Шарль Эксбрайя - Не сердись, Иможен. Овернские влюбленные. Вы помните Пако?

— Скажите, Хоакин… А вы не подозреваете Миралеса или Гомеса?

Пуиг с удивлением воззрился на патрона.

— Да что вы, дон Игнасио! Это невозможно! Миралес очень дружил с Риберой, а Гомес, тот вообще ни с кем не общается…

— Многообещающий малыш… Надо за ним приглядывать. Ну, а вы, Пуиг?

— Я?

— Вы не особенно любили Антонио, и, помнится, он не раз обращался с вами крайне невежливо… А вы ведь терпеть не можете, когда вас унижают, Пуиг…

— Это правда, дон Игнасио, я презирал Риберу с его ужимками матадора-неудачника… А этот болван к тому же продолжал корчить из себя знаменитого тореро… Но я бы никогда не решился напасть на него с ножом… Для такого рода работы в баррио есть другие специалисты.

— А кто мне поручится, что вы не наняли одного из них?

— Моя преданность вам, дон Игнасио… я ни за что не стал бы действовать наперекор вашим интересам…

— Самое удивительное, Хоакин, — что так оно, несомненно, и есть. Но пока мы не выяснили, кто прикончил Риберу, ваше предположение поможет мне окончательно «утопить» фараона. Мы еще поглядим, осмелится ли Мартин защищать подчиненного, на котором висит обвинение в убийстве!

Виллар снял трубку и набрал номер полицейского управления.

На улице она купила газету. Ей хотелось знать, что пишут о смерти Риберы. Заметку об убийстве напечатали на последней полосе. Тело обнаружили слишком поздно, и журналисты не успели выяснить подробности. Автор статьи, вероятно, афисьонадо [31] Страстный поклонник корриды. , долго распространялся о карьере покойного. Говорил о надеждах, которые матадор подавал вначале, напоминал о великолепной схватке с громадным мьюхийским быком, о триумфе, одержанном Риберой в Севилье на арене Маестранца в 1933 году, и о тяжелом ранении в Саламанке, по-видимому, лишившем его качеств, необходимых первоклассному тореро. Во время гражданской войны следы Риберы окончательно затерялись, и многие считали его погибшим. По мнению журналиста, немало афисьонадос узнают о последних годах жизни тореро только теперь, после его смерти. Статья заканчивалась пожеланием скорейшей поимки убийцы.

Она улыбнулась. А Пако? Кого волнует Пако? Кто станет искать его убийцу или убийц? Полиция — само собой, да и то… Она любила Пако и будет любить его всегда, ведь с ним связывались все надежды на будущее. И теперь, когда Пако погиб, ее больше ничто не интересовало, ничто, кроме мести… Всю душу, все силы она положит на то, чтобы те, кто убил Пако и сломал ее собственную жизнь, заплатили за свое преступление. Она добралась до своего обычного пристанища, церкви Нуэстра Сеньора де лос Рейес, и возблагодарила небесную Матерь за то, что Рибера открыл счет, а потом стала горячо молиться, чтобы и остальные, все остальные уплатили цену пролитой крови.

Ризничий дон Хасинто, спрятавшись за колонной, наблюдал, как страстно молится эта женщина. Служитель храма не сомневался, что у нее чистое сердце, такое чистое, что она недолго останется среди мужчин и женщин нашего испорченного мира. Скоро — дон Хасинто искренне в это верил — прихожанка сделает ему знак и, освободившись наконец от земных скорбей, закроет за собой монастырскую дверь.

Конча с содроганием слушала рассказ Мигеля о его разговоре с доном Альфонсо. Сеньора Люхи понимала, что, не будь ее муж другом комиссара, быть может, он уже сидел бы сейчас в тюрьме. Урок, по-видимому, принес пользу, ибо инспектор признавал, что вел себя самым недопустимым образом. Теперь ему предстояла встреча с Вилларом, не внушавшая особого оптимизма. Надо думать, дон Игнасио не забыл о пощечине. Удастся ли его урезонить? Вряд ли теперь, когда представился столь редкостный случай избавиться от Мигеля, каид откажется от бесспорной победы над противником. Но, возможно, у дона Альфонсо есть какие-то свои соображения? Только на это Люхи и мог уповать. А потому, невзирая на уговоры Кончи, он навел в делах полный порядок на случай, если уже не вернется домой.

Люхи, как всегда, отправился в управление пешком. Сегодня, больше чем когда бы то ни было, ему хотелось пройти по родной улице Монкада. Зашел он и попить кофе с той, кого считал своей няней. Однако эта прогулка не только не принесла Мигелю облегчения, но и окончательно повергла в растерянность. Неужто всем Люхи на роду написано погибнуть по вине бандитов? Мысль о том, что его собственная судьба — в руках убийцы отца, выводила инспектора из себя. Мигель знал, что, несмотря на принятые решения и обещания, данные Конче, он не сможет сдержаться, если Виллар оскорбит его, как вчера. В конце концов мозг его охватило такое лихорадочное возбуждение, что полицейский начал жалеть, зачем не прихватил с собой оружие. Если уж придется сесть в тюрьму за преступление, которого не совершал, почему бы не прикончить заодно дона Игнасио, а уж потом отбывать вполне заслуженное наказание? Нет, из-за Кончи он не имеет права так поступить…

Нина наконец соблаговолила позвонить из кафе «Рамблас», где пила чай, и обещание хорошего подарка, равно как и нежные извинения, по-видимому, успокоили девушку. В свою очередь, Хуанита тоже вернулась в контору — очевидно, утреннее недомогание прошло. Таким образом, день заканчивался лучше, чем можно было предполагать, судя по его началу, и дон Игнасио, уже почти не думая о дурне Рибере (вольно ж было подставлять брюхо под нож кого-то из своих дружков!), снова чувствовал себя в блестящей форме и готовился достойно встретить комиссара Мартина с инспектором Люхи.

Секретарша доложила, что полицейские ждут в приемной. Ну, сейчас он покажет этим двум типам, где раки зимуют! Будут знать Игнасио Виллара! Каид приказал ввести посетителей, но тут же сделал вид, будто страшно занят, и со злобным удовольствием, по обыкновению, даже не предложил полицейским сесть. Мигеля трясло от ярости, но дон Альфонсо сжал ему руку, призывая к спокойствию. Наконец, подняв голову от досье, которое он якобы изучал, дон Игнасио притворился, будто только что заметил посетителей.

— Ну, садитесь… сейчас я освобожусь…

Еще немного помариновав кипящих от нетерпения полицейских, Виллар счел, что достаточно ясно показал, как мало значения придает их появлению в конторе.

— Вы просили меня о встрече, сеньор комиссар, — заметил он. — Не понимаю, зачем вам это понадобилось, но готов выслушать.

— Дон Игнасио, я пришел к вам со своим помощником немного поговорить о насильственной смерти Антонио Риберы, одного из ваших служащих. Вы не против?

Виллар улыбнулся — это вполне отвечало его планам.

— Напоминаю, сеньор комиссар, — отчеканил каид, — что Рибера работал на Хоакина Пуига и, лишь опосредованно, на меня. К тому же, я полагаю, тут нечего особенно обсуждать, тем более что вы, по-видимому, решили прихватить с собой убийцу Риберы!