Шарль Эксбрайя - Самый красивый из берсальеров. Ведите себя прилично, Арчибальд! Счастливого Рождества, Тони! Наша Иможен

— Ну как, помечтали вдвоем при луне? — спросил он мисс Вулер.

Остальные сделали вид, будто не слышат глупого вопроса, и принялись обсуждать спектакль венской Оперы — Эннабель и Терри слушали его накануне. Но Райхоуп не желал смириться с напускным безразличием коллег — последний бокал виски, по-видимому, снова затуманил ему мозги.

— Я считал вас умной девушкой, Эннабель, а на самом деле вы ничуть не лучше тех, кто подписывается на «Почту любви»…

— Ладно, Райхоуп, вы просто пьяны, — отозвался Терри. — И вдобавок мы с вами занимаем такое положение, что не можем себе позволить никаких скандалов… Но все-таки предупреждаю: немедленно прекратите оскорблять мисс Вулер, или я разобью вам физиономию. Ясно?

— Эннабель сама себя оскорбила, связавшись с подобным типом.

Терри привстал, явно намереваясь стукнуть коллегу, но сэр Арчибальд удержал его:

— Прошу вас, Лаудхэм…

Терри со вздохом опустился на стул, а мисс Вулер стала сердито отчитывать бывшего возлюбленного:

— На вашем месте, Малькольм, я бы сгорела со стыда!

— А на своем вам уютно?

Рут попыталась успокоить девушку:

— Не обращайте внимания, мисс, мистер Райхоуп сегодня слишком… утомлен. Не стоит принимать его слова всерьез…

— Она… имеет в виду, что я… пьян… — икая, пояснил Райхоуп. — Настоящая… леди.

— Мне противно на вас смотреть, Малькольм!

— Да, с тех пор как появился другой…

— Ну и что?

— Должно быть, у мистера Лаудхэма более внушительный счет в банке, чем у меня.

Мисс Вулер ударила его по щеке. Она сразу пожалела об этом, но сделанного не воротишь. Эннабель оставалось лишь извиниться перед Лаудерами и попросить Терри проводить ее домой. Малькольм окинул обоих угасшим взглядом.

— Я убью вас, Лаудхэм… — наконец пробормотал он. — Не знаю ни когда, ни как, но непременно убью…

— Чем нести ахинею, продолжайте-ка лучше лакать свое виски!

— Выслушайте меня внимательно, Малькольм, если, конечно, вы еще в состоянии что-либо понимать… — вставая из-за столика, сказала Эннабель. — Если вы намерены продолжать в том же духе, я уговорю Джима Фернса поскорее отправить вас в Лондон. Вы стали позором для всего нашего посольства! А что до Терри Лаудхэма, то, нравится вам это или нет, а мы с ним любим друг друга!

Лаудхэм в полном замешательстве потянул ее за рукав.

— Прекратите, Эннабель, наши отношения никого не интересуют…

Девушка вырвала руку.

— Я хочу раз и навсегда поставить точки над i! Имейте в виду, Малькольм: не останься вдруг на этой планете ни единого мужчины, кроме вас, я бы все равно сказала «нет»! Я ненавижу пьяниц и не уважаю людей, которые ради удовлетворения собственных порочных наклонностей тратят куда больше, чем зарабатывают! Спокойной ночи!

Лаудхэм и его спутница удалились, провожаемые любопытными взглядами посетителей бара. А Рут и ее муж не отводили глаз от Райхоупа, пытаясь угадать, как он отреагирует на последние слова Эннабель. Парень долго сидел молча, потом тяжело встал и, ни с кем не попрощавшись, побрел к двери. Гардеробщице пришлось бежать следом и вручить англичанину пальто и шляпу уже на улице.

По дороге в «Кайзерин Элизабет» Рут выглядела серьезной и озабоченной, зато сэр Арчибальд, наоборот, совсем расслабился. На недоуменный вопрос жены, с чего вдруг он так развеселился после крайне неприятной сцены, свидетелями которой им пришлось стать против воли, баронет ответил:

— Я думаю, дорогая, теперь у вас не осталось никаких сомнений, что господа, с коими вам вздумалось поиграть в шпионов, — не джентльмены!

— Хоть вы пощадите мои уши и не болтайте чепухи! Меня и так ужасно тревожит Малькольм Райхоуп…

— С вашей стороны весьма великодушно принимать участие в судьбе какого-то пьяницы!

— Он несчастен.

— Это еще не основание так безобразно себя вести.

— Так, значит, вас, Арчибальд, никакое горе не заставило бы позабыть, что вы джентльмен?

— Думаю, да, дорогая.

— В таком случае мне вас жаль!

— Вы, вероятно, шутите?

— Угадайте!

Больше они не сказали друг другу ни слова. Рут не ответила, даже когда сэр Арчибальд, укладываясь спать, пожелал ей спокойной ночи. Тем не менее через некоторое время, уже в темноте, снова послышался ее голос:

— Что вы думаете о Малькольме Райхоупе, Арчибальд?

— Он мне неприятен.

— А если попытаться забыть о его пороке?

— Тогда просто скучен.

Опять надолго воцарилось молчание.

— Арчибальд… — вдруг опять заговорила Рут. — Вы слышали, как Эннабель Вулер упрекнула бывшего поклонника в том, что он якобы тратит больше, чем зарабатывает?

— Да. Ну и что?

— Как по-вашему, может Райхоуп черпать деньги из… другого источника?

— Не понимаю.

— Парень совсем исстрадался… Возможно, он готов отомстить всему Соединенному Королевству за то, что сделали с ним Эннабель и Терри? Иными словами, как вы думаете, не толкнуло ли Райхоупа разочарование в любви к измене?

— По-моему, да, Рут, потому что, вздумай кто-нибудь отнять у меня вас, я, кажется, готов был бы развязать ядерную войну.

— Надеюсь, это шутка?

— Разумеется, дорогая. Приятных снов.

— Спокойной ночи…

Рут не спалось. Почти всю ночь она обдумывала сцену, происшедшую в «Казанове», и неожиданно для себя прониклась глубоким сочувствием к бедняге Малькольму. Во-первых, он стал жертвой несчастной любви, а во-вторых, невзирая на обвинения, казался порядочным человеком. Молодой женщине инстинктивно хотелось защитить Райхоупа и ему подобных от глупых Эннабель и бесчувственных баронетов, короче, от всех, кому неведомо, какие замечательные человеческие качества могут таиться под внешностью беспробудного пьяницы. Но все же где Малькольм берет деньги, которые каждый вечер тратит в барах Вены? При его нынешнем состоянии души Райхоуп идеальный объект для международных торговцев совестью… Неужели именно он погубил всю венгерскую агентуру МИ-5? В то же время Райхоуп говорил о Фреде Лукане с таким искренним волнением… Что это — комедия, угрызения совести или полная невиновность?

Леди Лаудер проснулась. Дневной свет, проникая сквозь тяжелые шторы из синего бархата, падал на лицо сэра Арчибальда. Сидя в постели, она равнодушно вглядывалась в безукоризненный профиль супруга. Да, баронет, бесспорно, красив, и кто мог бы заподозрить, что под оболочкой самоуверенного самца скрывается жалкая тряпка, не способная ни мыслить, ни чувствовать по-своему? Слепота мужа и его упорное нежелание видеть неприятные стороны действительности выводили молодую женщину из себя. Нет, Райхоупы при всех их слабостях стократ дороже Арчибальдов Лаудеров с их нелепыми принципами! Пусть Малькольм страдает и, возможно, вывозился в грязи, но это живой человек. Его можно ненавидеть, с ним можно бороться, на худой конец — пожалеть… В общем, Райхоуп — из тех людей, кому порой необходимо опереться на дружескую руку. А вот баронету даже в голову никогда не придет взывать к ближнему. Он уверен, будто знает решительно все, что необходимо джентльмену. А остальное — тоска, боль, отчаяние — слишком сильные эмоции для утонченного сэра Арчибальда Лаудера. На губах спящего мелькнула легкая, как ветерок над прудом, тень улыбки. Наверное, мечтает о новом галстуке… Но не лукавит ли Рут сама с собой? Не потому ли она так сочувствует Малькольму Райхоупу, что ее собственные мысли слишком сильно занимает Терри Лаудхэм? Не потому ли Рут безотчетно готова принять сторону Малькольма, что в глубине души испытывает неприязнь к Эннабель Вулер, счастливой избраннице Терри? На мгновение леди Лаудер представила, что рядом с ней, на месте сэра Арчибальда, лежит Лаудхэм, и сердце ее затрепетало от волнения. И однако бывшая мисс Трексмор не привыкла потакать слабостям, напротив, она всегда подавляла свои собственные и презирала чужие. Нет, тут и думать не о чем… Терри любит Эннабель, Эннабель любит Терри, а она еще на некоторое время прикована к баронету. Рут с чуть меланхолической радостью представила, как снова в полном одиночестве возвращается в квартирку на Маргарет-террас. В вулвертоновской конторе, узнав о разводе Лаудеров, наверняка начнут судачить, но всем придется по крайней мере признать, что Рут Трексмор — не из тех, кого можно купить.