AlmaZa - Неосновной инстинкт [СИ]

Ребенок сидел в детском манеже, развлекаясь с мягкой игрушкой, и что-то мямлил себе под нос. Из вразумительных слов девочка пока произносила только «мама», зато ползала, если выпустить на пол, со скоростью ящерицы. Потомственная неусидчивость. Ёнгук протянул ей руки и она, узнав его, бросила своё занятие и потянулась навстречу. Вытащенная наружу, она устроилась на руках отца.

— Ну что, как у нас дела? — расплываясь в беззубой, кроме двух появляющихся передних, улыбке, Бомми принялась ощупывать лацканы пиджака. Херин подошла к ним, наблюдая общение папы с дочкой. — Знаешь, говорят, что сделать дочку — это ювелирная работа, а сыновья рождаются только у настоящих мужиков, — Гук обернулся на жену и наиграно нахмурился. — Я не пойму, я ювелир, а не мужик, что ли?

— Ты в себе ещё сомневаешься? — засмеялась она, уткнувшись ему в плечо сбоку.

— Нет, ну это был намек на толстые обстоятельства… не стать ли мне ещё и настоящим мужчиной?

— Что за внезапно проснувшаяся страсть к размножению? — приподнялись брови молодой женщины.

— Какая ещё внезапно проснувшаяся? — «Когда чувствуешь близкий конец, как-то всегда тянет наследить побольше, — думал Ёнгук — А если и меня, и Хима пристрелят сегодня? Что останется после нас? Наш род, который возглавляет золотых уже несколько сотен лет, дело Джунвона, всё коту под хвост? Это будет печально» — Она разве во мне засыпает когда-нибудь?

— Гук, ну не при Бомми же, — покосилась Херин на дочку так, словно та могла что-то понять. Девочка перешла к ощупыванию подбородка отца, хлопая вылупленными глазами.

— Ты против здорового просвещения молодежи? А я вот собираюсь рассказать ей, откуда берутся дети, когда ей будет лет двенадцать. Чтоб не успела узнать это где не надо и наделать, чего не надо.

— С твоим длинным языком, она узнает это ещё до того, как научится ходить, — не зная, как реагировать на такое предложение о воспитании, укорила его Херин.

— Ну, так найди моему языку применение получше, — чмокнув дочку, опустил её Ёнгук обратно и развернулся к жене.

— Долго искать не придётся, — взяв его за освободившиеся руки, прильнула к нему она и, не успев подтянуться, получила поцелуй в ответном наклоне. Забыв обо всём, Гук прижал её к себе сильнее и, когда его руки вдавили её в себя, а целование грозило никогда не закончиться, Херин задела бедром его раненую ногу и он, простонав занятым ртом, опомнился, что под брюками у него повязка, которую жене видеть пока бы не надо. К счастью, стон сошёл за не сдержавшееся возбуждение. А если она начнет его касаться и ощупывать, что вполне естественно и законно для жены?

— Я в душ и вернусь, ладно? — оторвался он и быстрее ретировался. Так-так-так, есть время подумать, как объяснить. Гук задвинул защелку в ванной комнате, чего никогда не делал дома в принципе, и понадеялся, что любимая не попытается ворваться. Если начать излагать всё, как есть, то придется выложить абсолютно всё. Но как иначе оправдать пулевое ранение ноги? Допустим, Рин не спец, и сгодится любой другой вид раны. Какой? От ножевой отличит и дебил. Спустив штаны и размотав бинт, который всё равно надо поменять на свежий, Гук уставился на прострел. Пьяные шли с Дэхёном… упал на арматуру. Похоже. Арматура лучше, чем ржавый гвоздь. От гвоздя бы дырища была поменьше. «Черт, я же мыться ушел! — Ёнгук включил воду и полез под душ. — На ожог тоже не похоже, и на укус мухи цеце, да даже ядовитой змеи… Да и откуда им в Нью-Йорке?..». А если попытаться всё-таки не показывать рану? Не раздеваться. Это человеку, который собрался выскочить отсюда прямо в супружескую постель? Да он и без этого дома ни в чем, кроме трусов, никогда не ходит. Всё равно Херин что-то заподозрит. Но ведь иногда он умудряется обводить её вокруг пальца. Почему бы не попробовать? Ради благой же цели.

Глядя на её зубную щетку, стоявшую рядом с его, на её тюбики, баночки, шампуни, бальзамы и три полки масел, пен, лосьонов и гелей, Ёнгук ненавидел себя за то, что обманывает её, но сделать ничего не мог. Вот она, женщина, которая доверилась и открылась ему во всем, вся её жизнь во всех подробностях вокруг него, в каждой вещи, в том, что остальные не видят, зная лишь красивую и неприступную Бан Херин. А он знает о ней всё, как рождается её неповторимый запах, какого вкуса её поцелуй утром и какого вечером, почему у неё именно так сегодня лежат волосы, что сегодня у неё под платьем, знает, что настроение ей испортило пятно на юбке, которое посадила Бомми, а в другой раз жмущая правая туфля, почему-то оказавшаяся теснее левой. Знает, что заставить перестать сокрушаться об испорченной одежде можно порвав её по пути в спальню, а облегчить мучения ступни можно подхватив её на руки и донеся до машины. Взамен этого она о нём не знает и половины. Разве что как свести его с ума одним взглядом. «Ты дрянь, Гук» — обозвал он себя и, закрыв кран, полез в аптечку. Обработав намоченную рану, он забинтовал её и, выдернув из стиральной машинки ещё не развешенные, недавно достиранные джинсы, натянул их на ноги. Собрав все следы преступления и убедившись, что нигде не испачкал ничего в крови, которая уже не шла, Ёнгук прокрался до кухни, выбросил всё, прикопав в мусорном ведре и, вымыв руки, отправился к Херин, оставленной так внезапно. Как и предполагалось, она недоверчиво посмотрела на его джинсы.

— Ты же сказал, что позже поедешь? — поглядывая на дочь, сидела она на диване и доделывала в ноутбуке свою работу переводчика, которую пока брала лишь в письменном виде на дом, чтобы не отвлекаться от семейных обязанностей.

— Да, я позже поеду, — поймав её взор на своём облачении, постарался не растеряться Гук. — Просто… прочитал сегодня в газете, что женщинам в сексе добавляет остроты, если мужчина больше одет, чем раздет.

— Да ладно? — округлила глаза Херин.

— Правда, так и написали, — он надвинулся на неё, забравшись на диван с ногами и наползая так, что ей пришлось оторваться от лэптопа и откинуться на спину. — Я решил проверить эту теорию.

— Ну пальто бы надел, что уж там, — засмеялась удивленная возлюбленная.

— Нет, ну надо же постепенно внедряться в науку, потом повысим уровень свитером, а там и пальто…

— А мне шубу не надеть? — уточнила Херин, замирая под градом обрушившихся на её шею и грудь поцелуев.

— Нет, мужчин возбуждает другое, — принялся стягивать с неё домашнюю футболку Гук.

— Но я вроде как тоже не жаловалась… — подняла она руки, позволив себя обнажить. — К чему какая-то острота?

— Ты что, против экспериментов? — прищурился он негодующе.

— Не то чтобы, но этот слишком экстремален, боюсь, я не готова к таким резким переменам, чтобы ты, и в штанах… — пошутила Херин, кусая губы, чтобы не стонать от поцелуев и ласк, впивающихся в её соски.