Шарль Эксбрайя - Самый красивый из берсальеров. Ведите себя прилично, Арчибальд! Счастливого Рождества, Тони! Наша Иможен

Эвелин Гажан оказалась дома. Услышав звонок, она почти тотчас открыла дверь, а я с первого взгляда влюбился без памяти. Да, знаю, подобные слова кажутся ужасно глупыми, но тут уж ничего не поделаешь, и не стоит даже пытаться утопить истину в потоке фраз, все равно никакие увертки не могут изменить того очевидного факта, что, как только дверь открылась и на пороге возникла Эвелин, я замер, не в силах издать ни звука. Для того чтобы вы меня поняли, могу напомнить, что каждый мужчина всю жизнь носит в душе более или менее смутный образ идеальной женщины, той, что и внешне, и внутренне соответствует его мечтам. Вполне естественно, он никогда не встречает такой женщины по той простой причине, что сие порождение грез не имеет ничего общего с действительностью. Более того, столкнись он случайно со своим идеалом, чаще всего просто его не узнает. Так вот, приехав в Кодран, я внезапно попал в число редких счастливчиков, которым довелось увидеть, что их мечта воплотилась в живом существе. И с первой же минуты я понял, что никогда не буду счастлив в полном смысле слова, если Эвелин в конце концов не станет моей подругой.

Какой смысл описывать ту, кого я уже любил всем своим существом? Да, конечно, она была очень красива и, по-видимому, на редкость ладно скроена, насколько я мог судить по изящным линиям стройной фигуры, облаченной в строгое черное платье. Светлые волосы, бархатная, свежая кожа… но, наверное, больше всего потрясали ее глаза: не то чтоб невероятно большие, но такие ласковые и сияющие, что, стоило Эвелин поглядеть на вас — и сразу теплело на сердце.

То, что агент спецслужбы может вести себя или, точнее, чувствовать как подросток, ошалевший от первой любви, наверняка покажется странным, но мы — такие же люди, как и прочие, и нам свойственны те же слабости, иллюзии и желания. Должно быть угадав мое смятение, Эвелин улыбнулась, словно хотела меня приободрить.

— Что вам угодно?

— Мадам Гажан?

— Да, месье…

— …Лиссей… Тони Лиссей. Я хотел бы поговорить с вами о вашем муже…

Выражение лица мадам Гажан сразу изменилось, и прекрасные глаза заволокло слезами.

— Прошу вас, входите!

Закрыв дверь, она проводила меня в небольшую гостиную, обставленную добротно, но без претензии на оригинальность. На комоде в стиле Людовика XV стояла фотография молодого мужчины с довольно вялым, невыразительным лицом, и я подумал, что оно как нельзя более соответствует банальной обстановке гостиной. Я повернулся к хозяйке дома и указал на фотографию.

— Это месье Гажан?

Она кивнула.

— Может быть, вы расскажете мне о нем?

— Но… с какой стати? Кто вы такой?

— Допустим, я принадлежу к некоей государственной организации, которую особенно интересуют научные открытия… настолько интересуют, что она страшно не любит, когда последние уплывают в чужие края…

— Так вы коллега того несчастного молодого человека…

— Вот именно.

Эвелин предложила мне сесть.

— Я бы предпочла, чтобы вы сами задавали вопросы.

— Ладно… Но я заранее прошу прощения, если некоторые из них покажутся вам неприятными.

— Полагаю, вы не станете грубить мне ради собственного удовольствия?

— Разумеется, нет. Вы любили своего мужа, мадам?

Она вздрогнула.

— Но… естественно. Мы с Марком прожили вместе шесть лет и ни разу не поссорились… Вне работы Марк — сущее дитя… Рядом со мной он чувствовал себя в полной безопасности от жизненных треволнений. Говорят, многие ученые таковы.

— И тем не менее он вас покинул?

— Я в это не верю! — возмутилась мадам Гажан.

— И однако…

— Да, однако его здесь нет… он исчез… Но я по-прежнему доверяю Марку и уверена, что в один прекрасный день все объяснится.

— Позвольте выразить вам свое восхищение, мадам, но, согласитесь, мы никак не можем разделить вашу слепую веру.

— Это только пока… просто вы его не знаете.

— Короче, по-вашему, надо лишь терпеливо ждать возвращения месье Гажана?

— Ничего другого мне не остается, да я бы и не хотела думать и чувствовать иначе.

— Надеюсь, вы понимаете, что в отличие от вас я не могу довольствоваться пассивным ожиданием? Но перейдем к фактам. Итак, у вас нет никаких известий о Марке Гажане с позапрошлого воскресенья? Я буду очень признателен, если вы подробно расскажете, что произошло в тот день.

— Как всегда в выходные, мы с Марком поехали отдыхать на дачу к нашему другу Сужалю — это небольшой загородный домик на берегу Аркашона. Марк ловил рыбу, для него это единственное настоящее увлечение, помимо работы… В воскресенье около шести вечера мы вернулись домой. Я вышла из машины и забежала в дом за ключом от гаража — он у нас на улице Серей. Ключ этот настолько массивен, что мы никогда не таскаем его с собой. Потом я отдала ключ Марку, он уехал, и больше мы не виделись…

Эвелин с трудом сдерживала слезы, но в конце концов все-таки разрыдалась.

— Поймите, мадам, я вынужден бередить эти тяжкие для вас воспоминания — такая уж у меня работа.

Она вытерла глаза и грустно улыбнулась.

— Простите меня, но, несмотря на то что я уверена в скором возвращении Марка, бывают минуты, когда…

— …когда вы все же сомневаетесь?

Я скорее угадал, чем услышал ее «да».

— У вас есть состояние, мадам Гажан?

— Нет… мы жили на то, что зарабатывал Марк.

— А вы думали, как быть дальше, если ваш супруг все-таки не вернется?

— Нет… Наверное, пойду работать… Я ведь раньше была секретаршей…

— И где же?

— На заводе Турнона.

— Вот как?

— Да, там-то мы с Марком и познакомились.

Решительно, этот Турнон во многом мне солгал, вернее, не счел нужным выкладывать все, что ему известно.

— Так вы знакомы с Сюзанной?

— С Сюзанной Краст, секретаршей Турнона?

— Кажется, она не только секретарша?

— О, это очень давняя история…

— И тем не менее она продолжается до сих пор?

— По-видимому, да.

— Сегодня я должен встретиться с Сюзанной у нее дома… по-моему, она не так молчалива, как ее шеф.

— И о чем же вы собираетесь говорить?

— О вашем муже, о его привычках, о том, с кем из коллег он поддерживал более тесные отношения. Во всяком случае, надеюсь…

— Ну, не думаю, чтобы Сюзанна могла вам рассказать нечто такое, о чем бы я не знала. Марк всегда держался очень замкнуто.

— В конце концов, возможно, секретарша Турнона просто хочет поужинать в хорошем ресторане?

Эвелин улыбнулась.

— Не исключено. Сюзанна любит поесть, а Турнон ее не особенно балует.

— А он женат?

— Вдовец.

— Тогда почему не женится на любовнице?

— Ну, уж об этом вам лучше спросить самого Турнона.

Настойчивый звонок в дверь прервал наш разговор. Эвелин встала.

— Прошу прощения…

Мадам Гажан отсутствовала всего несколько секунд и вернулась в гостиную уже не одна. Ее не в меру красивый спутник мгновенно вызвал у меня живейшую антипатию. Впрочем, судя по тому, как он на меня поглядел, я произвел не более приятное впечатление.