AlmaZa - Танец под золотой вуалью [СИ]

— Я не знаю, что я тут делаю, — промычал Джун, явственно потирая лицо и отворачиваясь от той точки, в которую уставился до этого. — Мне нечего тут делать, но и уехать не получается…

— Джун… — прошептала я. На почве личного расстройства и утери Джело, я приобрела сентиментальность. Глаза стали промокать от соленой влаги. Вот что его дернуло караулить там, у тротуара? — Ну что ты творишь?

— Не знаю, — повторил он ещё слабее. — Может, я люблю тебя?

Теперь замолчала я. Что я ни делала, как себя ни вела и ни капризничала, Джун не остыл и не бросил меня. Простил измену и всё, что я наговорила ему. Изначальное мнение о том, что он ухаживает за мной потому что я — самый удобный вариант, раскрошилось и давным-давно было по крупицам съедено перелетными птицами сомнений. Могла ли я не понимать, что творится в душе Джуна, когда сама переживала не меньшие страдания? Только мне негде было уже дежурить, в надежде увидеть того, кого я люблю. Да, я любила, но это делало меня несчастной. А я хотела быть счастливой, а если счастье, оказывается, не приходит с любовью, то нужно ли за ней гнаться? Можно ли делать несчастным ещё кого-то, потому что не получаешь желаемого? Я не хотела бы быть на позиции Сунён, и ей бы пожелала переступить через себя, но их отношения — уже не моё дело. Моё дело сидит в автомобиле в нескольких метрах и дышит, как и я, молчанием.

— Знаешь, чего я хочу? — начала я едва слышное признание.

— Чтобы я уехал? — предположил Джун, не угадав и близко. Ох уж эти мужчины, ни грамма интуиции!

— Нет. Чтобы кто-нибудь обнял меня. — Его возглас удивления уперся в вовремя сомкнутый рот. Он растерялся. А мне было принципиально больше не проявлять инициативы. Я хочу, чтобы мужчина был напорист, а не навязчив, активен, а не назойлив, добивался, а не доматывался. Я больше ничего не скажу.

— Мне подняться к тебе? — Я подумала об Айли и Рэй в гостиной.

— Нет, — Джун вновь замешкался. Он переставал меня понимать. Как и я сама. Но зачем мы постоянно говорим загадками, пытаясь для чего-то проверить людей, когда прямой текст — лучшее, что изобрело человечество, разучившееся понимать без слов, по глазам, по ощущениям. — Окно.

— Окно?! — изумился начальник. — Ты хочешь, чтобы я влез в него?

— А ты не сможешь? — подначила я, и увидела, как открылась водительская дверь.

— Почему это не смогу? Или ты думаешь, что я стесняюсь? Ну, подумаешь, увидит кто-нибудь… я же не вор, какой-нибудь!.. — выпалил он, не догадавшись сразу о значении этого преступного клейма для меня. Опомнившись, Джун притормозил на половине пути и добавил: — К сожалению…

— К сожалению? — засмеялась я, поймав его на том же. — Тоже вежливость?

— Естественно! — Джун продолжил путь, а я тем временем отшторила и открыла створку, высунувшись на улицу. Пока что мы держали связь через мобильные. — Ты же не думаешь, что я всерьёз хотел бы быть вором?

— Возможно, я была бы не против, чтобы ты им стал. — перепрыгнув бордюр, Джун ступил на газон и вот уже был прямо передо мной, опустив руку с трубкой вниз. Я последовала его примеру.

— Возможно, кое-что я, действительно, хотел бы украсть у другого, — я заинтриговано слушала его, наблюдая, как он приблизил своё лицо к моему, опершись на внешний подоконник, пока я по пояс лежала на внутреннем. — Твоё сердце.

— М-да уж, — почесала я висок. — Этого добра в моей квартире точно нет.

— Зато есть всё остальное, — Джун вымучено улыбнулся. Мы говорили очень по-дружески, и разбор полетов всё бы испортил. Кому оно нужно? — Тогда, видимо, придётся украсть тебя всю.

— Куда это? — косо ухмыльнулась я.

— Замуж. — ухмылка сошла с моего лица.

— Да ладно?

— Серьёзно. — Тяжеловесность и безвозвратность обещания была подкреплена сильным кивком.

— А вдруг там страшно? — нервно пошутила я.

— Наверняка, так и есть. И нужно быть безумцем, чтобы пойти на подобное. Говорят, лишь храбрецы и мудрецы решаются на данный подвиг.

— А, ну это по мне. Главное побольше приключений, драконов и борьбы с ветряными мельницами, хотя бы.

— Чувствую, у меня этого будет сполна. — Взяв меня за руку, Джун поцеловал мои пальцы. Один за другим, нежно и проникновенно. По коже пошли мурашки. — Так, могу я обнять тебя, для начала?

— Для начала? — я претенциозно прищурилась в его сторону. — Для начала мог бы купить и кольцо. Почему я всегда должна подсказывать, как поступать по-правильному?

— Мэя, не ты ли говорила, что я скучный? — напомнил он мне. Я задумалась на секунду и выразила солидарность легким движением головы. — Я и пытаюсь идти против системы.

— Тогда зачем ты спрашиваешь?

— О чем?

— Можешь ли обнять меня, дуралей! — засмеялась я, и стукнула его по плечу. — Я же для этого и позвала тебя!

Опомнившись, Джун подтянулся и, сев на окно, обхватил меня сильными руками. Я уткнулась в его рубашку и закрыла глаза. Стало как-то спокойно и безмятежно. Уют, тепло, уверенность и надежность. Как будто кирка ударила по серым камням, и из-под них забил источник, сначала слабый, а потом сильнее и сильнее, фонтаном брызгая во все стороны — это была очередная радость от того, что рядом есть человек, который любит меня. Такую радость не поставить в ряд с остальными. Если её взвесить, то выяснится, что она ценнее многих, очень многих. Почти всех.

— Мэя, так ты будешь… оу! — распахнула дверь в мою комнату Айли и остановилась на пороге. — Вечер добрый!

— Добрый, — поздоровался Джун, прижимая меня за плечо к себе.

— Чего это вы тут делаете?

— Мы? — я переглянулась с мужчиной, который с каждым мгновением становился мне всё дороже и ближе. Потому что он был рядом. Потому что он был. — Мы учимся быть счастливыми.

… И я не ошиблась. Через год без нескольких недель, когда я взяла на руки нашу дочь и посмотрела в её крошечное личико, спящее, красное и будто недовольное, я поняла, что счастлива. Не знаю, что бы я обрела, уехав в Нью-Йорк, или куда-нибудь ещё, оставшись с Джело, став грабительницей или мошенницей, возможно, кучу адреналина, проблем, врагов, друзей, опыта и тех самых приключений, о которых мечтала, но я точно не ощутила бы этого невероятного, сладкого, щемящего грудь чувства зависимости и нежности к собственному ребенку. Всё-таки Джун справился и вернул моё сердце на место. Оно было здесь, и в нём была любовь.

— Спасибо, — пожала я пальцами руку Джуна, осторожно придерживая другой малышку.

— Это тебе спасибо, — он наклонился и поцеловал мой лоб. — Я люблю тебя.

— И я тебя, — честно сказала я. Конечно, это была не та любовь, от которой сходят с ума, от которой я лезла на стену, ища Джело и делая ради него всё на свете. Это было другое, но не менее сильное и светлое. Я опять приковала свои глаза к дочке. Невозможно наглядеться. — Маленькая принцесса…