Владимир Колычев - Замочек для моего любимого

Кирилл глянул на Карину, но в его взгляде не было упрека. Да, она взбаламутила его, уговорила ехать в Сочи, но ведь можно было вызвать такси, а он рванул в аэропорт на своей машине, тем более с похмелья. Он смотрел на Карину, спрашивая, что делать.

– Сама не знаю, зачем я взяла права, – с виноватой улыбкой произнесла она.

– Я знаю.

Он уступил ей место за рулем, и они продолжили путь.

– В аэропорту машину оставишь? – спросила Карина.

– Постоит немного.

– А у Лилии права есть?

– Ну, если взяла…

– Если при ней, хорошо… А так можно машину домой отогнать, а в аэропорт на такси.

– А нам не нужно спешить?

– Да нет. Лиля в безопасности. Просто ее из дома не выпускают.

Машину обошла «Газель» с фургоном. Одна задняя штора натянута плотно, другая болтается, трепыхается под воздушным напором, ящики в кузове мелькают. Ничего примечательного.

– А ты хочешь ей помочь?

– Что значит хочу? Лиля – наша гостья, и я обязана заботиться о ней.

– А твой отец?

– У него свое представление о заботе… Да что ж это такое?

Карина резко крутнула руль влево. Справа, по обочине, поднимая клубы дыма, шел микроавтобус с бешеным водителем за рулем. Дорога вроде бы свободная, заторов нет, а этому неймется.

В лобовое стекло что-то ударило. Сначала Кирилл увидел трещины, а затем дырку, от которой они расползались по стеклу. Дырочка размером с палец. Камень такую пробоину бы не оставил. Неужели пуля!

– Тормози! – крикнул он.

Карина надавила на педаль, машина резко замедлила ход, сзади нервно засигналили. «Газель» с фургоном продолжила движение, Кирилл ошеломленно смотрел ей вслед. Неужели из нее стреляли? Поставили снайперскую винтовку между ящиками на какой-нибудь треноге, развевающаяся штора позволила навести оружие на цель. Если бы Карина не крутанула руль, пуля бы нашла цель.

– Что случилось? – испуганно спросила девушка.

– Случилось! – Кирилл опомнился, глянул на номера, но фургон был уже слишком далеко, чтобы их прочитать.

Но его можно было догнать.

– Поехали!

– Это что, пуля? – догадалась Карина.

Она съехала на обочину, остановилась.

– Что ты делаешь?

Кирилл выскочил из машины, но Карина крепко вцепилась в руль.

– Нас хотели убить? – с бледным видом спросила она.

Кирилл с трудом вытащил ее из-за руля, пересадил. Но уже поздно было преследовать «Газель».

– Твой отец хотел тебя убить, – сказал он, сунув мизинец в пробоину.

– Мой отец?

– Машина вильнула вправо, пуля прошла посередине. Значит, стреляли в водителя.

Кирилл глянул на небо, впрочем, и без того было ясно, что солнце светило навстречу, отражаясь в лобовом стекле. Снайпер хорошо закрепил винтовку, нацелил ее, но при этом мог не видеть водителя. Возможно, он думал, что стрелял в Кирилла, но почему-то захотелось усугубить вину Казакова.

– Отец не мог стрелять в меня, – мотнула головой Карина.

– А в меня мог, да? – усмехнулся Кирилл.

Он не знал, что делать, ехать за «Газелью» или возвращаться домой. Скорее всего киллеры вели его от дома. Следили за ним, увидели его машину, сели на «хвост». А может быть, они перехватили его по дороге в аэропорт. В любом случае, сделано было все грамотно. Попади пуля в цель, машина бы сошла с дороги, не важно, с какими последствиями, а «Газель» спокойно скрылась бы с места преступления, не привлекая внимания. Да она и так ушла, не оставив следа.

– Да, из реанимации, – скривилась Карина.

– Он в реанимации, а дело его живет… Или это кто-то его подставляет?

– Разбираться надо. – Карина как завороженная смотрела на лобовое стекло.

– Значит, Лилия толкнула твоего отца?

– Я не думаю, что это имеет значение.

– Как знать, как знать.

Казаков положил глаз на Лилию, Кирилл стал лишним, и это при том, что ему еще нужно было отомстить за смерть Спартака. Двойная вина – двойной удар.

– Отец дал слово, – в раздумье качнула головой Карина. – А если он дал слово…

– Ты лучше скажи, зачем он Семена убил? – усмехнулся Кирилл.

– Он не мог его убить!

– А может, это меня хотели убить, а попали в Семена?

– Я не знаю, что сказать. – Карина умоляюще смотрела на него.

– Когда не знаешь, что сказать, говори правду.

– Мой отец человек неординарный… Но он правда хотел все остановить.

– Что хотел остановить?

– Ну, чтобы тебя не убили… А оно почему-то не останавливается.

– Почему-то?

– Отец и сам не знает, что делать.

– Почему не знает? Если к Лиле пристает, значит, знает.

– Отец сейчас в реанимации, он в тяжелом состоянии. Я Лилю ни в чем не виню, даже считаю, что она права. И хочу, чтобы ты увез ее обратно. И она этого хочет.

– Почему я должен тебе верить?

Действительно, Карина могла заманивать Кирилла в ловушку. А то, что на них напали, можно списать на классическую ситуацию, когда левая рука не знает, что делает правая.

– Ты не должен мне верить, – озадаченно кивнула Карина. – Но Лилю нужно выручать. И только ты можешь сделать это.

Кирилл мотнул головой. Нет, он не должен ничего делать. Лилия его предала, Карина со своим отцом пытаются его убить… Но все же он направил машину в аэропорт. Если киллеры пытаются просчитать его действия, то вряд ли они будут искать его в логове зверя. А там уж он что-нибудь придумает. Пока фортуна на его стороне, ему должен сопутствовать успех.

Зверя одним обманом не взять, тут нужна сила. С этим у Каната полный порядок. Пацаны у него, может, и не суперпрофи, но стрелять они умеют. Стволы у них были, да и у Каната в обойме не хлебный мякиш.

Замануха сработала, «друзья» подъехали на следующий день после того, как им позвонил Валик. Альтик и Броня, типа, спали. Валик их подпоил, они отключились – именно так и должны были думать «друзья». Канат тоже должен быть в отрубе и в одной комнате с пацанами. Но вышел он из другой. И ударил Пасюка рукоятью пистолета в затылок. Ударил от всей души, поэтому Лева рухнул замертво. Если вдруг сдох, туда ему и дорога.

Альтик и Броня также отработали свой номер на «пять». У них не было возможности вырубать, они могли только стрелять. И только на поражение. Сначала Канат услышал, как лязгнули затворы их пистолетов, а затем – как приземлились мертвые тела.

На покойников он глянул с чувством глубокого удовлетворения. Но без торжества во взгляде. Рано еще праздновать победу. В джипе оставался четвертый, и он мог слышать, что происходит в доме. Если так, то сейчас он как минимум даст деру или попробует отбить Пасюка. А это свара, шум, ненужное внимание. Канату же хотелось сделать все по-тихому.

Пасюка он сначала связал, только затем привел в чувство. Ударом в живот, вспомнив, как этот урод глумился над ним в подмосковном лесу. Тогда Канат воспринимал его как своего босса, но сейчас-то у них совсем другие отношения.