает слушать, он развернулся ровно на него и задекламировал, вдыхая и выдыхая бело-серые клубы: — Одна романистка написала книженцию, в которой главный герой будто списан с одной знаменитости. С одного, если точнее, знаменитого типа — актера, мужчины. А поскольку выставлен он не в лучшем свете, а все намеки говорят, что это именно он, то гражданин «звезда» решил засудить бумагомарательницу за клевету, инсинуации и фантазийные бредни.

— С чего это тебя нанимают другие прославленные лица, кроме Дэхёна? — засмеялся Ёндже, зная, собственно, что и Дэхёну-то приходилось пользоваться услугами вынужденно. Никого он больше не мог посвятить в тайны своей жизни. — Неужели здесь ещё не распространились слухи о твоём изгнании из спецотдела и подозрительных связях с криминальными авторитетами?

— Эй-эй, я, между прочим, международник с опытом и одним из лучших образований! — Не убедив своим доводом друга, Гук нарисовал на губах коронную улыбку, отведя от них сигарету, зажатую между средним и указательным пальцами. — Ну и, я же классный.

— Несомненно, это очень важно твоим клиентам мужского пола…

— Да судя по последним событиям, у них в Штатах вообще так не очень распространены традиционные ценности, — Ёнгук пожал плечами. — Может, я им реально нравлюсь? А женщины-клиентки для меня труднодоступная роскошь. Ну, что я скажу Херин, если мне постоянно будут названивать бабы?

— Что они транссексуалы или ущемляемая хозяевами пуделиха научилась разговаривать? Зная тебя, ты найдешь, что сказать, — Ёндже уже было отвернулся к компьютеру, пронаблюдав самодовольный прищур Гука, соглашающийся со своей изворотливостью, но тот опять притормозил его:

— Если потенциальные преступники-извращенцы из состоятельных, может, пройдешься по своим знакомствам? Ты у нас самый не засветившийся, покопался бы…

— И что мне делать? Проверять всех подряд? Знаешь, сколько в Нью-Йорке миллионеров?

— Эм… хуллион?

— Примерно, — хмыкнул Ёндже, откинувшись на спинку и покачавшись.

— Ну, проверяй подозрительных. Среди светских тусовок всегда есть подгнивающие личности, через которых выйдешь на то, что нужно. Повертись там и сям, рауты, банкеты, закрытые вечеринки… Я-то слишком подозрителен для этого.

— А ботаник с двумя высшими образованиями прям впишется в это изысканное общество? — скептично воззрился на него Ёндже, картинно поправив очки на носу. — Меня ни разу даже с девушкой не видели! И тут здравствуйте, приехали. Ю Ёндже — мажор, бьющий баклуши и околачивающийся среди ди-джеев, моделей, дизайнеров и прочей богемы?

— Ну, в конце концов, ты же «золотая» молодёжь, да и повод спутницу какую-нибудь погулять будет, — подмигнул Ёнгук, после чего добавил: — И ты пойдешь не как обладатель двух красных дипломов, а сын олигарха-ресторатора, наследник сети нескромных по ценам общепитов и всякое такое.

— Не люблю я всё это, Гук… — поморщился он.

— Надо, друг мой, надо, — встал адвокат и постучал его покровительственно по плечу. — Хватит в своих лабораториях торчать, всё равно эликсир вечной жизни не изобретешь, да и лекарство от глупости и жестокости тоже. Вылезь на свет, вкуси радости жизни. Ради общего блага. А мне, пожалуй, пора ехать в офис и готовиться к встрече с представительницей интеллектуальной прослойки. Вот видишь, — мужчина открыл шкаф и стал переодеваться в строгий костюм, — Мне тоже впервые подобное общество, но я же не брезгую, внедряюсь, постараюсь соответствовать… Представляешь, если эта романистка, как Шерон Стоун из фильма «Основной инстинкт», а? Я бы допросил… — прошипев возбужденно сквозь зубы, вжикнул ширинкой Гук и выдохнул. — Нет, конечно, встреча для предъявления иска по претензиям клеветы — это чуть менее эротично, чем разговор с уже взятой под стражу женщиной… в наручниках… — вспомнив что-то, он улыбнулся и, помолчав, закончил: — Ты подумай над предложением операции «свой среди чужих». Держи меня в курсе.