Владимир Колычев - Замочек для моего любимого

– Это вряд ли.

– И тебя.

– Нет никакого завещания, – качнул он головой.

– Это ты о чем?

– Если вдруг что, дом останется тебе.

– Я не претендую.

– Но это если вдруг… А пока можешь возвращаться к себе.

Не хотел Кирилл, чтобы Лилия уезжала, но остаться она здесь не может. Любит он ее или нет, но они чужие люди. Не сможет он ее простить. И как прежде уже не будет никогда.

– Куда к себе?

– Вы же купили дом.

– Ну, еще не совсем купили, – замялась Лилия.

– Может, совсем не купили? – усмехнулся Кирилл.

– Семен арендовал этот дом. Потом решил его купить, мы сняли деньги, но хозяин снова поднял цену, и он отказался… То есть совсем отказываться не стал, просто решил подождать… Дом по такой-то цене никто не хочет…

– Где деньги? – отрезал Кирилл.

Ему-то какое дело, по какой цене кто-то там хотел продать свой неликвид. Но деньги он вернуть хотел бы. Свои деньги.

– У Семена.

– Где, у Семена?

– Не знаю…

– А дом?

– Ну, может, там где-то спрятал, – кивнула Лилия.

– За сколько у вас там заплачено?

– До конца года.

– Если деньги там, до конца года ты их точно найдешь.

– Ну да, искать надо… Может, я уже завтра их найду.

– Там с ними и оставайся. Квартиру в Москве можешь купить. На ремонт хватит, на обстановку… Ну, если вы не сильно потратились.

– Зачем квартиру в Москве? – Лилия с подозрением глянула на него.

– А где ты жить будешь?

– С тобой.

– Извини, но я не успел заплатить за тебя пятнадцать миллионов, – зло пошутил Кирилл.

– Совсем необязательно.

– Обязательно. В том-то и дело, что обязательно, – ухмыльнулся он.

– Никуда я не пойду! – Сначала Лилия вцепилась в него взглядом, а затем схватила за руку.

Кирилл пожал плечами. Действительно, куда она пойдет? Дом, о котором шла речь, ей не принадлежал, а как там на самом деле с оплатой, не ясно. Лилия и наврать могла. Может, хозяин заявится к ней с требованием, она предложит расплатиться с ним натурой… Нет, пусть уж лучше останется под мужниным присмотром.

– Я остаюсь здесь! – заявила она, не отпуская его руку.

Кирилл мрачно усмехнулся. Лилию могли еще и убить, но об этом он подумал только сейчас. Его почему-то больше беспокоило то, что над ней могли надругаться… Уж лучше пусть ее убьют, чем она с кем-то ляжет в постель, так, что ли?

– Твой первый этаж, мой второй… Счастливо оставаться!

Он встал с дивана, смахнул со столика бутылку и поднялся в спальню.

Очень скоро от виски остался только запах. Но положение спасла Лилия. Ее никто не звал, но она принесла бутылку коньяка.

– У Семена в тумбочке нашла! Он ее с собой привез, – сказала она.

– Оставь себе. В память о великой любви, – скривил губы Кирилл.

– Не было никакой великой любви.

– Семен еще не остыл, а ты уже отрекаешься от него… Сказать, кто ты?

Глаза Лилии наполнились слезами, но плакать она не стала. Поднялась и вышла из спальни. Бутылка осталась, и Кирилл без всякого зазрения совести откупорил ее. Кем бы ни был Семен, а за его упокой выпить не грех. А заодно снять стресс.

Не успокоился Казаков. Казалось бы, полиция уже заинтересовалась его посланниками, ан нет, команды «отбой» не было. Убит человек, Евгению Спартаковичу предъявят, но значит ли это, что Кирилла оставят в покое? Может, киллеры заточены на результат любой ценой. Может, Казаков тупо не сможет остановить их…

Кирилл плеснул в бокал, но пить больше не стал. Ситуация более чем серьезная, и голову нужно держать в трезвом холоде. Надо было выйти во двор, заглянуть в сауну к охранникам, посмотреть, как они там тащат службу. Может, забили на все. Если так, то зачем они ему такие нужны?

Он еще не спустился с лестницы, как увидел Лилию. Она торопилась ему навстречу, прижав к груди белый полиэтиленовый пакет. И снова улыбка на ее лице. Как будто ее сожителя никто не убивал.

И одета она была совсем не траурно. Светлый сарафан на ней с мелкими розочками, мягкая нежная ткань так соблазнительно обтягивала фигуру. Плечи открытые, тесемочки тонкие, длинные… Может, потому и возникло желание бежать от нее как от огня. Чтобы не сгореть.

– Кирилл, я деньги нашла!.. Семен их за шкаф спрятал!

Он глянул на нее поощрительно. Деньги ему, конечно, нужны. Очень-очень нужны… Очень-очень-очень… Но руку за пакетом не протянул.

– А я еще думаю, если коньяк в тумбочке… Тут почти сорок три миллиона.

Куда делись остальные деньги, Кирилл выяснять не стал. Хоть что-то вернулось, и то хорошо.

– Этого мало? – Улыбка сошла с ее лица.

Возможно, Лилия знала, где деньги, но только сейчас решила их вернуть. Это, конечно, хорошо, но уж лучше бы она присвоила их. Для нее лучше. Не видел Кирилл себя рядом с ней. Обида не отпустит его, и прощения не будет… Она, конечно, может жить под одной с ним крышей, но когда-нибудь он все же решится выставить ее за дверь. Когда-нибудь его отпустит…

– Прости меня за все, – вздохнула Лилия.

– Не знаю, – резко бросил Кирилл и, отвернувшись от нее, поднялся в спальню.

Лилия не заставила себя долго ждать. Пакет с деньгами она положила на тумбочку, а сама села к нему на кровать.

От нее головокружительно пахло, тело такое молодое, упругое, губы сочные, сладкие. Только руку протяни, и яблоко само упадет в ладонь. Именно этого она и ждала.

– Я сама не знаю, как все вышло… Я случайно встретила его там, в Сочи. Сказала ему, чтобы проваливал… А он зашел за мной в туалет…

– Не надо ничего говорить, – качнул головой Кирилл. – Все уже сказано и сделано.

– Сделано. Я толкнула Спартака… этого гаденыша… Нам угрожает одна и та же опасность.

– Казаков не знает, что это ты убила его сына…

– Да?.. А Семен сказал, что знает… Смешно!

– Что именно?

– Он хотел вернуть меня, но я-то сама хотела от него уйти.

– Не будь навязчивой.

– Что?!

– Уходи!

Какое-то время она смотрела на Кирилла, пытаясь прочитать его мысли, потом тихо произнесла:

– Да, конечно.

Поняла, что Кирилл не собирается выставлять ее за порог. А раз уж он позволяет ей остаться, значит, она сумеет найти к нему подход. И вернуть все на круги своя.

Но Кирилл лишь усмехнулся, глядя ей вслед. Как прежде, уже не будет, пусть и не надеется.

Спецназовцы дом не штурмовали, светошумовыми гранатами не разбрасывались, но все равно производили впечатление. И действовали на нервы. Евгений Спартакович догадывался, что московский следователь взял их для антуража, за неимением постановления, но все равно ему было не по себе. И не было желания выставлять за дверь незваных гостей. Тем более что он знал за собой вину. Все-таки «замочили» Остогова, Лева Пасюк уже отчитался.

– Евгений Спартакович, вы должны знать этого человека.

Капитан Осинцев протянул фотографию, на которой был изображен уже мертвый человек. Глаза безжизненно открыты, во лбу дырка, под головой кровь. И его действительно невозможно было не узнать.