AlmaZa - Неосновной инстинкт [СИ]

Забывшись или осмелев, Айли уставилась ему в глаза, но их глубокий вишневый цвет напомнил о возможностях гипнотизера. Она успокоила себя тем, что он молчит, и продолжила вглядываться.

— Я много о ком думаю вечером, просто другие не умеют этого слышать, — попыталась оправдаться она, но Сольджун не принял к сведению таких отговорок. Он ведь, действительно, улавливал не прямой текст, а скорее что-то на уровне души, и тепло или холодно, хорошо или плохо к нему относятся понимал быстрее, чем конкретные факты рассуждений.

— Если бы это было так, то я не обратил бы внимание, — молодой человек сел на стул у обувной тумбочки, не спрашивая разрешения. — Я хочу сказать… если у тебя отношения с Ёндже, то будь с ним. Только с ним. Честной, верной, правильной, — пока он это говорил, то сам отводил глаза. Договорив, поднял их к Айли, напрягшейся от его слов. — Если я мешаю этому, то мне нужно исправить это. Я не знал, куда лезу, когда пришёл извиниться в тот ливень…

— Ты намекнул, что я нравлюсь тебе, — журналистка одернула подол футболки. Вот теперь то, что она слишком короткая, стало неудобным. — Но даже не хочешь попытаться отбить меня у другого?

— А что тебе это даст? — Сольджун пожал плечами. Странно, это было чем-то новым, когда на какое-то предложение по существу человек спрашивает не о своей выгоде, а о чужой. — Да, я мог бы попытаться удовлетворить своё честолюбие, — «Нет, не мог бы, — сделал сноску гипнотизер мысленно. — Только не с девушкой друга». — Но не в том случае, когда могу дать меньше чем тот, у кого хочу кого-то увести. Айли, я же ветер в поле, на меня можно накопать тысячу уголовных дел, у меня каждую неделю руки в крови и ещё я очень, очень эгоистичный тип, с кучей прибабахов, который хочет, чтобы им восхищались, чтобы девушка знала японский, чистила мою коллекцию оружия, приносила мне чай в постель и, ко всем проблемам, взамен этого деньгами я не нагружен, и иногда могу вдруг заиметь приличную сумму, а иногда могу сидеть на мели. А ещё я бабник. Я не знаю, смогу ли не заглядываться на все стройные ноги в округе, даже имея самые лучшие под боком. А Ю Ёндже стабилен, надежен и порядочен.

— Ты называешь себя эгоистом, и при этом сейчас заботишься о моём будущем, а не своём.

— А я не люблю думать о будущем. Я предпочитаю жить моментом.

— Кто сказал, что я не люблю то же самое? — Казалось, замечание Айли поставило его в тупик. Сольджун нахмурился.

— То есть, ты отказываешься забыть меня и стать счастливой с Ёндже?

— А ты бы смог забыть кого-либо просто потому, что захотел это сделать? — молодой человек понимающе покачал головой. — Что же тогда говорить о той ситуации, когда не хочешь? — девушка подошла к нему ближе, невольно тем заставив его уткнуться в пол, потому что сидя была опасность подглядеть что-то под футболкой.

— Здесь речь не о желаниях. Ты должна это сделать. — За окном, по улице, проехала машина, плюхаясь шинами по лужам. Где-то грохнула стеклянная бутылка, швырнутая в мусорный бак. — Клянусь, Айли, романы с золотыми… — он опомнился, что Ёндже тоже теоретически золотой, только исполняет более мирные функции. Ну, как мирные? Вот меньше часа назад кастрировал двух уродов. — Романы с боевыми золотыми заканчиваются паршиво, — не выдержав, он схватил Айли за бедра и усадил рядом с собой. — Да сядь ты, я сейчас окосею! Так вот, — вернулся он к монологу, поймав смущенную, но довольную улыбку девушки, переходящую в легкую грусть. Она понимала, к чему он ведет. — Один случай на сто может кончиться счастливо. Я понимаю, что мы привлекательные и сексуальные, — вернул он себе свой обычный тон, красуясь и бравируя. — Но это картинка, и интересна она потому, что отдаленная, на расстоянии. Вблизи всё совсем не так. Мы трудные, жестокие и беспардонные.

— Ты серьёзно кого-то изнасиловал сегодня? — Айли сама заметила темные багровые пятна на его ляжках, когда оказалась рядом. Сольджун кивнул. — Жуть какая…

— Они были виновны в смерти тех мальчишек, о которых ты ведешь расследование.

— Тогда молодец, — исправилась она.

— Я стараюсь не думать сам, где я поступаю справедливо, а где нет. Я доверяю старшим, более опытным, и делаю всё, что они попросят. И в их авторитет я свято верю. Мой непосредственный учитель… он отказался от личной жизни ради того, чтобы свободно заниматься тем, чем занимается. И меня вдохновляет его пример.

— Но Рэй и Дэхён… разве он не занимается тем же, чем и ты? Однако они решились на любовь.

— Если честно, то я не склонен верить в продолжительность этого союза, но если они выдержат, то будет здорово. Рэй сильная девица, как я понял, — хохотнул он. — И вообще, ты что, ищешь доводы для того, чтобы мы сошлись?!

— Я?! Нет! — замотала головой Айли и, едва не засмеявшись, не смогла не добавить ещё один аргумент: — А ваш Ёнгук разве не женат? — Когда у тебя припасено множество доказательств, то трудно их оставить при себе, даже если они уже начинают действовать в обратную сторону, против тебя же. В данном случае блондинка подтвердила, что пытается убедить Сольджуна в чем-то.

— Думаешь, его жене здорово живётся? Брось. И Гука жалко, как посмотришь, как он рвет задницу в три стороны: семья, работа, банда… Нет, правда, я не представляю себя семейным человеком, поэтому нечего и начинать.

— Ты хочешь снять с себя всю ответственность, объяснить, почему ты не можешь, и заставить меня жить с осмыслением того, что да, я тоже не смогла бы так? — «А если смогла бы?» — опять не произнесла Айли. Почему ей хочется оспорить его утверждения, ведь она и не собиралась строить с ним никаких романов, отношений и любовных связей! Тогда зачем же о нем так много думала? Зачем вспоминала постоянно? — Теперь-то я точно буду думать о тебе ещё чаще, прощайся ты со мной или нет.

— Я могу сделать так, чтобы ты забыла обо мне, — развернулся он к ней, и Айли отпрянула. Ей пришлось вновь вытащить из памяти то, что он туманит разум и обладает необычайными способностями.

— Но сам-то ты не забудешь…

— Поверь, мне будет легче, если в моё сознание перестанут приходить странные сигналы, — он улыбнулся. — Когда я понял, как сильно ты мне нравишься, мне стало страшно за свои способности. Я всегда ими гордился, они — это я, настоящий я, каким являюсь, это часть меня, без которой я не хочу существовать. И почему-то мне пришла в голову мысль, что если я потеряю голову, то они пропадут…

— Да, ты говорил, что не станешь гипнотизировать лишь ту, в которую влюбишься по уши.

— Обычно я так шутил, но вдруг внутри что-то сказало, что от слишком сильных чувств я могу действительно потерять дар. Кем тогда я буду? Что от меня останется? Вот он — мой эгоизм чистой воды. Я не хочу терять свою офигенность ради уютного семейного гнездышка. Я боюсь его не из-за того, что сломаю кому-то судьбу, а из-за того, что перестану быть полезным, высококлассным золотым, одним из лучших воров. Айли, разреши мне вычеркнуть себя из твоей памяти? — она опять смело посмотрела ему в глаза.